Валерий Шамбаров - Последняя битва императоров. Параллельная история Первой мировой Страница 30

29 августа по берегам Гнилой Липы и Буга закипело общее сражение. Местность тут была крайне неудобной для наступления — кругом болота, речушки, а все мосты и гати простреливались. Особенно тяжело пришлось 8-му корпусу Радко-Дмитриева. 24-й, который должен был прикрыть его слева, все еще отставал. Этим воспользовались вражеские части, засевшие в г. Галиче. Совершили вылазку и стали прорываться в русский тыл. Радко-Дмитриев приказал своим дивизиям загнуть левый фланг, отбивал жестокие атаки с двух сторон. Но командир 24-го Цуриков догадался выслать вперед одну бригаду, она спешила ускоренными маршами, без привалов, и все-таки подоспела, с ходу вступила в бой и оттянула на себя части галичского гарнизона.

Тяжко было и 7-му корпусу на стыке с 3-й армией. Ему предстояло расчленить боевые порядки австрийцев, он нес в атаках большие потери, но продвигался еле-еле. По сотням, по десяткам метров буквально вгрызался в оборону врага. Лишь через 2 дня он пробился к Гнилой Липе и стал переправляться через нее. Но когда его соединения перешли через реку, возник разрыв между ними и 12-м корпусом. Противник это сразу заметил и бросил в брешь значительные силы — отрезать 7-й корпус от своих. Спасла положение 12-я кавалерийская дивизия Алексея Максимовича Каледина. Этот генерал, донской казак из Усть-Хоперской станицы, проявил себя решительным и умелым начальником. Сам, без приказа свыше, выдвинул полки наперерез прорвавшимся австрийцам. Спешенная конница залегла, развернулись дивизионные батареи. Раз за разом накатывались цепи неприятеля, их встречали огнем. Доходило до рукопашных. На некоторых участках отряды противника пробивались в русские тылы. На них Каледин бросал резервные эскадроны, врага давили и отбрасывали конными контратаками и продержались, пока подошла подмога, бригада пехоты.

Но уже сказывался прорыв 7-го корпуса. Он все глубже проникал в расположение австрийцев, и 1 сентября неприятель дрогнул, начал пятиться назад. Брусилов, угадав этот момент, приказал всем остальным войскам «наподдать». Его корпуса с новой силой навалились на противников, и они не выдержали. Отступление принимало все более беспорядочный характер, наши части по всему фронту форсировали Гнилую Липу и устремилась в преследование, захватывали пленных, пушки, обозы. А левофланговый 24-й корпус подступил к Галичу. Город был сильно укреплен, ощетинился тяжелыми орудиями. Но гарнизон, причинивший столько неприятностей своей вылазкой, растрепали в полевых боях. Когда рухнула оборона по Гнилой Липе, защитники Галича запаниковали, и его взяли одной атакой.

Левее Брусилова наступал Днестровский отряд Певлова из 2-й сводной казачьей дивизии и пехотной бригады. 2 сентября он с ходу захватил г. Станислав (Ивано-Франковск), и казаки ринулись в рейд по тылам противника на Калуш и Стрый. Австрийцы стали отступать и перед правым соседом Брусилова, 3-й армией, она двинулась к Львову. Авиаразведка доложила, что к Львовскому вокзалу стягивается масса войск, и набитые поезда отходят один за другим. Позже выяснилось, что прорыв 8-й армии оказался очень опасным для врага. Австрийское командование испугалось, что русские захватят железнодорожный узел и отрежут их войскам пути отхода, поэтому решило оставить Львов.

Для нашего командования это было неожиданным. 3 сентября Брусилов со штабными офицерами ехал к Рузскому на совещание. Одна из машин, в которой находились полковники Гейден и Яхонтов, отстала и сбилась с дороги. Офицеры увидели, что от Львова идут крестьяне, местные русины (так называли западных украинцев). Поинтересовались: «А что, много там войска?» Им ответили: «Нема никого, все утекли». Гейден и Яхонтов сперва не поверили, но заинтересовались. Уж очень соблазнительной показалась возможность блеснуть с истинным офицерским шиком. Поехали в Львов. У предместий обогнали свои передовые части и направились к центру города. Солдат противника и впрямь не было. Полковники не отказали себе в удовольствии позавтракать в лучшей гостинице Жоржа, купили знаменитых львовских конфет и поехали обратно — докладывать.

С юга в город вступила дивизия Каледина, с севера части 3-й армии — 9-й корпус Щербачева. Его полки стали занимать пустые форты, и Рузский, узнав об этом, был очень озадачен. Приказал Щербачеву соблюдать сугубую осторожность: не приготовил ли враг какой-нибудь ловушки? Но ловушек не обнаружилось. Сражение было выиграно. Рузский за эту победу был произведен в генерал-адъютанты, его и Иванова наградили орденом Св. Георгия III степени, Брусилова — IV степени.

