«Только с русскими!» Воспоминания начальника Генштаба Египта о войне Судного дня - Саад эль-Шазли Страница 20

Я приказал произвести пробный запуск, на котором я присутствовал 23 сентября 1971 года. Оказалось, что ракета «Аль-Кахир» крайне примитивна. Максимальная дальность ее действия была менее 8 км, что примерно равно дальности стрельбы 120-мм миномета. Но в отличие от миномета, «Аль-Кахир» весил две с половиной тонны, что слишком много для перемещения по полю боя. К тому же у него была низкая точность попадания. Дальностью стрельбы и точностью попадания можно было управлять только за счет наклона ракеты и корректировки положения ее пусковой установки. Даже в этом случае последующие запуски при том же угле прицеливания и направлении заканчивались попаданиями на расстоянии 800 м. друг от друга (что означало, что ее нельзя использовать против противника, если расстояние от наших собственных линий менее 800 м.). Единственным достоинством «Аль-Кахира» был размер воронок от его попаданий. В обычном грунте они были до 27 м. диаметром и 10 м. глубиной. За исключением своей разрушительной силы, «Аль-Кахир» был безнадежно устаревшим.

У ракеты «Аль-Кахир» был младший брат «Аль-Зафир», и его тоже запустили для меня во время того же показа. «Аль-Зафир» был меньше и легче, дальность стрельбы еще меньше, что значит, что использовать его можно было тоже с осторожностью, хотя точность попадания у него была чуть больше, чем у «Аль-Кахира», особенно, если учесть, что наш военный технический колледж разработал установку для запуска сразу четырех ракет.

Но все равно, это было лучше, чем ничего. Я решил применить обе ракеты под новыми названиями. Меньшие, под новым названием «Аль-Зейтун», были передвинуты на подготовленные позиции за три ночи до дня начала наступления. Но применение «Аль-Кахира», переименованного в «Аль-Тин», представляло проблему. Ракета была настолько большой, что теоретически ее дальности полета должно было хватить до Тель-Авива. Если ее засекут разведывательные самолеты противника, в Израиле будет всеобщая тревога. Поэтому мы их перебросили только в ночь с пятого на шестое октября.

Результат их применения во время боевых действий был разочаровывающим. На этом все и должно было закончиться. Но 23 октября в Египте было объявлено, что за несколько минут до прекращения огня в 19.00 накануне, 22 октября, в районе Деверсуара были выпущены ракеты «Аль-Кахир». Это было неправдой. Мы выпустили три советских ракеты Р-17Е, которые на Западе известны под названием СКАД. Меня удручало, что даже тогда наши политики не только не хотели признать правду, но все еще пытались подкрепить одну ложь другой.

* * *

По мере хода подготовки наши опасения стихали. К середине 1973 года стало ясно, что наша противовоздушная оборона, бывшая нашей головной болью, теперь, как я и рассчитывал, могла в основном обеспечить защиту с воздуха нашим войскам не только во время форсирования канала, но и когда они займут оборону в нескольких километрах к востоку от него. Первый раз это было продемонстрировано во время одной операции, произведенной по моему приказу в сентябре 1971 года.

Когда я занял пост начальника Генштаба, еще действовало соглашение о перемирии 1970 года, хотя израильтяне его не соблюдали. Их самолеты продолжали нарушать наше воздушное пространство, когда хотели. Но было заметно, что их вылазки – пункты проникновения, маршруты, высота полета, пункты отлета – были тщательно намечены так, чтобы избегать действий наших батарей ЗРК, защищающих наши стратегические объекты. В частности, 16-километровая полоса к западу от канала, с которой мы должны были начать наше наступление, не подвергалась налетам противника.

Однако разведывательные полеты там проводились. Время от времени противник направлял «Стратокрузер», оборудованный электронными приборами обнаружения, вдоль всего канала, но при этом старался держаться в 3 км к востоку вне радиуса действия наших ЗРК. Я решил положить этому конец. В начале сентября 1971 года я дал разрешение генералу Мохаммеду Али Фахми, командующему ПВО, устроить засаду. В 15 часов 11 минут 17 сентября разведывательный самолет развалился на куски менее чем в 3 км к югу от Горьких озер. На следующий день противник, как и можно было ожидать, нанес ответный удар. Это нас успокоило. Мы заранее знали, что он попытается разбомбить наши радиолокаторы ЗРК, расположенные примерно в 16 км к западу от канала, используя ракеты «воздух-земля» ШРАЙК, полученные Израилем из США, Мы разработали электронные средства противодействия ракетам ШРАЙК, и нам не терпелось их испытать. 18 сентября Израиль сделал то, что мы ожидали. С их самолета были выпущены ракеты с расстояния 10 км к востоку от канала. Дальность полета ШРАЙК составляет всего 16 км. Ракеты даже не приблизились к цели. Стало ясно, что нам удавалось создать санитарную зону и к востоку от канала тоже.

Мы продолжали применять эту тактику. Мы не могли постоянно держать наши ЗРК так близко к каналу, что они бы оказались в радиусе действия артиллерии противника. Но устраивая засады по принципу «бей и беги» при помощи ЗРК, за одну ночь переброшенных на расстояние всего пять км к западу от канала – и быстро возвращая их назад после обстрела – мы постепенно отвадили противника от полетов над полосой в 10–15 км длиной к востоку от канала.

Наши ВВС оставались слабым звеном, что подтвердило столкновение с противником девять месяцев спустя. 13 июня 1972 года два Фантома противника проникли в наше воздушное пространство в районе Рас-эль-Эш (где у нас не было ЗРК). Два наших самолета МиГ-21 поднялись в воздух с авиабазы Мансура и начали преследование Фантомов в сторону моря, где их поджидали еще восемь Фантомов. (Позже мне сообщили, что к тому времени, когда дежурный диспетчер обнаружил засаду на экране своего радара, было уже слишком поздно предупреждать пилотов). Шесть других МиГов были быстро подняты в воздух, но когда они добрались до места, в небе никого не было.

Я решил покончить с такими случаями. Я издал новые инструкции военно-воздушным силам. Я приказал поднимать в воздух наши перехватчики при обнаружении приближения самолетов противника только для патрулирования в установленном районе. Преследование за пределами этих районов было запрещено, кроме случаев, когда это было частью заранее разработанного тактического плана. В неблагоприятных условиях запрещалось принимать воздушный бой. Когда противник попытался вновь применить ту же тактику при проникновении в наш район Красного моря двумя днями позже, 15 июня, я с облегчением увидел, что мои приказы