Александр Корганов - Загадка Скапа-Флоу. Рейд германской подлодки в святая-святых британского флота Страница 3

Шум поблизости заставил его вздрогнуть. Старший матрос прислушался, затем на какое-то время снова закрыл глаза и выругался сквозь зубы, узнав знакомый храп с соседней койки, отрывистый, хриплый и глубокий клекот, напоминавший жужжание моторов бомбардировщика, за которым следовал протяжный, высокотональный вой, сопровождающий самолет в пике. «Отдых воина!» – подумал Тевес и, улыбнувшись от этой мысли, посмотрел на наручные часы. Полдень. С 08.00 он лежал на своей узкой и влажной койке, перемалывая предчувствия грядущих событий. Что за причина могла оправдать это ожидание на дне моря? Это знал только шеф. Его мысли сосредоточились на командире Гюнтере Прине и обер-лейтенанте Эндрассе, его старпоме: за этими двумя Тевес был готов пойти хоть на край света. Он сложил руки под затылком и принялся методично считать капли конденсата в пределах видимости. Их было так много, что старший матрос вскоре уснул…

Экипаж только что отобедал. Приглушенные звуки говорили, что люди вернулись к своим занятиям в различных уголках субмарины. Из двери в носовой переборке ЦП, находившейся под боевой рубкой, появился штурман Вильгельм Шпар и взглянул на отсечные часы – 18.45. Шпар был хорошо сложен, широкоплеч и выше среднего роста. Ему было тридцать пять, и никто на борту никогда не видел его чем-то взволнованным. Обер-квартирмейстер нес двойную нагрузку как штурман и как вахтенный офицер. Он расположился за маленьким столом, размещенным по левому борту у носовой переборки, за которой находилась крошечная каюта командира. Он зажег лампу, опустил абажур на гибкой опоре и, развернув карту, приступил к оценке счислимого места корабля, обозначенного маленьким кружком, нарисованным карандашом, к зюйд-зюйд-осту от Оркнейских островов. Место было весьма приблизительным, поскольку в течение трех последних дней небо было пасмурным, что исключало возможность определения по звездам.

Рисунок – картина, которую по утверждению Прина, унтер-офицера Дзиалласа и старшего матроса Герхарда Хэнзеля, они наблюдали на мостике в ходе атаки. Реконструкция автора. Рис. Жана Делпеша.

Поход начинался великолепным солнечным воскресеньем, однако к ночи погода ухудшилась, и на следующий день U-47 упорно пахала горбатое море, причиной которого была атмосферная депрессия над Ирландией. Ветер продолжал свежеть, и верхней вахте на мостике пришлось облачиться в клеенчатые плащи и зюйдвестки. С проходом Данкансби-Хед – северо-восточной оконечности Шотландии, барометр вдруг стремительно покатился вниз. Ветер крепчал, временами достигая ураганного. Тяжелые свинцовые облака обрушивали шквал за шквалом на беснующееся море. Видимость ухудшилась. Под воздействием ветра и течения субмарина сильно дрейфовала, по Шпар надеялся, что уточненный им путь близок к истинному. Он взял циркуль-измеритель и установил одну из его лап на счислимое место, чтобы оцепить дистанцию до берега. Поглощенный этим занятием он не заметил, как капитан-лейтенант Гюнтер Прин, командир U-47, наклонив голову, переступил через комингс водонепроницаемой переборки в носовой части ЦП. На мгновение он остановился, застегнул верхние пуговицы на своем старом свитере и подошел к Шпару. Склонившись над его плечом, он бегло оглядел карту.

– Итак, Шпар, выходит, что мы здесь?

Удивленный штурман поднял голову.

– Да, герр капитан-лейтенант, по крайней мере, я так считаю. С учетом течений и противотечений из пролива Пентленд-Ферт, в общем, счисление непростое.

– Я знаю, что скорость течения здесь доходит до 10 узлов. В любом случае, мы скоро в этом убедимся. Подойдем к берегу, чтобы взять несколько пеленгов. Мне нужно точное место.

Шпар приготовится рапортовать «Так точно!», по Прин уже отвернулся. Штурман положил измеритель и выключил свет.

Конечно, пеленги – это здорово, но попробуй взять их темной, как смоль, безлунной ночью, в бушующем море, да еще когда над всем этим пасмурное небо с низкой облачностью. Хорошо, если не будет дождя, потому что в этом случае никто ничего не разглядит.

Его размышления были резко прерваны рядом коротких команд, призывавших экипаж на боевые посты: «К всплытию!» За спиной Шпара, с другой стороны ЦП по правому борту, инженер-механик обер-лейтенант Ганс Вессельс, гигант, почти на голову выше всей команды, готовил подлодку к всплытию с грунта.

– Горизонтальные рули – на всплытие! Откачивать из уравнительной!

