Камиль Абэ - Торпеда мимо ЛЕДОКОЛА Страница 28

Чтобы окончательно внести ясность, в качестве справочной информации приведу данные о плотности построения противостоящим приграничным округам немецких войск. На Западном фронте был просто тихий ужас, поэтому обрисую ситуацию на Юго-Западном направлении. На участке от Перемышля до Припяти со стороны СССР непосредственно у границ находились с севера на юг: 45-я сд, 62-я сд, 87-я сд, 124-я сд, 3-я кд, 41-я сд, 159-я сд, 97-я сд, 99-я сд, 41-я тд. Итого восемь стрелковых дивизий, одна танковая и одна кавалерийская. Со стороны немцев на том же самом участке утром 22 июня 1941 года располагались: 56-я пд, 62-я пд, 298-я пд, 44-я пд, 168-я пд, 299-я пд, 111-я пд, 75-я пд, 57-я пд, 297-я пд, 9-я пд, 262-я пд, 24-я пд, 295-я пд, 71-я пд, 1-я горная дивизия, 68-я пд, 257-я пд, 101-я пд. В непосредственной близости к границе располагались 11, 13, 14-я танковые и 25-я моторизованная дивизии. Итого восемнадцать пехотных дивизий, одна горная пехотная дивизия, три танковых и одна моторизованная. Источником сведений является карта из "открытого источника", из первого тома воспоминаний К. С. Москаленко "На юго-западном направлении", уточненная по приложениям к фундаментальному труду Germany and the Second World War, Volume IV, Maps, Deutsche verlags-anstalt, Stuttgart, 1983.

На направлении главного удара, в Сокальском выступе, против 87-й и 124-й советских дивизий 5-й армии приходилось семь пехотных дивизий, это 298-я, 44-я пд, 168-я пд, 299-я пд, 111-я пд, 75-я пд, 57-я пд. То есть выполнялось правило трехкратного превосходства на острие главного удара. Из восьми советских сд построить ударную группировку против 17 пехотных дивизий и одной легкопехотной нереально. Это если не обращать внимание на резервы немцев, например 100-й пд за спиной правого фланга 68-й пд. Выдвигавшиеся к границе корпуса, сформированные в Киевском особом военном округе, находились в это время в сотне километров от тех, кто встретил вермахт ранним утром 1941 г. 200-я сд Людникова, к истории которой обращается В. Суворов, находилась в тот момент в районе р. Горынь и ничем не могла помочь сражающейся с немцами 87-й сд Бланка. Если бы дивизия И. Людникова вместе со всем 31-м стрелковым корпусом выдвинулась к границе чуть раньше, то соотношение сил стоявших по разные стороны войск не было бы таким разгромным для РККА. Выдвигавшийся пешим порядком 31-й ск был жизненно необходим для обороны. Объявлять его выдвижение однозначным признаком подготовки агрессии, как это делает В. Суворов, может только человек, ни разу внимательно не смотревший на карту взаимного расположения советских и немецких войск у границы.

Совсем удручающую картину мы увидим в полосе Западного особого военного округа. Возьмем южный фас Белостокского выступа. Возьмем участок к северу от только что рассмотренного нами, от границы КОВО и ЗапОВО до железной дороги Варшава – Белосток. С советской стороны непосредственно у границы находились с севера на юг: 86-я сд, 113-я сд, 49-я сд, 6-я сд, 42-я сд (эти две были дислоцированы в Бресте), 75-я сд, 22-я тд. Итого шесть стрелковых и одна танковая дивизии. Со стороны немцев на том же участке с севера на юг: 268-я пд, 263-я пд, 137-я пд, 292-я пд, 252-я пд, 134-я пд, 131-я пд, 167-я пд, 31-я пд, 45-я пд, 34-я пд, 1-я кд, 267-я пд, 255-я пд. Непосредственно за спиной этих войск стоят 17-я пд и 78-я пд, 268-я охранная дивизия. Итого 13 пехотных и одна кавалерийская дивизии в первой линии. Плюс к этому числу у немцев в первой линии были 17, 18, 3 и 4-я танковые дивизии. На направлении главного удара, в районе Бреста и окрестностей, у немцев против советских трех дивизий (6-я, 42-я сд, 22-я танковая дивизия 14-го мехкорпуса) находилось восемь дивизий: 167-я пд, 17-я, 18-я тд, 31-я пд, 45-я пд, 34-я пд, 3-я тд, 4-я тд. Учитывая, что 22-я тд имела всего один полк пехотинцев, соотношение сил – все то же классическое троекратное преимущество. Южнее Бреста, против 75-й сд, соотношение такое же: 1-я кав. дивизия, 267-я и 255-я пд. Выдвигавшиеся к границе войска, 47-й стрелковый корпус, двигавшийся к границе, 22 июня находился в сотне км от войск 4-й армии и помочь им ничем не мог. С 155-й и 121-й стрелковыми дивизиями 47-го стрелкового корпуса немцы столкнулись только 25 июня у Слонима. К тому времени части 4-й армии были уже сильно потрепаны, и вступление в бой еще одного корпуса ситуацию принципиально не меняло.

