Юрий Лубченков - Нахимов. Гений морских баталий Страница 21

Турецкий снаряд разорвался на батарейной палубе линейного корабля «Ростислав». Огонь подбирался к крюйт-камере, где хранились запасы пороха. Аорога была каждая секунда. Мичман Н. Колокольцев бросился к пороховому погребу и, пренебрегая жизнью, быстро ликвидировал опасность. Корабль был спасен. «За особенное присутствие духа и отважность, оказанные во время боя», адмирал Нахимов представил мичмана Колокольцева к боевой награде.

Линейный корабль «Три Святителя» вступил в борьбу с фрегатами «Каиди-Зефер» (54-пуш.) и «Низамие»; первыми неприятельскими выстрелами у него перебило шпринг, и корабль, повернувшись по ветру, подвергся меткому продольному огню одной из береговых батарей, причем сильно пострадал его рангоут. Снова заворотив корму, он очень удачно стал действовать по «Каиди-Зеферу» и другим судам и принудил их броситься к берегу.

Во время Синопского сражения русские корабли умело взаимодействовали между собой и помогали друг другу. Когда командир корабля «Ростислав» капитан 1-го ранга А.Д. Кузнецов заметил, что береговая турецкая батарея наносит сильные повреждения кораблю «Три святителя», то огонь «Ростислава» был сразу же перенесен на эту батарею. Совместными усилиями двух кораблей сильные береговые укрепления противника на правом фланге были подавлены.

Иная картина наблюдалась в турецкой эскадре. В самом разгаре сражения английский советник А. Слейд на пароходе «Таиф» снялся с якоря и ушел в Константинополь, поскольку опытный англичанин еще в начале боя понял, чем он кончится, и не желал разделить печальную судьбу своих сослуживцев, к которым он относился довольно прохладно. Бегство англичанина дало повод последовать его примеру турецким офицерам: оставил свой корабль Измаил-бей — командир парохода «Эрекли», Ицет-бей — командир корвета «Фейзи-Меабуд» и др. Спустя три часа после начала сражения ни один из неприятельских кораблей не оказывал сопротивления русской эскадре. Вскоре были подавлены последние береговые батареи.

Первые турецкие залпы раздались в полпервого дня, а через два часа с небольшим уже все было почти кончено (а окончательно закончилось еще через час с минутами). За это время русская эскадра выпустит 16 800 снарядов с точностью, не ожидаемой противником, в разгар сражения делая до 200 залпов в минуту, чего ни один флот мира не мог повторить. Видимо, инстинктивно это чувствуя, население Синопа бежало в горы еще в самом начале боя, а ближе к его концу к бежавшим присоединятся и более тугодумные городские власти и сухопутный гарнизон.

Командам кораблей и войскам на них повезет значительно меньше: три четверти команд погибнет. Равно как и все корабли (кроме «Тайфа»), на которые еще перед боем Осман-паша и велел погрузить эти злополучные войска, уверенный в успехе, с приказом занять русские корабли после победы над ними.

Корабли Осман-паши один за другим взрывались, садились на мель, бросались — горящие — своими командами. В результате сражения все пятнадцать турецких кораблей и их береговые батареи были уничтожены.

Все вверенные Осман-паше войска были либо уничтожены, либо взяты в плен, включая и самого турецкого адмирала. Но убитых было гораздо больше, чем пленных, — бой был слишком горяч. Тем удивительнее, что эскадра Нахимова потеряла всего 38 убитыми и 240 ранеными. Даже не удивительнее, а поразительнее — ибо за этим стояли талант флотоводца, искусство командиров и высокая выучка экипажей.

В конце боя к Нахимову подоспело дополнительное подкрепление — на помощь пришел его командир, начальник штаба Черноморского флота вице-адмирал ВА Корнилов (пароходо-фрегаты «Одесса», «Крым» и «Херсонес»). Они сразу вступили в бой, но он уже затухал. Корнилову осталось лишь поздравлять своего подчиненного с блестящей победой. Оценивая значение победы, Корнилов отмечал в письме жене: «Имею времени только тебе сказать, что 18 ноября произошло сражение в Синопе. Нахимов с своей эскадрою уничтожил турецкую и взял пашу в плен. Битва славная, выше Чесмы и Наварина… Я с отрядом пароходов пришел вначале и потому был свидетелем великого подвига Черноморского флота Ура, Нахимов! М.П. Лазарев радуется своему ученику!»

