Александр Корганов - Загадка Скапа-Флоу. Рейд германской подлодки в святая-святых британского флота Страница 28

– А теперь настройтесь на немецкую станцию, – отрезал Прин.

Бланк коснулся ручки настройки, и знакомый голос немецкого диктора зазвучал из громкоговорителя, с середины предложения:

«.по радио, британское Адмиралтейство с сожалением объявляет о потере линейного корабля „Ройал Оук“. Британцы уверены, что, как и предполагалось, линкор был потоплен подводной лодкой. Не сообщается никаких деталей о времени или месте потери. В Польше наступление…»

– Выключай! – сказал Прин.

Через переговорную трубу он передал на мостик:

– Привет, Эндрасс, мы потопили «Ройал Оук»!

– Поздравляю! В активе U-47 появился линейный корабль водоизмещением 30 000 тонн. Продвижение по службе и Рыцарский Крест обеспечены!

Отсмеявшись, Прин ответил:

– Я не прошу о личном признании. Это заслуга всего экипажа.

– А что-нибудь сказали о поврежденном линкоре? – спросил Эндрасс, чтобы сменить тему.

– Ничего. Только упомянули о пятнадцати спасенных с «Ройал Оук», и – все.

Помолчав, он добавил:

– Кстати, я не собираюсь возвращаться на мостик. Надо немного отдохнуть. Передайте по вахте приказание – разбудить меня в 05.30 перед погружением.

– Яволь, мой капитан.

– Приятной вахты, Эндрасс, и пока!

Прин хлопнул по плечу Бланка и сказал:

– Ну, мне кажется, мы не подкачали, не так ли? Завтра за это выпьем.

Он повернулся и приподнял зеленую занавеску своей каюты. Швырнул фуражку на койку и избавился от кожаной куртки, водрузив ее на крюк. Затем сел за маленький столик, взял лист бумаги и написал проект донесения коммодору Дёницу:

«Unternehmung planmassig durchgefahrt. ROYAL OAK versenkt.

REPULSE bes-chadigt. Erbitte Einlaufweg am 16.10 abends, da andere Unterlagen nicht mehr. Bord U-47».[24 «Операция прошла по плану. „Ройал Оук“ потоплен. „Рипалс“ поврежден. Разрешите возвращение в базу 16.10, т. к. других заданий не имею. Борт U-47».]

Из своей маленькой рубки Бланк увидел, как командирская рука отодвинула занавеску. Прин вышел и передал ему листок с текстом донесения:

– Передать по радио в Главный штаб, немедленно!

Занавеска вновь упала. Бланк прочитал текст и начал отправку донесения.

Эндрасс приказал увеличить ход. Узкий форштевень лодки, шедшей со скоростью 15 узлов, поднимал две пенящихся волны выше надстройки. В корме молочный кильватерный след терялся в ночи. Этот след мог запросто привлечь внимание дозорных кораблей Береговой охраны. Наблюдение за воздушной обстановкой было затруднено хрюканьем воздуходувки, дополнявшей рев шестицилиндровых дизелей фирмы M.A.N. Но вахта осматривала и море, и небо с неослабевающим вниманием. Эти воды были особенно опасны из-за близости военно-морской базы Розайт. Большое количество патрульных кораблей на входе в залив Фёрт-оф-Форт было вызвано резонным желанием воспрепятствовать проникновению туда немецких подлодок. Проявив благоразумие, Эндрасс решил идти более длинным путем, но мористее.

В полночь фон Фарендорф сменил старпома. Пошел дождь. Качка была несущественной, но палуба была покрыта пеной. Ветер с ост-норд-оста достигал силы 3-4 балла. Ночь была холодной. Монотонность вахты ничто не нарушало, а в 04.00 на мостике появился Шпар, чтобы принять вахту. Он нашел второго помощника слегка освеженным ледяными брызгами.

Прин поднялся на мостик в 05.45. Штурман определил место на 06.00 с координатами: широта – 56°20' сев., долгота – 0°40' зап. И сразу после этого Прин дал приказ погружаться. Шпар нажал клаксон, и маневр был выполнен в штатном режиме.

Лодка легла на грунт на глубине 72 метра.

Засунув руки в карманы брюк, Эндрасс посмотрел на отсечные часы и с раздражением подумал о двух утомительных часах, которые ему предстоит провести в ЦП. Облокотившись спиной на трап, ведущий в боевую рубку, он рассеянно вслушивался в знакомые шумы: скрежет корпуса о песчаный грунт и легкий скрип, доносившийся, бог знает откуда. Бланк на вахте в наушниках осторожно покашливал. Кап!.. Крупная капля конденсата упала к его ногам. Внезапно глухой взрыв коснулся обшивки корпуса, проникнув в отсеки. Бланк выругался в своей рубчонке. Эндрасс быстро поднял голову.

– Глубинная бомба, – прошептал он.

Он подошел к рубке акустиков и встал в дверях. Его взгляд вопрошал старшину – что бы это значило?

