Воздушные десанты Второй мировой войны - Владислав Львович Гончаров Страница 19

Такое руководство «накоротке» было не совсем по душе командующему воздушным флотом, у которого были на этот счет другие соображения, однако он не стал вмешиваться и предоставил генералу Штуденту полную свободу действий. Может быть, Кессельринг и был прав, но для такого человека, как Штудент, другого выхода не было. Ограниченные технические возможности радиоаппаратуры того времени, и в особенности их большая восприимчивость к помехам, также в какой-то мере оправдывали решение Штудента осуществлять личное руководство, находясь на наиболее ответственном участке.

2 мая 1940 года Штудент вместе с генералом графом фон Шпонеком был принят Гитлером. Здесь ему сообщили время начала наступления, которое вскоре пришлось перенести с 6 на 10 мая. Гитлер еще раз подчеркнул, что его глубоко тревожит, сумеют ли немецкие солдаты оказать голландской королеве уважение, подобающее ее званию.

Уверенный в своих парашютистах, Штудент спокойно ожидал начала наступления.

8 мая 1940 года. Из Голландии ползут тревожные слухи. Говорят о прекращении отпусков в воинских частях, о призыве резервистов и эвакуации населения из приграничных районов. 1-й голландский армейский корпус приведен в боевую готовность, вокруг аэродромов близ Гааги спешно возводятся полевые укрепления. Голландская зенитная артиллерия готова к отражению налетов.

А в Германии жизнь идет своим чередом. Лишь очень немногие знают что-то, но широкие массы немецкого народа и даже солдаты ни о чем не подозревают. На командном пункте Штудента идут последние совещания перед боями. Устраняются последние сомнения, офицеры говорят друг другу: «Ни пуха, ни пера!»

9 мая 1940 года. Незаметно осуществляются первые приготовления. На авиационных базах готовятся к старту машины, настраивается радиоаппаратура, пополняются боекомплекты. Все это носит обычный, будничный характер. Правда, солдаты уже что-то чувствуют, но они ко многому привыкли и не придают таким вещам никакого значения.

После обеда объявляется тревога. «Вероятно, опять ложная», — думают солдаты. Как и всегда, танки, пехота и артиллерия покидают свои гарнизоны и двигаются на исходные позиции.

В Бельгии тоже объявлена тревога. В 23 часа 30 минут командование бельгийской армии рассылает войскам соответствующие приказы. Отпускники вызываются в свои части.

10 мая 1940 года. Всю ночь немецкие войска движутся к границе. На дорогах лязгают гусеницы танков, как призраки, вздымаются к небу стволы орудий зенитных батарей. Вермахт готовится к прыжку. За закрытыми дверями и замаскированными окнами работают штабы, звонят телефоны. В узлах связи трещат телеграфные и кодовые аппараты, радисты принимают последние метеосводки. На аэродромах бортмеханики еще раз проверяют машины. К самолетам подвешиваются бомбы. В кассеты аппаратов для аэрофотосъемки заряжается новая пленка, разведчикам предстоит большая работа.

Не спят и парашютисты. Надев парашюты, набив карманы патронами и навесив на себя ручные гранаты, они стоят теперь в полной готовности перед своими командирами, которые дают им последние указания. На аэродромах Кёльн- Остгофен и Бутцвейлергоф стоят готовые к старту грузовые планеры штурмового батальона Коха. Взвод световой сигнализации войск связи уже подготовил трассу сигнальных огней. Обслуживающие команды поеживаются от холода у своих приборов. «Чудо военной организации», спланированное и созданное в секрете, готово к действиям. Близится начало.

Секунда за секундой, минута за минутой приближается момент, который в немецкой военной терминологии называется день «X» и час «X» и который определяет начало боевых действий.

День «X» — 10 мая 1940 года

Час«Х» — 5 часов 30 минут

Личный состав боевых подразделений стоит полукругом перед своими командирами, которые теперь, всего за несколько минут до наступления, сообщают им обстановку, зачитывают боевой приказ, объясняют задачу.

Так обстоит дело и в штурмовом батальоне Коха. Через несколько минут батальон, усиленный ротой парашютистов Альтмана, стартует с аэродрома Бутцвейлергоф, и одновременно с ним с аэродрома Остгофен вылетают саперы-парашютисты Витцига. Они первыми начнут наступление за пределами Германии.

Вот машины уже в воздухе. Граница осталась позади. Далеко внизу видны вспышки выстрелов. Длинной ниткой жемчуга мерцают огни, зажженные взводом световой сигнализации. В кабинах грузовых планеров, буксируемых самолетами и слегка покачивающихся вверх и вниз, сидят парашютисты и вспоминают прошлое. Сколько раз они упражнялись в выполнении этой боевой задачи? Каждый прием, каждая возможность давно продуманы, обсуждены, испробованы и отработаны. В их памяти снова воскресают аэрофотоснимки, планы и модели «горы», которую они должны взять. Вот мосты, доты, прикрывающие их, вражеские позиции, которыми надо овладеть. Руки все время нащупывают ручные гранаты, большие полушария подрывных зарядов, как будто желая убедиться в том, что они еще здесь. К этим зарядам десантники испытывают безграничное уважение. Они твердо верят в сверхъестественную пробивную способность этого нового боевого средства.

Вдруг все настораживаются. Мысли обрываются. Шум моторов внезапно нарастает. Планеры начинает сильно качать. Пилоты усиленно действуют рулями, чтобы удержать «пластырные бомбардировщики» на заданной высоте. Через минуту выясняется, что эскадрильи, вылетевшие из Остгофена и Бутцвейлергофа, встретились и нескольким машинам, оказавшимся слишком близко друг от друга, пришлось некоторое время маневрировать, чтобы избежать столкновения. Соседних машин почти не видно, их можно различить только по голубоватому пламени, вырывающемуся из выхлопных патрубков. К счастью, столкновений не происходит, но сильное отклонение самолетов-буксировщиков от курса приводит к тому, что два грузовых планера взвода Витцига со звоном обрывают буксирные тросы. Обер-лейтенант Витциг — его машину тоже постигает эта неудача — отдает своему пилоту приказ приземлиться на лугу вблизи Рейна, вторая машина опускается недалеко от Дюрена.

5 часов 20 минут. Планеры отделяются от самолетов, но это происходит настолько бесшумно, что никто ничего не замечает. Через 5 минут они будут над целью, парашютисты совершат прыжок и приземлятся у объектов. Для обеспечения внезапности час «X» для штурмового батальона Коха перенесен на 5 часов 25 минут.

В форте Эбен-Эмаэль майору Жоттранду докладывают о том, что в воздухе слышен сильный шум моторов. Это заставляет его сделать вывод о том, что это и есть давно ожидаемое наступление немцев на Западе. Он снимает телефонную трубку и приказывает взорвать мосты, находящиеся на его участке обороны, — два моста через Маас и мост через канал Альберта у Канне. Гарнизон форта приводится в полную боевую готовность.

5 часов 24 минуты. Расчеты зенитных пулеметов в форте Эбен-Эмаэль и вокруг него не смыкают глаз. Далеко на горизонте вспыхивают световые сигналы. Солдаты напряженно всматриваются в темноту, в туман. Они тоже слышат в небе рокот моторов и пытаются истолковать это непривычное для них явление. «Может быть, это и есть «большое наступление» немцев?» — думают они.

Но что это? В ночном небе мелькнула какая-то огромная тень. Часовые напрягают зрение, силятся рассмотреть и понять, что происходит. Почти бесшумно, подобно летучим мышам, что-то приближается к ним, увеличивается в размерах, с