Сайидгюсин Курбанов - Партизанская война в 1812 г. Страница 32

Главную армию М.И. Кутузов направил наперерез наполеоновским войскам к Малоярославцу. Сражение, которое произошло 12 (24) октября за Малоярославец, вынудило Наполеона отказаться от захвата в дальнейшем Калуги и Тулы и отойти на Смоленский тракт. М.И. Кутузов писал: «Я счастлив, предводительствуя русскими! Но какой полководец не поражал врагов, подобно мне с этим могущественным народом! Благодарите Бога, что вы русские, гордитесь этим преимуществом перед всеми, и знайте, что быть храбрым и быть победителем, довольно быть только русским». (М.И. Кутузов. Из письма к калужским патриотам). Наполеон все еще колебался правильности выбранного решения. В ночь на 13 (25) октября он собрал в Городне военный совет. На этом совете его маршалы высказались против решения прорываться на Калугу и убедили Наполеона быстрее отойти через Боровск на Можайск и далее к Смоленску. Маршал Бессьер так оценивал обстановку во французской армии: «Для подобного предприятии, т.е. для прорыва к Калуге, у армии, даже у гвардии, не хватает мужества… А с каким неприятелем нам приходится сражаться? Разве не видели мы поля последней битвы, не заметили того неистовства, с которым русские ополченцы, едва вооруженные и обмундированные, шли на верную смерть?»{144}

Наполеон после совета направился на рекогносцировку к Малоярославцу. На пути он чуть не попал в плен к казакам. Это и повлияло на его окончательное решение отходить по Смоленской дороге. Немаловажную роль, впрочем, сыграло и полученное им донесение о том, что главные силы русских отошли к деревне Гончарово. Тем самым Наполеон лишался возможности обхода через Медынь. Теперь Наполеон хотел лишь одного — «стараться избегнуть неприятеля и как можно скорее перейти разоренным ими край»{145}, чтобы укрыться в междуречье Днепра, Березины и Западной Двины, перезимовать там и начать в 1813 г. новую кампанию. После жестокого боя под Малоярославцем, когда французский император едва не попал в плен к донским казакам, он был вынужден выйти на старую, совершенно разоренную Смоленскую дорогу. Началось бегство Великой армии Наполеона. Кутузов все время следил за военными действиями казаков и давал их командирам конкретные боевые задания. Неперестанно наносили теперь страшные удары по французам русские войска, казаки, партизаны. Никто не наводил на французские войска такого панического ужаса, как бесстрашно действовавшие летучие казачьи отряды — неуловимые, внезапно появлявшиеся и мгновенно исчезавшие.

Наполеон имел еще достаточно сил для организации обороны Смоленска: его основная армия насчитывала еще до 100 тысяч человек, в левофланговой группировке на Западной Двине было 60 тысяч, на правом фланге — не менее 50 тысяч человек. Кроме того, на линии Смоленск — Вильно сосредоточивалось до 75 тысяч человек.

Разобщенные эти силы ему надо было быстро соединить вместе. Однако ему не удавалось оторваться от русской армии, она шла ему по пятам. «Наполеон бегает по ночам с места на место, но до сих пор мы его предупреждаем везде. Ему надобно как-нибудь уйти от преследования, и вот чего без большой потери с его стороны сделать нельзя»{146}, — писал М.И. Кутузов в начале контрнаступления. Фельдмаршал Кутузов поставил своей целью не допустить соединения сил Наполеона и организации им обороны на линии Западная Двина — Днепр — Полесье. В распоряжении главнокомандующего русской армии М.И. Кутузова после сражения у Малоярославца было более 100 тысяч человек солдат и офицеров, кроме того, он еще имел к тому времени 200 тысяч человек в ополчении, а на его флангах стояли войска П.Х. Витгенштейна и П.В. Чичакова, насчитывавшие до 100 тысяч человек солдат и офицеров.

Таким образом, Кутузов превосходил Наполеона в людских резервах. Главнокомандующий хорошо понимал, что в такой обстановке проигранное генеральное сражение могло обернуться новой кампанией в следующем году, и поэтому действовал осторожно. Его план составлял в том, чтобы усилиями всех своих армий нанести врагу концентрический удар. «Я полагаю, — писал Кутузов в директивах Витгенштейну, — что главное поражение надо нанести неприятелю между Днепром, Березиною и Двиной». Такие же соображения он высказал также командующему 3-й армией Чичагову, завершив их указанием: «По этим обстоятельствам, содействие всех наших сил может нанести неизбежную гибель Наполеону»{147}. По замыслу М.И. Кутузова, основная роль в концентрическом наступлении должна принадлежать Главной армии, в задачу которой входило действовать во фланг и тыл войскам Наполеона, нанося им последовательно удар за ударом. В этом плане партизанам и ополчению отводилось важное место. Начиная наступление, М.И. Кутузов решил сосредоточить на правом и левом флангах две крупные группировки, которые обеспечили бы создание угрозы фланговых обходов и вынуждали бы Наполеона действовать против главных сил с перевернутым фронтом. В связи с этим в отряд генерал-лейтенанта П.В. Голенищева-Кутузова были включены Тверское и Ярославское ополчения, шесть казачьих полков, ряд войсковых партизанских отрядов В.А. Пренделя, П.Е. Ефремова и др.