– Я не слышал никакого шума винтов. В любом случае, взрыв произошел на значительном удалении, но с этими усилителями это все равно, жутко болезненно для барабанных перепонок, – пожаловался Бланк.

– Забавно, всего один взрыв вместо обычной серии, – заметил Эндрасс.

Прин вышел из каюты и подошел к рубке.

– Это вряд ли касается нас. Возможно, они преследуют U-20. Если мы не будем сильно шуметь, мы вряд ли сильно рискуем. И уже обращаясь к старпому, добавил:

– Доведите приказание – носить шлепанцы и громко не разговаривать!

– Есть, командир! – ответил Эндрасс.

Бум-м!

Новый взрыв, не сильнее предыдущего, заставил его повернуться. Он услышал, как акустик кладет наушники на маленький столик и докладывает:

– Трудно сказать наверняка, откуда идут взрывы, потому что они возникают неожиданно, и я не слышу никакого шума, к которому можно привязаться.

Взрывы продолжались с нерегулярными интервалами. Они никого особо не волновали, и обед прошел весьма оживленно. У Прина не хватило духу помешать людям обменяться впечатлениями. Оживленное перешептание имело место в кают-компании и офицеров, и унтер-офицеров, и даже в «палате лордов».

Главной темой обсуждения в офицерской кают-компании стала информация, переданная по радио.

– Я предполагал, что британцы будут помалкивать о повреждении второго линкора, – сказал Эндрасс.

– Это будет означать отрицание очевидного. Я видел это своими собственными глазами, и можно с уверенностью сказать, что наш самолет-разведчик сфотографирует его, если уже не сделал это, – заявил фон Фарендорф.

– Полагаю, что линкор вполне мог срочно сняться и уйти, чтобы не дожидаться воздушной разведки. Торпеда взорвалась в носовой части, возможно, вызвав лишь небольшие повреждения, – сказал Прин.

– Да, именно так бы я и поступил, если бы был британцем, – одобрил Вессельс.

– А вы действительно уверены, что торпеда попала в нос? – возразил второй помощник. – Британские линкоры помимо бака имеют и кватердек, открытый и свободный. Лично мне кажется, что мы попали в корму.

– Нет никакой разницы. Торпеда не обязательно вызывает повреждения жизненно важных частей. Возможно, корабль находился под парами, заделал пробоину, откачал воду и ушел еще ночью, – поддержал его Эндрасс.

Прин и Вессельс удивленно посмотрели на оппонентов, но фон Фарендорф не отступал.

– Ну да! Это действительно разные вещи. С пробоиной в носу, изолированной водонепроницаемыми переборками, корабль мог сам уйти на судоремонтную верфь, я вам это гарантирую. Напротив, с поврежденной кормой, все, на что он был способен – укрыться в базе ВМС в Линессе под прикрытием зенитных батарей. Я сам все прекрасно наблюдал. И ясно видел, как ее корпус ушел под воду выше ватерлинии. Поврежденный нос не вызвал бы такого глубоко проседания.

– Если мы поразили его кормовую часть, есть вероятность, что повреждены линии вала, – заметил Вессельс.

– По-моему, господа, продолжение дебатов – пустая трата времени, – возразил Прин. – Давайте согласимся в главном: один линкор был потоплен, другой – поврежден. И этот результат достоин того, чтобы его отметили.

Он вызвал кока.

– Вальц, коньяк для всех, будем чествовать U-47 и ее доблестный экипаж!

– Слушаюсь, герр капитан-лейтенант! Приказ будет выполнен немедленно, – ответил Вальц низким голосом, вытянувшись и бесшумно сдвинув пятки, как по стойке смирно. Он четко повернулся кругом, напоминая букву «I» и растворился на камбузе.

Вальц начал раздачу коньяка с кормы. Когда он достиг, «палаты лордов», старший матрос Хэнзель, как очевидец, в очередной раз описывал операцию. Кок оглядел матросов, набившихся в пространство вокруг маленького стола.

– Не угодно ли Вашим светлостям коньяку? – спросил он подобострастно.

Хэнзель прервал свой рассказ.

– Дядюшка Вальц хочет предложить вам выпивку для чествования героев!

– Ведь это приказ капитана, – издевательски заметил Штайнхаген.

– Гут, если вам угодно выделываться, то очевидно вы не торопитесь, – парировал повар.

– Валяй, лей свое добро и поменьше болтовни!

Вальц вынул из кармана небольшой стаканчик и использовал его как мерку. Разлив его содержимое по оловянным кружкам присутствующих, он встал у переборочной двери, держа в руках последний полный стаканчик для себя.

Люддеке сидел рядом с Хэнзелем, и тот незаметно, не прерывая рассказа о торпедной атаке, протянул правую руку, быстро схватил кружку Люддеке и осушил ее залпом. Когда пострадавший это обнаружил, началась небольшая свалка, бесконечно порадовавшая Вальца. Глумливо ухмыльнувшись, он поднял свой стакан в направлении Люддеке: