Иностранные войска, созданные Советским Союзом для борьбы с нацизмом. Политика. Дипломатия. Военное строительство. 1941—1945 - Максим Валерьевич Медведев Страница 32

Советское руководство продолжало рассчитывать на армию В. Андерса. Находясь в расположении польских войск, 17 декабря 1941 г. генерал-майор А.П. Панфилов поставил перед В. Сикорским, который тоже посещал в эти дни армию, вопрос: «К какому сроку генерал Сикорский хотел бы иметь всю польскую армию готовой для боя против немцев?» Сикорский ответил, что армия будет полностью готова к 15 июня 1942 г. Обозначенный Сикорским срок был мотивирован тем, что только в марте или апреле 1942 г. полякам удастся получить в полном объеме оружие из Великобритании и США. Остальное время необходимо было для освоения нового вооружения, так как к этому времени ожидалось открытие второго фронта на Западе, и такой поворот событий создал бы благоприятные условия для успешных действий польской армии.

В конце 1941 г. В. Андерс поставил перед советским командованием вопрос об ухудшении климатических условий и отсутствии утепленных мест размещения частей армии при сильных заморозках, в связи с чем ходатайствовал о переводе польских соединений в теплый регион. В соответствии с договоренностями советского и польского правительств постановление ГКО, принятое 25 декабря 1941 г., определило общую численность польской армии на территории СССР в 96 тыс. человек с переводом соединений в Узбекскую, Казахскую и Киргизскую ССР. В постановлении также разрешался призыв в польскую армию граждан польской национальности, проживавших до 1939 г. на территории Западной Украины и Западной Белоруссии (граждане других национальностей, ранее проживавшие в этих регионах, не призывались)[524].

Отправка в Среднюю Азию первых дивизий и формирование новых соединений проходили медленно. В армии по-прежнему не хватало обмундирования, продовольствия, средств передвижения, горюче-смазочных материалов и т. д.[525]

Андерс по поводу перемещения соединений вспоминал: «Наконец в начале 1942 года пришло постановление о переброске польской армии на юг. Сформированные с большим трудом группы командного состава, как основа будущих военных подразделений, выезжали в назначенные пункты с целью комплектования частей. Штаб армии был размещен в Янги-Юль, что значит „новая дорога“, недалеко от Ташкента, и в действительности мы начали оттуда новую дорогу через страны Ближнего Востока»[526].

В феврале 1942 г. было завершено формирование 5-й пехотной дивизии, но В. Андерс отказался направлять ее на фронт, заявив, что поляки смогут приступить к выполнению боевых задач только после подготовки всей армии. Генерал аргументировал это тем, что, во-первых, ввод одной или двух дивизий не изменит боевую ситуацию на линии фронта, тогда как удар всей армией может привести к оперативному успеху, что будет иметь большее политическое значение. Во-вторых, получение боевого опыта будет более эффективным, если его получит сразу вся армия, а не ее отдельные соединения[527].

Во второй половине февраля 1942 г. численность армии В. Андерса составляла 75 тыс. человек[528]. Весной 1942 г. советская сторона вновь поставила вопрос о выдвижении армии на фронт, поскольку она к этому времени уже получила необходимую помощь и прошла длительную стадию формирования и боевой подготовки. Но поляки последовательно затягивали решение о боевом применении армии, выдвигая новые причины ее «неготовности».

С 1 марта 1942 г. советская сторона, наблюдая за действиями польского командования по удерживанию армии В. Андерса в тылу, приняла решение об уменьшении нормы по выдаче продовольствия польским частям до 44 тыс. пайков[529]. Проблема с воинским довольствием в тот момент касалась всех частей Красной армии, включая действовавшие на фронте. Недопоставка в СССР продовольствия западными союзниками вследствие возникновения войны на Тихом океане привела к необходимости сокращения количества пайков, выдававшимся невоюющим войсковым частям в пользу обеспечения войск на фронте. Тем не менее польские войска получали необходимое обмундирование и находились на довольствии у Советского Союза.

Между тем сокращение пайков, безусловно, было демонстрацией недовольства советской стороны поведением польского командования по затягиванию вывода на фронт польских частей. Накапливались и более частные, но многочисленные претензии. В беседе представителей Главного командования Красной армии с В. Андерсом в марте 1942 г. говорилось о фактах самоуправства отдельных командиров и военнослужащих польских частей. Например, начальник польской военной миссии в СССР генерал З. Богуш-Шишко и начальник его штаба отдавали приказы советским гражданским организациям. Отмечались хулиганские действия отдельных военнослужащих, факты пьянства, дебоширства, воровства, разврата и т. п. Андерс сообщил, что в ответ на претензии советской стороны он принял жесткие меры, ряд виновных отдал под суд и впредь будет жестко бороться с подобными случаями. При этом он заявил, что в Ташкенте много людей ходят в польской форме, пьянствуют, не имея отношения к частям польской армии[530].

В свою очередь, адъютант В. Андерса Е. Климковский отмечал проблемы, возникшие в сфере сотрудничества с советскими офицерами после перевода первых польских соединений в Среднюю Азию. Кроме того, Климковский выдвинул обвинения в адрес и польских структур: «В 7-й дивизии в г. Кармана генерал Богуш-Шишко самовольно, без согласования с советскими органами, занял под госпиталь местную школу, а его начальник штаба, известный своими германофильскими убеждениями подполковник Аксентович (Гелгуд), потребовал от председателя райисполкома немедленного исправления дорог и мостов, а в случае невыполнения приказа грозил расправой. Нечто подобное происходило и у генерала Токаржевского в 6-й пехотной дивизии»[531]. Подобное поведение польских военнослужащих только ухудшало взаимоотношения с советской стороной.

В очередной беседе с А.П. Панфиловым 19 марта 1942 г. В. Андерс заверил, что будет сформировано три пехотных дивизии по 12 тыс. человек, запасные части численностью 3,5 тыс. человек и штаб армии. Дислокация штабов армии, 5, 6 и 7-й дивизий оставалась в прежних районах. В связи с сокращением армии решался вопрос с расквартированием частей. Польский премьер Сикорский говорил, что к апрелю ожидается прибытие из Великобритании дополнительного вооружения для польской армии, и если вопрос с продовольствием не будет решен положительно, то, возможно, оставшиеся части придется перевести в Иран[532].

Советское правительство по настоянию польской стороны все же приняло решение об эвакуации в Иран более 44 тыс. поляков. Эвакуация была проведена в марте 1942 г., когда из СССР выехало 31 488 человек военнослужащих и 12 455 человек членов их семей[533].

Для подготовки к эвакуации Андерс запросил 250 лошадей и 225 повозок для 6-й пехотной дивизии. В свою очередь, Панфилов сообщил, что вопрос с передислокацией армии не встретит затруднений. Ответственным лицом за отправку поляков в качестве уполномоченного от советской стороны был назначен майор госбезопасности Г.С. Жуков[534].

Далее возник вопрос о прекращении пополнения и обучения армии боевым навыкам. В июне 1942 г., когда Андерс вернулся из Великобритании, он высказал требования уже о полной переброске армии в Иран. Польский посол в СССР С. Кот