Один из офицеров Корнилова сделал зарисовку картины, раскрывшейся перед ними в Синопе: «Большая часть города горела, древние зубчатые стены с башнями эпохи Средних веков выделялись резко на фоне моря пламени. Большинство турецких фрегатов еще горело, и когда пламя доходило до заряженных орудий, происходили сами собой выстрелы, и ядра перелетали над нами, что было очень неприятно. Мы видели, как фрегаты один за другим взлетали на воздух. Ужасно было видеть, как находившиеся на них люди бегали, метались на горящих палубах, не решаясь, вероятно, кинуться в воду. Некоторые, было видно, сидели неподвижно и ожидали смерти с покорностью фатализма. Мы замечали стаи морских птиц и голубей, выделяющихся на багровом фоне озаренных пожаром облаков. Весь рейд и наши корабли до того ярко были освещены пожаром, что наши матросы работали над починкой судов, не нуждаясь в фонарях. В то же время весь небосклон на восток от Синопа казался совсем черным».

Уходя от турецких берегов, Нахимов направил письмо находившемуся в Синопе австрийскому консулу, в котором объяснял причины нападения на турецкую эскадру, и просил сообщить о ней местным властям

Русские корабли все нуждались в починке, но ни один из них не затонул. 20 ноября Нахимов закончил ремонтные работы и отошел от Синопа. Поврежденные русские суда вели на буксире пароходы.

После синопской победы П.С. Нахимов получил послание от Николая I:

«Высочайшая грамота

Нашему Вице-адмиралу, Начальнику 5-й Флотской дивизии, Нахимову

Истреблением турецкой эскадры при Синопе вы украсили летопись Русского флота новой победой, которая навсегда останется памятной в морской истории

Статус военного ордена Святого Великомученика и Победоносца Георгия указывает награду за ваш подвиг, исполняя с истинной радостью постановление статуса, жалуем Вас кавалером Святого Георгия второй степени большого креста, пребывая к вам Императорскою милостью Нашею благосклонны.

На подлинной Собственною Его Императорского Величества рукою написано:

Николай

С.-Петербург, 28-го ноября 1853 года».

В рапорте А.С. Меншикову 29 ноября Нахимов писал: «Поставляя непременным долгом своим свидетельствовать пред в. с-тью об отлично-усердной службе вообще гг. офицеров и команд на судах, состоявших в нынешнем лете под моим начальством, и о примерном мужестве, храбрости и искусстве, оказанных ими во время истребления отряда турецких судов и батарей в Синопе, имею честь покорнейше просить ходатайства в. с-ти о награде отличившихся гг. флагманов, командиров судов и офицеров, как в прилагаемом у сего списке значится. Нижним же чинам вообще за истинно русскую храбрость и присутствие духа во время боя… почтительнейше прошу исходатайствовать денежное награждение для всех и знаки Георгия Победоносца… Осмеливаюсь присовокупить, что таковое ходатайство в. с-ти поставляю выше всякой личной мне награды».

Ныне 1 ноября является Днем воинской славы России — Днем победы русской эскадры под командованием П.С. Нахимова над турецкой эскадрой у мыса Синоп.

22 ноября русская эскадра с триумфом возвратилась в Севастополь. Здесь эскадру Нахимова торжественно встречали моряки и горожане. Все были веселы и счастливы. За некоторым исключением, в которое входил и Нахимов.

Как вспоминали его сослуживцы, «Павел Степанович не любил рассказывать о Синопском сражении. Во-первых, по врожденной скромности и, во-вторых, потому, что он полагал, что эта морская победа заставит англичан употребить все усилия, чтобы уничтожить боевой Черноморский флот, что он невольно сделался причиной, которая ускорила нападение союзников на Севастополь».

Рассказывали, что о поэте, приславшем ему свою оду на Синопское сражение, адмирал сказал: «Если этот господин хотел сделать мне удовольствие, то уж лучше бы прислал несколько сот ведер капусты для моих матросов».

Нахимов оказался прав. Синопская победа сыграла большую положительную роль в плане улучшения обстановки на Кавказском театре военных действий. «Быстрое и решительное истребление турецкой эскадры, — писал Нахимов, — спасло Кавказ, в особенности Сухум, Поти и Редут-Кале; покорением последнего досталась бы в добычу туркам Гурия, Имеретия и Мингрелия». Однако эта победа оказалась для России роковой в стратегическом плане. Известие о Синопе вызвала истерику в английской и французской прессе, встревожила правящие круги и заставила их действовать решительней. Так, в английских газетах эти события назвали «синопской резней».

Уже в январе 1854 г. в Варне Англия и Франция сосредоточили свою объединенную 70-тысячную армию, а менее чем через два месяца предъявили России ультиматум, требуя убрать русские войска из Дунайских княжеств. Они угрожали ударить по русской армии, к тому времени форсировавшей Дунай и успешно громившей турок на Балканах.