Захвачены в бою. Трофеи русской армии в Первой мировой - Олейников Алексей Владимирович Страница 20

Таким образом, всего в ходе кампании 1914 г. русская армия захватила до 330 тыс. пленных (из этого числа почти 91% австрийцы, более 6% германцы и 3% турки). С одной стороны, это показатель боевой упругости армий, но не следует и забывать о том, что вплоть до конца этой кампании главным действующим лицом на Русском фронте была австрийская армия, германцы свои усилия считали вспомогательными, Турция же активно воевала лишь в последние 2 месяца кампании.

Непревзойденным сражением по объему взятых пленных является Галицийская битва (до 30% от всех потерь германского блока в кампании), второе и третье места делят Ченстохово-Краковская операция и Первое Карпатское сражение. Большинство солдат и офицеров германской армии попало в русский плен в ходе грандиозной битвы в Польше. Если восточно-прусский ТВД отличался повышенными кровавыми потерями противников, то галицийский — объемом захваченных пленных.

Кампания 1915 г.

Одной из устоявшихся точек зрения западной и отчасти отечественной историографии является оценка кампании 1915 г. на Русском фронте. Считалось, что русская армия постоянно отступала, германцы легко продвигались вперед, темпы их продвижения определялись исключительно физическими возможностями людей и техническими — боевой техники. Вообще, война на Востоке была лишь бледной тенью операций на Западе. Так, Э. Вест пишет: «Немцы одерживали постоянные победы на просторах востока, но, быстро наступая, они до предела растягивали линии материально-технического снабжения»{209}.

Но уже уровень потерь противников опровергает этот исторический штамп. 1915 год, вопреки устоявшимся стереотипам, был самым кровавым для государств германского блока за всю войну. И прежде всего — за счет Русского фронта. Ведь в этом году Россия стала главным объектом воздействия боевой мощи всего германского блока. Русская армия, в течение всей войны одновременно сражавшаяся с основными силами Австро-Венгрии и Турции, в 1915 г. приняла на себя удар и главных сил Германии.

Как писал немец-фронтовик Вальтер Бекман: «Летнее преследование 1915 года было для германских частей временем наиболее тяжелых потерь за всю войну»{210}. Например, 91-й пехотный полк 19-й пехотной дивизии 10-го армейского корпуса с мая по сентябрь потерял в Галиции свыше 100% своего состава — и это не исключение[12].

Наступательные и оборонительные операции, равным которым не было на Западе, приводили к большим жертвам. Количества этих операций и потерь, в них понесенных, не выдержали бы никакие другие армии, кроме русской и германской. Цифры подтверждают высказывание очевидца.

Январь 1915 г. принес тяжелые бои в Польше — у Боржимова и Воли Шидловской.

В боях на Бзуре и Ниде в январе — феврале германские войска продолжали нести серьезные потери, в т. ч. пленными. Так, 16–17 января у Боржимова они потеряли пленными 3 офицеров и 60 нижних чинов, 20 января в районе Скемпе — свыше 100 человек (в т. ч. комбата и 3 офицеров), 25 января у г. Камион — 5 офицеров и 450 нижних чинов, 8 февраля у Рационжа — до 500 человек, а 11 февраля у фольв. Могелы — 400 человек (в т. ч. 7 офицеров). Лишь 6–7 февраля германские войска потеряли до 1 тыс. пленными. У Сельце 16 февраля — 17 офицеров и 1250 нижних чинов. Относительная незначительность потерь пленными в зимних боях на Бзуре и Ниде — иллюстрация ожесточенности противостояния и упорства противников.

