Становление спецслужб советского государства. 1917–1941 гг. - Николай Николаевич Лузан Страница 33

«…Курьер Вам лично известен. Вам надлежит дважды в неделю между пятью и шестью вечера появляться на углу Плас де Клиши и бульвара де Клиши» (Судоплатов П. Спецоперации. Лубянка и Кремль. 1930–1950 годы. С. 30).

Павел строго следовал инструкции Центра: в начале шестого вышел на угол Плас де Клиши и бульвара де Клиши, прострелил взглядом по сторонам, слежки не обнаружил и задержал взгляд на окнах кафе. В следующий миг для него перестал существовать весь остальной мир. Он видел только ее — ту единственную в его жизни и ни с какой другой не сравнимую любимую женщину.

Париж, опасность и модный европейский наряд преобразили Эмму. Они придали жене и боевой соратнице еще большее очарование и необыкновенный шарм. Павел купался в любящих небесной синевы глазах Эммы и любовался ею. Чувственные губы и задорные ямочки, появлявшиеся на щеках, когда она улыбалась, притягивали к себе как магнит. Грудной голос ласкал слух, а трепет пальцев ее руки отзывался в сердце Павла сладостной, щемящей болью. Но ни он, ни Эмма не могли позволить себе дать волю охватившим их чувствам, суровая профессия разведчика не оставляла им иного выбора, как только любить глазами. В эти короткие минуты встречи вдали от Родины, в окружении врагов Павел, как никогда ранее, пронзительно остро ощутил, как дорога ему Эмма. Не задумываясь, он готов был отдать за нее свою жизнь.

Долго в кафе они не задержались. Представитель Центра, остановив на нем свой выбор, допустил ошибку. Павел Анатольевич решил исправить ее на месте:

«…Мне сразу же стало совершенно ясно: место для рандеву выбрано крайне неудачно, так как сновавшая вокруг толпа не давала возможности проверить, есть ли за тобой хвост или нет.

Опыт моей работы в Харькове против польской агентуры научил меня, что почти во всех провалах виноват был неудачный выбор места встречи» (Судоплатов П. Спецоперации. Лубянка и Кремль. 1930–1950 годы. С. 30).

Не сговариваясь, они отправились в недорогой отель, где Эмма снимала номер, соответствующий статусу студентки, приехавшей на каникулы в Париж. В нем им ничто не угрожало и не мешало. Павел, напрягая память и не упуская важных деталей, сообщил ей все то, что ему за девять месяцев удалось узнать о деятельности ОУН, роли Коновальца, Мельника и Бандеры в ее деятельности, противоречиях между ними, а также связях с германскими спецслужбами и замышляемых подрывных акциях, направленных против СССР и его представительств за рубежом.

В той операции НКВД то была первая и последняя встреча Павла и Эммы за границей. Он, знавший не понаслышке о возможностях, мощи и бесчеловечном характере ОУН, не намеривался дальше подвергать жену смертельному риску и настоял на том, чтобы она передала в Центр его категорическое требование по смене связника. В Москве вняли доводам Павла и пошли ему навстречу. Теперь, когда самый близкий ему человек находился вне опасности, он полностью сосредоточился на выполнении задания. Дальнейший успех во многом зависел от степени доверия к нему со стороны Коновальца.

И здесь Павлу помог случай. Он не преминул воспользоваться им. Произошло это не в лучшем месте — на кладбище, куда он отправился вместе с Коновальцем. Тот, приезжая в Париж, не упускал возможности посетить могилу своего кумира Симона Петлюры. Коновалец боготворил его и называл «нашим знаменем и самым любимым вождем». Стоя у надгробия бывшего главы Директории Украинской Народной Республики, он расчувствовался и излил перед Павлом свою душу. Находчивость и артистические способности Павла не подвели его. Он достал из кармана носовой платок, склонился к могиле, бережно сложил в него горсть земли. В ту минуту его лицо выражало благоговение перед ушедшим в мир теней Петлюрой. В эти минуты даже сам великий Станиславский без тени сомнений сказал бы: «Верю!»

Поверил и Коновалец! Он воскликнул:

«…Что ты делаешь?

— Эту землю с могилы Петлюры отвезу на Украину, — ответил я, — мы в его память посадим дерево и будем за ним ухаживать.

Коновалец был в восторге. Он обнял меня, поцеловал и горячо похвалил за прекрасную идею. В результате наша дружба и его доверие ко мне еще более укрепилось» (Судоплатов П. Спецоперации. Лубянка и Кремль. 1930–1950 годы. С. 32).

После случая на парижском кладбище для Павла уже не существовало ни личных тайн Коновальца, ни тайн в деятельности ОУН, ни тайн о ее связях со спецслужбами Германии. Он получил доступ к самой секретной информации, но этим не ограничился и искусно углублял раскол в верхушке националистов, сталкивал лбами «стариков» — окружение Коновальца и «молодых волчат» — Бандеру и тех, кто стоял за ним.

По возвращении из Парижа в Берлин Павел, воспользовавшись свободой, предоставленной ему Коновальцем, выехал в Вену, где ему была назначена явка со связником Центра. На этот раз на нее прибыл один из самых опытных советских разведчиков Петр Зубов. Встреча с ним не заняла много времени, встретились два профессионала, которые понимали друг друга с полуслова. Павел передал собранную информацию и получил новое задание, оно касалось выяснения характера совместной деятельности ОУН и абвера на Западной Украине.

Озабоченность Центра данным вопросом была более чем обоснованной. Угроза войны с Германией нарастала, а разведывательно-подрывная деятельность украинских националистов приобретала все более масштабный характер. В этих условиях Слуцкий и Шпигельглаз посчитали необходимым изменить статус Павла, поднять его до уровня головного представителя ОУН на Украине. И здесь снова понадобился «старый друг» Коновальца и проверенный в деле Лебедь. По каналу, организованному через Финляндию, а именно Полуведько, главарю ОУН было сделано предложение, от которого тот не мог отказаться.

В частности, Лебедь сообщал, что через соратника националистов, капитана судна загранплавания «удалось пробить для Павлуся должность судового радиста». Получив эту информацию, Коновалец ни секунды не колебался и поддержал. Он, рассчитывая оперативно получать информацию о состоянии нелегальных структур ОУН на Украине и направлять их деятельность, назначил Павла своим представителем. Замысел Слуцкого и Шпигельглаза удался, и они с нетерпением ждали возвращения Павла.

Коновалец не стал медлить и направил его в СССР. По пути до советской границы Павла сопровождал сам заместитель Коновальца — Сушко. Они благополучно добрались до Финляндии и вышли к «окну» на границе. От родной земли Павла отделяли несколько сотен метров нейтральной полосы. Он ступил на нее. Под ногами чавкала болотная жижа, каждый шаг давался с трудом, метр за метром Павел становился все ближе к родной советской земле. Впереди возник