Грегори Фейфер - Большая игра. Война СССР в Афганистане Страница 23

Переход 40-й Армии через перевал Саланг проходил беспорядочно, это были постоянные пробки, нередки были и несчастные случаи. Солдаты, пересекавшие этот доисторический пейзаж, неизбежно были вынуждены травить свои легкие густыми дизельными выхлопами, изрыгаемыми двигателями машин, которые медленно ползли по узким дорогам или стояли со включенным мотором в ожидании своей очереди. Хуже всего было в туннеле Саланг, который от ядовитых выхлопов советской техники стал внутри совсем черным.

Однажды в туннеле застряла колонна танков, так как пробка тянулась сквозь весь туннель, причем глушить двигатели по инструкции не полагалось. В 9-й роте лейтенанта Востротина позже ходили слухи, что когда водители отказались выключать двигатели, потому что это было нарушением стандартной процедуры, один майор открыл стрельбу из своего пистолета, чтобы заставить их нарушить инструкцию. Прошел слух, что больше двадцати солдат задохнулись в туннеле, хотя некоторые из смертельных случаев, как говорили, были самоубийствами.

От пустынного, замороженного перевала Саланг дорога заворачивала мимо горных лесов и рек вглубь заросших кустарником равнин над Кабулом. Едва достигнув места назначения, солдаты начинали строить казармы, которые размещались главным образом вокруг аэропортов или на некотором расстоянии от городских центров. В целом же по всей стране их позиции располагались в основном вдоль главных дорог, образуя треугольную петлю от Хайратона, находящегося с афганской стороны границы как раз напротив Термеза, на юг до Кандагара и далее на восток к Шинданду. Бригада Полякова разбила свои палатки в предместьях Кабула вдоль дороги на Баграм. Его солдаты окрестили этот лагерь «Теплый Стан» в честь района на южной окраине Москвы, точно так же отдаленного от городского центра. Скоро к ним присоединились другие подразделения 108-й мотострелковой дивизии и медицинский батальон. В ожидании приказов они пытались как-то скрасить жутко унылую и аскетичную палаточную жизнь. Хотя солдатам были выданы сапоги и теплые куртки, чтобы спасаться от влажного холодного климата, все их питание состояло, главным образом, из небольшой порции жирной консервированной говядины — так называемой «тушенки». Тушеная свинина и сыр прибыли позже, но они были редким лакомством.

Многие из первой волны советских солдат увидели Афганистан относительно мирным. Люди, называвшие русских «шурави», были заняты трудом, можно сказать, выцарапывая продукты сельского хозяйства из пыльной земли. Работали даже дети, которые на тележках или ишаках отвозили продукты на рынок. Хотя большинство домов не имело окон, выходящих на улицу, а многие были окружены стенами, советские солдаты иногда могли видеть опрятные помещения с коврами на полу и подушками. Позже офицеры стали бывать в домах местных жителей, чтобы продать или обменять что-нибудь из продовольствия, алкоголя или одежды, украденных с военных складов.

Офицеры и солдаты часто приходили поесть кебаба и выпить пива, которые продавались в афганских ларьках за пределами советских новых баз. А так как у них не было афганской валюты, они начали продавать палаточную ткань, мыло и все остальное, что могли купить обедневшие местные жители. (Позже афганские продавцы начали принимать российские рубли и так называемые «военные чеки», которые распределялись среди личного состава советских войск вместо наличных денег и фактически ничего не стоили). Особенно популярен среди советских военных был «шаро» — алкогольный напиток, получаемый путем перегонки винограда.

Очень скоро самым распространенным способом получения местных товаров стали грабежи. Светловолосый сержант Александр Каландарашвили из разведывательного батальона, входившего в состав 56-й воздушно-десантной бригады, рассказал следующую историю. 24 декабря, за три дня до вторжения, его батальон — 120 человек — проскользнул из Туркмении через Амударью в северную афганскую провинцию Кундуз. Операция была хорошо подготовлена и оказалась настолько легкой, что Каландарашвили чувствовал себя так, будто он находился в туристической поездке… И не только из-за экзотического пейзажа: его сослуживцы никогда не видели такого изобилия товаров на прилавках магазинов. На ночь магазины запирались на маленькие замочки. Через пару недель, впрочем, большинство из них обзавелось новыми, тяжелыми замками, но даже они не могли спасти от безудержных грабежей. Солдаты хватали все, что попадалось на глаза; часто самой простой добычей были куры. Первые выстрелы, прозвучавшие в Афганской войне после того как улеглась пыль от декабрьского вторжения, как считает Каландарашвили, были спровоцированы именно воровством.

