Олег Смыслов - Плен. Жизнь и смерть в немецких лагерях Страница 2

Варшавская (наступательная) операция 1920 года началась 23 июля 1920 года и закончилась 25 августа 1920 года поражением. Именно август 20-го стал основным месяцем массового пополнения польских лагерей русскими военнопленными.

К слову сказать, в ходе научно-исследовательской работы, проведенной Росархивом в период с 2000 по 2002 год, по документам, выявленным в архивах как России, так и Польши, было установлено: в период с февраля 1919 года по октябрь 1920 года в польском плену находилось не менее 157 тысяч красноармейцев. Тогда же была установлена судьба около 148 тысяч человек, в т.ч. 20 тысяч умерших в плену.

Известно, что первые партии пленных, поступавшие в лагеря с февраля 1919 года, пережили немало. Так, один из прибывших (в марте 1920 г.) из польского плена (лагерь в Брест-Литовске) вспоминал, что комендант обратился к пленным с такой речью: «Вы, большевики, хотели отобрать наши земли у нас — хорошо, я вам дам землю. Убивать я вас не имею права, но я буду так кормить, что вы сами подохнете». «13 дней мы хлеба не получали, на 14-й день, это было в конце августа, мы получили около 4 фунтов хлеба, но очень гнилого, заплесневелого… Больных не лечили, и они умирали десятками…

В сентябре 1919 года умирало до 180 человек в день».

Варшавская газета «Свобода» 19 октября 1921 года сообщала, что в лагере Тухоли (лагерь смерти) умерли за один год около 22 тысяч красноармейцев, попавших в польский плен после советско-польской войны. «Русских, как скот, вместо лошадей впрягали, и они таскали телеги и бороны на лесозаготовках, пашне и дорожных работах», — писал Сергей Тюляков (Форум русского народа). В официальном польском документе говорилось, что с февраля по май 1921 года в Тухоли зафиксировано 23 878 случаев заболеваний, в том числе тифом, холерой, дизентерией, туберкулезом. А на 1 февраля 1922 года, по данным начальника II отдела генштаба польской армии, умерших в Тухоли было более 20 тысяч.

Всего в 12 польских лагерях от эпидемий, голода, лишений и издевательств умерли около 60 тысяч русских.

Представители РСФСР в Смешанной комиссии по обмену военнопленных в протоколе от 28 июля 1921 года указали: «Поляки обращались с россиянами не как с людьми равной расы, не как с обезоруженными солдатами противника, а как с бесправными рабами».

Офицеры и солдаты Белой армии (генерала Бредова) воспринимались поляками еще хуже — как «вековые угнетатели польского народа».

Кстати сказать, тогда в советской России к вернувшимся из плена отнеслись с сочувствием. 5 августа 1920 года было принято постановление Совета народных комиссаров о пособии возвратившимся из плена военнослужащим Красной армии и флота: «Всех находившихся в плену военнослужащих Красной армии и флота, за исключением добровольно сдавшихся в плен неприятелю или добровольно исполнявших у неприятеля работы, относящиеся к военным действиям, удовлетворить по возвращении из плена единовременным денежным пособием в размере трехкратной наименьшей тарифной сетки местности регистрации возвратившегося из плена…»

В Катыни только в 1937 году было захоронено около 10 тысяч граждан СССР, расстрелянных НКВД. По неофициальным данным, за весь период репрессий там тайно погребено почти 100 тысяч человек. И это не считая расстрелянных советских военнопленных. При этом поляки уже в 90-е годы знали своих соотечественников, покоящихся в Катыни, поименно. А мы до сих пор нет.

В 1995 году общественной организацией «Мемориал» там были обнаружены 600 массовых захоронений советских людей.

За 105 дней так называемой зимней войны советские войска понесли потери в количестве 333 084 человека. В том числе 19 610 — пропали без вести. Часть из них оказалась в плену.

Так сколько же советских военнослужащих было в финском плену?

Финский историк Р. Хански утверждает, что за период «зимней войны» было взято в плен 5615 человек. Соотечественник Хански — Тимо Малми — говорит о 5650 советских бойцах и командирах. По его же данным, из них умерло в лагерях и госпиталях — 111.

По данным статистического исследования ГШ ВС РФ (под редакцией генерал-полковника Г.Ф. Кривошеева), после подписания мирного договора было возвращено из плена 546S человек (из них 301 командир, 787 младших командиров, 4380 бойцов) и добровольно осталось в Финляндии 99 человек (из них 8 командиров, 1 младший командир и 90 бойцов). По финским данным — 78. Следовательно, в данном случае цифры и той и другой стороны практически совпадают.

