Алекс Бухнер - Восточный фронт. Черкассы. Тернополь. Крым. Витебск. Бобруйск. Броды. Яссы. Кишинев. 1944 Страница 34

После этого враг тотчас же атаковал, намереваясь ударом со своих позиций прорвать оборонительную линию на Херсонесе и смять скопившиеся там войска, но это ему не удалось. Самым плохим в этом сверхпоспешном отходе было то, что из Севастополя должны были отойти и люфтваффе, которые до сих пор оказывали войскам столь необходимую им поддержку с воздуха. Последний, до сих пор еще используемый небольшой аэродром на Херсонесе теперь находился под прицельным артиллерийским огнем противника, его полоса была перерыта бомбами и снарядами, так что взлеты и посадки стали невозможными. Теперь господство авиации противника становилось абсолютным. С этого момента приземляться было возможно только на двух остававшихся до сих пор неиспользуемыми — чтобы враг их преждевременно не обнаружил — взлетно-посадочных полосах, на которые под покровом темноты бесстрашные пилоты Ю-52 сажали свои машины, чтобы вывозить раненых.

Приведем здесь краткий итог действий люфтваффе: их истребительные и штурмовые эскадрильи за период кампании с 8 по 22 апреля совершили 3796 самолето-вылетов и сбили в воздушных боях 226 вражеских самолетов, 23 самолета уничтожили на земле, уничтожено также 186 танков и 633 автомашины. При этом был потерян 31 германский самолет.

На 25 апреля силы люфтваффе еще составляли 46 машин. В период с 4 по 14 мая они сбили еще 253 вражеских самолета и потеряли пять своих машин. Остальные 23 самолета, которые из-за различных повреждений стали небоеспособными, были взорваны при сдаче аэродрома.

Эскадрильи транспортной авиации с 8 апреля перевезли по воздуху из Крыма 21 457 солдат, из них 16 387 раненых.

9-я зенитно-артиллерийская дивизия с 16 апреля по 12 мая сбила в общей сложности 207 советских самолетов и уничтожила в наземных боях 127 танков, причем только с 8 по 12 мая 72 танка.

Эти цифры наглядно показывают, сколь активно сражались авиация и зенитная артиллерия — и сколь результативны были их действия против сотен советских самолетов и танков. (Таким образом, по немецким данным, только силами люфтваффе было уничтожено с 8 апреля 502 советских самолета, потеряно 54 своих (и 23 взорвано). Еще 207 самолетов якобы сбили зенитчики. Итого 707 советских самолетов. На самом деле советская авиация потеряла в Крымской операции 179 самолетов. В воздушных боях было сбито 297 немецких самолетов, около двухсот уничтожено и повреждено на земле. Такая же степень правдивости у немцев и по танкам. 313 советских танков якобы уничтожили только летчики и зенитчики, на самом деле всего в ходе операций советские войска потеряли 171 танк и САУ. — Ред.)

Для командования армии теперь стали актуальными только две проблемы — как можно дольше удерживать последнюю оборонительную позицию на полуострове Херсонес, чтобы успеть своевременно погрузить на суда всех еще пребывающих здесь солдат — на 8 мая их насчитывалось около 50 тысяч человек, и обеспечить своевременный приход необходимых для эвакуации судов — время поджимало со страшной силой. Остатки предельно измотанных и сильно ослабленных германских частей занимали теперь позиции на фронте, едва достигавшем 10 километров в ширину и находившемся на совершенно плоском, лишенном всяких естественных укрытий плато полуострова Херсонес. И все же эти позиции на очень краткое время представляли заметные преимущества: они были относительно хорошо оборудованы и даже располагали значительными запасами продовольствия и боеприпасов. Северный участок заняли части XXXXIX горнострелкового корпуса, южный — остатки V корпуса. Враг попытался было с ходу прорвать эту последнюю германскую линию обороны в Крыму, но все его удары 9 и 10 мая на всех участках были отбиты. Все солдаты понимали, что держат последнюю линию обороны и что ее надо будет удерживать еще несколько дней, несколько часов до прихода спасительных судов.

В качестве описания последнего этапа сражения за Севастополь приведем здесь выдержки из донесения начальника штаба 17-й армии генерал-майора Риттера фон Ксиландера[49]:

«5 мая в 9.30 началась вполне предвидимая по предварительным приготовлениям атака неприятеля. Задействованные в ней силы превосходили все пережитое ранее. Неприятель вполне ясно представлял, что брошенных в бой сил определенно достаточно. Что из себя представляла в этот момент наша армия, мне нет необходимости повторять. Скажу только, что в рамках предусмотренной широкомасштабной программы ее пополнения армия получила только два маршевых батальона да еще 15 тяжелых противотанковых орудий, 10 мортир, 4 тяжелые полевые гаубицы, несколько пехотных орудий и минометов, что никак не могло покрыть наши потребности.