Одним словом, на важнейших направлениях плотность советских войск у границы была достаточно низкой, и требовалось уплотнение построения дивизий за счет прибытия корпусов и армий из внутренних округов и второго эшелона войск округа. Удивительные рассуждения. Исаев пишет о недостаточной плотности наших войск на южном фасе Белостокского выступа, можно было рассказать и о северном фасе. А вся трагичность ситуации заключалась в том, что возможность удара немецких войск в основания Белостокского выступа с целью окружения и уничтожения войск, расположенных в выступе, высшим военным руководством не рассматривалась. Если какие-то тревожные сомнения в округе и возникали, то они этим самым высшим военным руководством самым суровым образом пресекались. В результате 6-й мехкорпус, располагавшийся по центру Белостокского, бесславно погиб. Рассуждая о плотностях войск у границы, нужно иметь в виду, что по вине И. Сталина и Г. Жукова "немецко-фашистскому командованию буквально в последние две недели перед войной удалось упредить наши войска в завершении развертывания и тем самым создать благоприятные условия для захвата стратегической инициативы в начале войны". Начальный период войны— М., Воениздат, 1974 стр.213.

Владимир Богданович пишет:

"Когда мы говорим о причинах поражений Красной Армии в начальном периоде войны, то почему-то забываем главную причину: Красная Армия находилась в вагонах".

Хотелось бы этот тезис исправить – не столько в том, что в вагонах, сколько в том, что эти вагоны не приехали туда, где они были нужны. Точно так же, как это случилось в Польше в 1939-м, про это я уже писал выше.

Остаётся только удивляться: складывается впечатление, что А. Исаев пишет свою критическую книгу для тех читателей, которые не читали книгу В. Суворова "Ледокол", либо он сам не очень внимательно её читал. Эта фраза вырвана А. Исаевым из главы 22 " Еще раз о сообщении ТАСС". После фразы, которую А. Исаев решил исправить, В. Суворов пишет о том, что война застала войска "в эшелонах, растянувшихся по железным дорогам на огромном пространстве", "выгрузка нередко осуществлялась не на станциях назначения, в других пунктах; были случаи, когда подразделения попадали в соседние армии и там вводились в бой". Так что, по крайней мере, в этом месте В. Суворов не нуждается ни в уточнениях, ни в исправлениях А. Исаева.

Уж если быть справедливым, то к главным причинам следует причислить и потерю управления войсками вследствие преступного пренебрежения в предвоенный период развитием радиосвязи.

Убогость и малочисленность армий прикрытия у государственной границы – это очевидный факт, для его констатации достаточно проделать расчет плотностей войск, разделить фронт армии на количество дивизий в ней. И совсем это не очевидный факт. А очевидный факт, что войска максимально постарались приблизить к границе, также и склады и аэродромы, на самой границе умудрились разместить даже окружной военный госпиталь в Киевском ОВО. Но Владимир Богданович не утруждает себя даже простейшими арифметическими расчетами. Уж А. Исаев-то "величайший" знаток математики. В этом нам удалось убедиться. Легких путей он не ищет и начинает кидаться терминами, значения который попросту не знает. Например, такая душевная цитата ("Ледокол"):

"Разница между советским и германским механизмами войны заключалась в том, что в Германии все называлось своими именами, при этом танковые группы имели свою нумерацию, полевые армии – свою. В Советском Союзе ударные армии существовали в теории, а затем были созданы и на практике, однако они формально не носили титул "ударная армия". Это название официально было введено уже после германского вторжения. До этого все советские армии имели единую нумерацию и по своим названиям никак друг от друга не отличались. […] Элемент, который превращает обычную армию в ударную, — это механизированный корпус новой организации, в котором по штату положено иметь 1031 танк. Вот тут мы делаем для себя поразительное открытие: на 21 июня 1941 года ВСЕ советские армии на германской и румынской границах, а также 23-я армия на финской границе вполне подходили под стандарты ударных армий, хотя, повторяю, этого названия формально не носили. Перечисляю их с севера на юг: 23-я, 8-я, 11-я, 3-я, 10-я, 4-я, 5-я, 6-я, 26-я, 12-я, 18-я, 9-я. Вдобавок к ним разгружалась 16-я армия – типично ударная, имевшая в своем составе более 1000 танков. (Центральный архив Министерства обороны СССР. Ф. 208. О. 2511. Д. 20. С. 128.) Под этот стандарт также вполне подходили тайно выдвигавшиеся к германским границам 19-я, 20-я и 21-я армии".

То есть, по Владимиру Богдановичу, признаком "ударности" армии является наличие танков. Мнение интересное, но давайте все же дадим слово советской военной теории и практике. Для начала заметим, что апелляция Владимира Богдановича к официально называвшимся ударными армиям 1941–1945 гг. совершенно беспочвенна. Например, 2-я ударная армия 2-го Белорусского фронта, 1 января 1945 года состоящая из 10 стрелковых дивизий, имеет всего одну, 30-ю гвардейскую, танковую бригаду и два отдельных танковых полка, 46-й и 260-й гвардейский. 3-я ударная армия Белорусского фронта не имеет танковых частей вообще, 5-я ударная армия – одну бригаду. Что же называлось ударной армией в советской военной теории, действовавшей на июнь 1941-го? Обратимся к книге, которая так и называется: "Ударная армия":