Старшина команды трюмных машинистов Бём примялся проворно вращать вентили клапанов. Заработали насосы. U-47 медленно покинула свою песчаную колыбель.

– Лодка всплывает, под килем один метр. два метра. – доложил Вессельс.

С характерным высоким звуком запустились оба электромотора мощностью по 375 лошадиных сил каждый. Лодка всплывала с дифферентом 10° на корму, со скоростью примерно один метр в секунду. Инженер-механик, стоявший у станции погружения-всплытия с рядами сигнальных ламп, докладывал о глубине погружения. Среди прочих шумов, наполнивших ЦП, выделялось жужжание электроприводов горизонтальных рулей. Прин, его вахтенные офицеры Эндрасс и Фарендорф, а также унтер-офицер Майер уже надели свои клеенчатые плащи – непромоканцы. Шпар сделал то же самое.

– Держать перископную глубину! Оба мотора, малый вперед! – приказал Прин.

Волнение моря уже давало о себе знать. Широко расставляя ноги, Майер начал тщательно протирать окуляры бинокля, висевшего на груди. На глубине 20 метров Вессельс удифферентовал лодку, а затем вновь погрузил ее на несколько секунд, чтобы те, кто не успел до этого, смогли занять свои места. При длине лодки 66,5 м, перемещение веса тел влияло на дифферент корабля по принципу рычага. Инженер-механик был обязан учесть каждый литр воды в цистернах. Его короткие приказы исполнялись мгновенно, а Бём без устали вращал многочисленные вентили.

По мере приближения к поверхности лодку качало и болтало все беспорядочней.

Прин поднялся по трапу в боевую рубку. – «Поднять перископ!»

Его глаза сопровождали длинную стальную трубу, медленно выползавшую из шахты. Когда окуляры достигли уровня глаз, он схватил рукоятки перископа и внимательно осмотрел весь горизонт. Стояла ночь. Вокруг никого. Он выпрямился и сложил рукоятки.

– Опустить перископ! Курс зюйд-ост!

Чтобы всплыть в штормовом морс, было необходимо увеличить продольную остойчивость, продув носовые цистерны главного балласта (ЦГБ).

– Курс зюйд-ост! – доложил рулевой.

– Всплывать на поверхность! – приказал Прин, натягивая клеенчатый плащ.

Воздух, под давлением 205 атмосфер, со свистом помчался в ЦГБ, с бульканьем вытесняя из них воду. Вессельс внимательно наблюдал за глубиномером – 13 метров. 12 метров, 11 метров. Он выключил свет в ЦП, оставив лишь красные лампы. Наконец, характерный шум потоков воды, обрушивавшихся на надстройку, дал понять, что лодка всплыла.

– Люк над водой, – доложил механик.

Переговорная труба и нижний люк, ведущий на мостик, отдраены; барометр показывал разницу давления меньше 5 мм. Вскочив на трап, Эндрасс отдраил верхний рубочный люк, который с унылым лязганьем откинулся в сторону мостика. Поток холодного воздуха ворвался внутрь. Прин прыгнул на трап и меньше чем через три секунды присоединился к своему старпому на мостике, по которому продолжали струиться потоки воды. Напряженно вслушиваясь, два человека словно пытались пронзить мрак ночи. Они прекрасно знали, что первые мгновения – решающие, поскольку враг порой совсем рядом. Ночь была черна как чернила. Дождя не было, но звезды оставались невидимыми.

– Как дизеля? – спросил Прин.

– Оба дизеля, товсь! – донеслось из глубин корабля.

– Оба дизеля малый ход!

– Стоп моторы!

Дизель правого борта запустился первым с унылым грохотом, почти сразу же ему начал вторить левый дизель. На какое-то мгновение их рев заглушил шум моря и ветра.

Легкий толчок дал понять, что лодка получила ход. U-47, выбрасывая сизое облако газовыхлопа, помчалась навстречу пенящемуся морю.

Фон Фарендорф и Майер, заняв свои места на мостике, начали доклад командиру:

– По правому борту горизонт чист!

– По корме никого!

– Курс – норд-вест! – скомандовал Прин в переговорную трубу.

Затем выпрямился и настороженно оглядел штормовое море.

– Задраить верхний рубочный люк! – Тут же прокричал он, не поворачивая головы.

Быстрым движением, фон Фарендорф, ухватив левой рукой поручень на мостике, а правой рукоять люка, толкнул его вниз.

– Люк задраен, – доложил вахтенный офицер.

Волны набегали сзади. Подбрасывали корму, толкая субмарину вперед, а порой дифферентуя ее на нос. Неприятно и опасно, потому что следующая волна могла заглубить нос и отправить лодку на глубину, не дав ей своевременно выпрямиться. Скорость, да и сама форма лодки этому способствовали. В считанный миг корабль мог провалиться метров на 50, а тонны воды ринуться внутрь корпуса по двум воздухопроводам дизелей.