Из тюрем и лагерей в Галиции были освобождены десятки тысяч интернированных русских и местных жителей, арестованных за «русофильство» (часто всего лишь за неосторожное слово). Встречали наших воинов по-разному. Русины — с искренней радостью. Они в большинстве православными и даже говорили тогда на другом языке. Офицеры с удивлением отмечали, что язык русин гораздо ближе к великорусскому, чем украинский (что не удивительно — в Поднепровье славяне смешивались с тюркскими народами, а в Прикарпатье сохранялось наречие Киевской Руси). Простые галичане воспринимали приход русских как «своих». Дружески были настроены и поляки. А враждебную позицию заняли униатская церковь, немцы, евреи. Но стрельбы в спину и перерезания телефонных проводов, как в Пруссии, здесь не было — не осмеливались.

Русские власти отнеслись лояльно ко всем категориям населения. Была создана гражданская администрация во главе с генерал-губернатором Галиции графом Бобринским, взялась за налаживание нормальной жизни края. Никаких контрибуций на взятые города не накладывалось, репрессий не было. Свободно дозволялось униатское и иудейское богослужение. Запрещались лишь антироссийские акции и призывы к ним. А для поляков великий князь Николай Николаевич издал воззвание, обещал после войны объединить русскую, австрийскую и германскую части Польши и предоставить ей автономию, поляки это восприняли с восторгом.

Первые сражения преподнесли и неприятные сюрпризы. По сравнению с прошлыми войнами, оружие значительно усовершенствовалось, и потери оказались гораздо больше, чем можно было ожидать. Медицинские структуры не справлялись с наплывом раненых. Военное ведомство и Красный Крест действовали не согласованно между собой. Тысячи раненых копились в лазаретах и на станциях — наспех перевязанные, без подстилок, на голой земле. Тревожные доклады об этом безобразии посыпались из всех армий, корпусов. Верховный Главнокомандующий тотчас предпринял решительные меры. Начальник санитарно-эвакуационной части Евдокимов, не отреагировавший вовремя на сигналы, был снят. На его место назначили принца Александра Петровича Ольденбургского, предоставив ему диктаторские права по отношению к любым, военным и гражданским службам. Он энергично взялся наводить порядок.

К помощи раненым подключились императрица Александра Федоровна, члены царствующей фамилии, на свои средства снаряжали санитарные поезда, создавали госпитали. А в Москве был создан Всероссийский Земский Союз помощи больным и раненым — на эти цели земцы собрали 600 тыс. руб. Набирали медперсонал, оборудовали дополнительные медицинские учреждения, транспорт. Для тех же задач возник Всероссийский Союз Городов, обе организации объединились в Союз Земств и Городов (Земгор) под председательством князя Г. Е. Львова. Царь с благодарностью принял инициативу общественности. Министерство внутренних дел предписало губернаторам оказывать содействие работе Земгору, он начал создавать фронтовые и губернские комитеты. Ситуация с пострадавшими воинами быстро выправилась.

Бои выявили и серьезное преимущество врага в тяжелой артиллерии. Но в России крупнокалиберные орудия не производились, их закупали за границей. Чтобы срочно подкрепить войска, стали снимать и отправлять на фронт орудия береговой обороны калибра 152 и 254 мм. Кроме того, нехватку крупных калибров придумали компенсировать, применять массированно обычные полевые орудия. В русской армии впервые начали формировать артиллерийские бригады, мощные соединения из 8 батарей по 8 орудий.

17. Марна

Во Франции германские войска, гоня противника, развернулись для решающего удара. Подступили к Вердену, заняли брошенный без боя Лилль, вышли к лучшей французской крепости Мобеж. Возле нее оставили один корпус, он стал ждать осадную артиллерию. 1-я армия Клюка должна была совершить глубокий обход — двигаясь от бельгийской границы, пройти мимо Парижа с запада и лишь после этого развернуться, окружая французскую столицу и выходя в тылы всему фронту. 2-я и 3-я нацеливались прямо на Париж. 4-я, 5-я и 6-я наступали восточнее, 7-я прикрывала их фланг. 24 августа 6-я и 7-я армии под общим командованием Руппрехта нанесли новый удар, обрушили на французов огонь 400 орудий. Но здесь французские части держались стойко, их поддерживала артиллерия пограничных крепостей, а солдаты наконец-то начали окапываться, это сразу упрочило оборону. Положение в Лотарингии несколько стабилизировалось, и Жоффр получил возможность снимать отсюда войска.