Но особенно крупные кровавые потери германские войска понесли 19–24 января в сражении у Воли Шидловской — сами они их признали равными 40 тыс. человек в 8 дивизиях, причем лишь за 3 дня боев{211}.[13] То есть, считая боевой состав германской пехотной дивизии равным в среднем 10 тыс. человек, — потери составили 50% группировки! Прежде всего, это войска 1-го, 25-го резервных и 17-го армейского корпусов (особенно пострадали 1-я, 49-я резервные, 4-я, 36-я пехотные дивизии){212}. Характеризуя урон сторон и учитывая кратковременность сражения, можно признать сражение у Воли Шидловской в качестве одной из самых кровавых операций Первой мировой войны. Фактически потери (если учесть, что 23 и 24 января шла в основном перестрелка) достигали цифры 10 тыс. человек в день, но без осмысленного оперативного результата.

Кровопролитными для германских войск были бои в Восточной Пруссии в январе — марте 1915 г. Применительно ко Второй Августовской операции (Зимнее сражение в Мазурии) 25 января — 13 февраля немецкие архивные материалы называют общие потери лишь германского 21-го армейского корпуса — 120 офицеров и 5,6 тыс. бойцов, потерян 1 генерал, ранены 2 полковых командира{213}. На одну 65-ю пехотную бригаду приходилось 60 офицеров и 2 тыс. бойцов{214}. И это лишь один корпус противника! Потеря генерала и ранение в бою старших офицеров говорят о серьезном поражении бригады противника. Кстати говоря, потери германского корпуса вполне соотносятся с потерями русских корпусов 10-й русской армии (за исключением 20-го армейского).

Потери германцев в этом сражении были велики. Атаки германцев на позиции русской 10-й армии 25 января были отбиты артиллерийским огнем, 26 января натиск повторился.

Упорство боев зафиксировал М.П. Каменский: «Густые неприятельские цепи поражались огнем артиллерии III корпуса. На одном из направлений погиб целый батальон немцев. Вечером немцы повели атаку на юго-западную опушку Шареленского леса. Первоначально все атаки были отбиты; в результате боя… были захвачены пленные 254-го полка»{215}.

Но русским частям пришлось отходить.

А. Коленковский следующим образом описывал арьергардный бой частей 3-го Сибирского армейского корпуса: «…оба батальона Николаевского полка (254-й пехотный полк 64-й пехотной дивизии. — А.О.) ударили на немцев. К этому же времени елисаветградцы (256-й пехотный полк той же дивизии. — А.О.), открыв пулеметный огонь со стороны своего правого фланга… отрезали немцам возможность отхода на восток. Большинство наступающих германцев было перебито и более 200 человек взято в плен. Это был тот батальон 17-го пехотного полка 42-й германской дивизии… о котором немцы пишут, что он пропал без вести, закопав свое знамя»{216}.

О потерях противника также вспоминает офицер 108-го пехотного Саратовского полка (входившего в состав 27-й пехотной дивизии 20-го армейского корпуса), говоря об одном из арьергардных боев: «Последнюю атаку немцы вели в направлении на м. Вальтеркемен, и она была самая упорная. Немцы освещали русские позиции прожекторами и светящимися ракетами. Стрелки и особенно пулеметы нанесли немцам большие потери и заставили их вернуться в свои окопы»{217}.

Части русского 20-го армейского корпуса, ведя бои в окружении, у дер. Махарце нанесли противнику серьезное поражение.

3 февраля у этой деревни были разгромлены 3 полка германской 42-й пехотной дивизии 21-го армейского корпуса. Части входили в состав 65-й и 59-й пехотных бригад, усиленных 3 батареями.

Отличились части русской 27-й пехотной дивизии.

Наступление частей 106-го Уфимского и 108-го Саратовского пехотных полков на дд. Дальниляс и Серскиляс, занятые германским 138-м пехотным полком, увенчалось полным успехом. Уже к 11 часам обе деревни оказались в руках атакующих. Русская артиллерия, вынужденная (вследствие тактических условий местности) открывать огонь с самых близких дистанций, непрерывно меняла позиции, расстреливая германскую пехоту шрапнелью. Германцы несли огромные потери. По свидетельству очевидцев, целые запряжки германских батарей были перебиты, трупы заваливали шоссе, мешая проезду, канавы и дома были полны убитыми и ранеными.