Когда в начале своего рейда Каландарашвили проходил через близлежащую деревню, он не увидел там никого. Он был в негодовании. Советские войска прибыли, чтобы помочь местным жителям. Почему же те скрываются? Спустя несколько месяцев после прибытия всей бригады, началось строительство небольших деревянных и бетонных зданий, чтобы переселить туда солдат из палаток. Полноценного жилья, оборудованного кондиционерами, чтобы облегчить жестокую летнюю жару, пришлось ждать еще несколько лет. В данный же момент многие военные оборудовали мрачные помещения за собственные деньги. Тем не менее, на этом начальном этапе недостаток снабжения переносился все же легче, поскольку военные не ожидали участия в боевых действиях, как, впрочем, не ожидали они и того, что им придется жить в таких условиях долгое время.

Все еще ликуя по поводу успешного вторжения, советское военное руководство работало над тем, чтобы закрепить свою победу и сделать возможным вывод войск. Главная задача вооруженных сил состояла в том, чтобы охранять транспортные маршруты страны и промышленные объекты; второй была защита представителей нового правительства в Кабуле и регионах. Ротам или батальонам было предписано охранять главные административные здания в каждой провинции.

В Москве советские средства массовой информации назвали вступление Красной Армии в Афганистан новой стадией Апрельской революции. 28 декабря, на следующий день после убийства Амина, президент Бабрак Кармаль объявил о создании нового единого правительства, опирающегося на поддержку широких кругов населения. Шесть дней спустя, 3 января, он созвал пресс-конференцию, на которой заявил, что «фашист» Амин, сотрудничавший с ЦРУ, намеревался уступить пуштунские территории страны Пакистану. Кармаль обещал, что новая конституция будет гарантировать свободу для афганских людей. Чтобы заручиться поддержкой исламского духовенства страны, он заверил, что она будет базироваться на принципах ислама. Кармаль также пришел на помощь своим товарищам из фракции «Парчам», освободив несколько тысяч человек из тюрьмы Пул-и-Чархи. Пока власть в стране находилась в руках фракции «Хальк» во главе с Амином и Тараки, «парчамисты» были практически вытеснены из политики. Зато теперь «Парчам» сполна воспользовался своим новым положением, чтобы очистить правительство от «халькистов».

Несмотря на все дифирамбы в адрес Кармаля, которыми изобиловала афганская и советская пресса, вскоре все начали понимать его беспомощность как лидера. Его любовь к ликеру и то, что он заставлял пить других, было одной из главных опасностей для охранявшего его персонала в течение первых месяцев службы. Советские представители пытались противостоять этому, удвоив непосредственную охрану президента и подбирая для этой службы трезвенников. Большую часть охраны составляли члены группы «Зенит» Валерия Курилова. В это время, в начале 1980 года, в Кабул прибыл Владимир Редкобородый — офицер 9-го управления КГБ, которое обеспечивало безопасность генерального секретаря Брежнева и многих других высокопоставленных должностных лиц. Редкобородому было приказано взять ответственность за безопасность Кармаля.

Сорокадвухлетний Редкобородый — щеголеватый, усатый офицер, часто менявший костюмы, так как этого требовала его деликатная работа — не имел никакого представления о том, что его ожидает. В Афганистан он отправился с неохотой. В аэропорту Баграм ему выдали автомат и две ручные гранаты, после чего проводили до квартиры в Кабуле. Ночь наступила быстро, сразу после того, как солнце опустилось за ближайшую горную гряду. Улицы практически опустели. Место было удручающим. Всю ночь ему не давала уснуть орудийная стрельба, которая то затихала, то разгоралась с новой силой. (Правда, скоро он привык к стрельбе, которая начиналась почти как по часам в десять часов вечера, и даже стал воспринимать отсутствие артиллерийской канонады как плохой признак, поскольку это часто указывало на то, что готовится крупное нападение).

В свое первое утро в Кабуле Редкобородый был разбужен громким шумом. В полумраке своей квартиры он поднялся с кровати, готовый защищаться от нападения толпы людей снаружи. Но оказалось, что они собирались к близлежащему стадиону, где должны были распределять одежду, собранную в качестве пожертвования в советской Средней Азии. Позднее тем же утром офицера 9-го управления и восемь его коллег отвезли в советское посольство. Получив каждый свое задание, они поехали в президентский дворец Кармаля.