По свидетельствам вернувшихся из финского плена бойцов и командиров, условия их содержания были ужасающими.

«…Долгое время помещались в сарае, где раньше находилась скотина. Постельной принадлежности никакой не было. Военнопленных били резиновыми палками, березовыми прутьями. Бани не было, у каждого вши. Кормили отвратительно плохо. Хлеба не давали, только сухих коржиков давали, и то мало. Варили баланду вместо супа.

Давали конины, что порченная. Больным помощи никакой не оказывали. У кого рана была большая, тот умирал».

К слову сказать, в период этой войны на территории Финляндии имелось 4 лагеря для военнопленных.

О репрессиях, применяемых к советским военнопленным, говорит свидетельство одного из выживших:

«Отдельно стоящий домик, метрах в ста от коровника, служил каким-то штабом. Рассказывали, что за этим домиком вешали и убивали. Когда подходили к домику, я косил глаза за него: не висят ли там наши?

…Летчика Петра Назарова они вчера, значит, убили или повесили: так же вот так увели, а не привели… С нами Петя пробыл всего одну ночь. На лице его были темные подтеки и кровавые ссадины. Самолет его сгорел, а он опустился на парашюте и был схвачен».

Были и такие издевательства: «При обмене изношенной обуви давали нарочно не по размеру. Часто на одну ногу давали сапог, а на другую — дамский туфель».

Впервые после «зимней войны» начинается «фильтрация» военнопленных соотечественников. Так, 19 апреля 1940 года решением Политбюро за подписью секретаря ЦК И. Сталина предписывалось всех военнопленных, возвращенных финскими властями, направлять в Южский лагерь НКВД. Там предполагалось «в трехмесячный срок обеспечить тщательное проведение оперативно-чекистских мероприятий для выявления среди военнопленных лиц, обработанных иностранными разведками, сомнительных и чуждых элементов и добровольно сдавшихся финнам с последующим преданием их суду».

В Южском лагере, что расположился в Ивановской области, бойцов и командиров «разместили в двухэтажных деревянных казармах, «хорошо» огороженных колючей проволокой, за которой прогуливались солдаты с немецкими овчарками».

Именно этот лагерь готовили к приему финских военнопленных в ноябре 1939 года…

«Южский лагерь начал свою работу с момента наступления бывших военнопленных 25 апреля 1940 года, — докладывали начальнику политуправления МВО дивизионному комиссару Лобачеву. — Люди поступали эшелонами по 500—600 человек. На первое мая было 4815, на 10 — 4897. 29 человек отправлено в госпиталь в Вязники. В числе прибывших — 314 человек начсостава от младшего лейтенанта до майора включительно… Люди размещены в бараках по 200—400 человек».

Уже 23 мая 1940 года Берия докладывал Сталину: «В процессе работы оперативной группы из 1448 военнопленных выявлено шпионов и подозрительных по шпионажу — 106 человек, участников антисоветского добровольческого отряда — 166 человек, провокаторов — 54, издевавшихся в плену над нашими военнопленными — 13 человек, добровольно сдавшихся в плен — 72».

Бывший секретарь Политбюро ЦК ВКП (б), а затем перебежчик на Запад, Б. Бажанов в книге своих воспоминаний подтверждает факт формирования такого отряда. По этому поводу 15 января 1940 года его принял маршал Маннергейм. Бажанов же хотел образовать Русскую Народную армию из военнопленных красноармейцев, для того чтобы предлагать советским солдатам переходить на сторону противника.

После изложения своего плана Маннергейм предоставил Ба-жанову возможность разговаривать с пленными одного лагеря. При этом он сказал:

— Если они пойдут за вами, организуйте вашу армию. Но я старый военный и сильно сомневаюсь, чтобы эти люди, вырвавшиеся из ада и спасшиеся почти чудом, захотели бы снова по собственной воле в этот ад вернуться!

И вот Бажанов в лагере для советских военнопленных.

«Все они были врагами коммунизма. Я говорил с ними языком, им понятным. Результат — из 500 человек 450 пошли добровольцами драться против большевизма…»

И еще: «Но все это были солдаты, а мне нужны были еще офицеры. На советских пленных офицеров я не хотел тратить времени: при первом же контакте с ними я увидел, что бывшие среди них два-три получекиста-полусталинца уже успели организовать ячейку и держали офицеров в терроре…»

Однако в статье «Опыт формирования русских национальных частей в Финляндии», опубликованной в органе Русского национального союза участников войны «Военный журналист», в 7-м номере за 1940 год, приводятся совершенно другие цифры.