Это формирование насчитывало до 25 тысяч человек. Значительная группировка была создана на левом фланге, куда входили регулярные части и казачьи полки Донского, Полтавского и Черниговского ополчений. В ее состав был включен также отряд А.П. Ожаровского. Эта группировка насчитывала около 20 тысяч человек, из них 7 тысяч конницы. На Калужское, Тульское и Украинское ополчения возлагалась задача прикрывать границы своих губерний, не допуская «впадения неприятеля», а по мере продвижения главных сил занимать освобожденную территорию и очищать ее от остатков войск противника. Однако регулярная армия сохранялась для прямых действий против Наполеона. Чтобы не дать Наполеону возможности собрать свои войска в один кулак, М.И. Кутузов приказал казачьему корпусу М.И. Платова выдвинуться вперед и «выиграть марш над неприятелем так, чтобы главным силам вашим по удобности делать на отступающие головы его колонн нападения во время марша и беспрестанные ночные тревоги». Такие приказания получили командиры партизанских отрядов Ожаровский, Орлов-Денисов, Сеславин, Давыдов и другие. Командиру Ожаровскому приписывалось «нападать на вражеские отряды, транспорты, по Смоленской дороге идущие, истреблять учрежденные на этом пути неприятельские магазины… Привлекайте народные массы для истребления мостов. Всячески старайтесь, всеми способами причинить вред неприятельским войскам»{148}. Такая тактика партизан вполне себя оправдала. Партизанские отряды всячески затрудняли «отступное неприятельское движение», чем способствовали выполнению принятого главнокомандующим общего плана. У Вязьмы был нанесен первый крупный удар по французам. В этом бою особо отличились мужественные партизанские отряды командиров А.Н. Сеславина и А.С. Фигнера, которые во время атаки переправились через реку Улицу, обошли город и ворвались в Вязьму вместе с казаками генерала Платова и пехотой Милорадовича. Понеся большие потери, французы были вынуждены отступить к Смоленску. Французы, отступая от Вязьмы, бросали на дороге все свои тяжести, больных, раненых, и никакое перо историка не в состоянии изобразить картины ужаса, который остается на большой дороге. Нет и десяти шагов, где бы не лежал умирающий, мертвый или лошадь. «Перновский пехотный полк, находясь в главе колонны, с распущенными знаменами и барабанным боем первым вступил в город и очистил по трупам неприятельский путь другим войскам». Пехотинцев встречали партизаны, а отряд Давыдова в это время действовал на Смоленском тракте, где двигалась масса обозов неприятеля. Основное внимание Давыдов сосредоточил на уничтожении артиллерии и военных обозов. Он вспомнил: «Надо было быть свидетелем смешения криков… со стрельбою защищающихся, с треском на воздух взлетающих артиллерийских палубов и с громогласным Ура казаков моих!»{149} Наполеон, пробыв в Смоленске всего четыре дня, произвел реорганизацию своей армии, приказал Виктору отбросить назад на прежние рубежи перешедшие в наступление части корпуса Витгенштейна и удерживать рубеж по Западной Двине. Им был направлен туда корпус Евгения Богарнэ. Генералу Барраге-д-Иллие приказано было удержать подступы к Смоленску с юга. Последний занял Ельню и направил одну бригаду к Ляхову. Однако план Наполеона Бонапарта был сорван в корне. Платов нанес сокрушительный удар поитальянскому корпусу у Духовщины, заставив остатки его бежать к Смоленску.

«1812 г., ноября 3.

Рапорт М.И. Платова М.И. Кутузову о действиях казачьих войск в районе Смоленска.

№ 185 При Смоленске

Рапорт его светлости!

Остатки преследуемого мною по Духовщинской дороге неприятельского корпуса вице-короля италийского Евгения третьего дня ввечеру вошли в Смоленск, как я доносил вашей светлости. А вчерашнего дня ввечеру же соединился с ним в Смоленске и корпус под начальством маршала Нея, за которым следовал отраженный от меня с четырьмя донскими, одним татарским Симферопольским и Первым егерским полками и 6-ю эскадронами драгун генерал-майор Греков 1-й по большой дороге, от Дорогобужа в Смоленск идущей. В Смоленске находились до прибытия Нея и другие неприятельские войска. По двухдневной нашей канонаде и от сильного нашего теснения неприятель продолжает выходить из города частями и тянется по дороге к городу Красному. Сегодня при продолжении с нашей стороны канонады неприятель с правой стороны течения реки Днепра прогнан в город, и предместье города передовыми нашими войсками под командою полковника Кайсарова занято. Направо от города вблизи действует генерал-майор Иловайский 3-й с бригадою его, налево — генерал-лейтенант Мартынов, а еще левее от него — следовавший по Дорогобужской дороге генерал-майор Греков 1-й, так что город обложен полками полукругом. Направо же от города вниз по течению реки Днепра правой стороной верст за пятнадцать посылаются от меня партии и не допускают неприятеля фуражировать по околочным деревням, забирая всех фуражиров его, которых равно и взятых в прошедшие два дня с бою, находится у нас в плену 1500 человек. Есть среди них и офицеры, но за скоростью еще счетом разобрать нельзя.