Основной удар русских был направлен, вне всяких сомнений, на северный участок позиции «Б» — на Бельбекский каньон. В течение 48 часов русские вели по нему огонь из 400 орудий, соответствующего числа реактивных минометов, тяжелых гаубиц и минометов, затем нанесли удар всеми силами 2-й гвардейской армии. Как раз накануне мы завершили перегруппировку наших сил и поручили оборонять этот участок генерал-майору Хагеману (336-я пехотная дивизия), которому и принадлежит заслуга в отражении этого удара. Бой шел с безумным ожесточением, глубокими вклиниваниями врага и кризисами, в конце концов отдельные оборонительные позиции на этом участке были потеряны. Потери наших частей достигли максимума, мы даже отвели с фронта XXXXIX горнострелковый корпус и все германские части; пойдя на высочайший риск, мы заменили их румынами и временными боевыми подразделениями, чтобы по-прежнему иметь под рукой хоть какие-нибудь резервы. С участка V корпуса мы не взяли из резерва ни единого подразделения, так как было совершенно ясно, что враг будет наносить удар также и там. Вместо этого мы образовали новые резервы из состава 98-й дивизии на ее участке. К утру 7 мая Северный фронт упорно держался, хотя и изрядно ослабленный, имея в резерве только две роты. Наряду с Хагеманом, в этом была и особая заслуга генерала Конрада (XXXXIX горнострелковый корпус), который на этот день передал командование корпусом генералу Хартману. Какого-либо признания за это он не получил, поскольку был отправлен в «пустыню»[50]. Утром этого дня 7 мая неприятель снова предпринял наступление против V корпуса от побережья к Сапун-горе. Его материальная оснащенность была еще весьма высока, а насыщенность авиацией была столь обильна, что за один только этот день зенитчики корпуса сбили 33 вражеских самолета. Обороняющиеся погибли на своих позициях, к полудню фронт был прорван по всей своей ширине вплоть до высот Ветряные Мельницы[51], которые удерживал 186-й полк кавалера Рыцарского креста с дубовыми листьями майора Циглера, но вскоре он был обойден с севера. Резервов (общим числом пять батальонов, число, которым мы, в нашем положении, весьма гордились) после этого уже не стало.

 Положение к концу дня: на побережье потеряна и снова взята Высокая Батарея, враг овладел селом Карань[52], откуда потом его танки прорвались к высотам Ветряных Мельниц и перевалу Седло, который удерживала небольшая ударная группа из остатков 111-й дивизии. По горному серпантину враг продвинулся вдоль Ялтинского шоссе до развилки к Думскому. После этого в резерве уже не оставалось ни одной роты. Перед армией встал выбор: либо на следующий день праздно созерцать неизбежный прорыв врага к Севастополю, либо снова создавать резервы, а с этой целью оттянуть Северный фронт. Это прежде всего означало, что остатки армии будут уничтожены в течение 1-2 дней. Поэтому генералу Альмендингеру[53] оставалось только принять решение о реализации операции «Рысь» (условное наименование подготовленного оставления северного участка фронта), а именно — отдать приказ о занятии этой ночью с наступлением темноты так называемых припортовых позиций. Как и всегда при планомерном командовании боевыми действиями, это удалось без каких бы то ни было осложнений. К утру из высвободившихся сил были образованы боевая группа под командованием полковника Фаульхабера (98-я дивизия) из четырех батальонов у Думского и боевая группа подполковника Мариенфельда (111-я дивизия) у поселка Ново-Николаевка из двух батальонов при нескольких штурмовых орудиях в каждой.

С утра 8 мая после сильнейшей артиллерийской подготовки и бомбового удара с воздуха неприятель снова пошел в атаку. На южном участке ему удалось несколько потеснить 73-ю дивизию, однако фронт прорван не был. В ходе атаки дивизия понесла тяжелые потери, среди других пали командир полка и командир саперного батальона. Противник преодолел Сапун-гору (взята 7 мая. — Ред.), взял Николаеву, занял тамошние виноградники и «Английское кладбище»[54]. Боевые группы Мариенфельда и Фаульхабера пошли в контратаку. Первая из них во второй половине дня снова соединилась с 186-м моторизованным полком, вторая продвинулась на 800 метров вперед по серпантину. Тем временем русские нанесли удар из виноградника по частям, с которыми оборонялся генерал Хагеман. На «Английском кладбище» закипел жестокий бой, но в результате оно оказалось в руках противника, а вместе с ним и часть позиций у Николаевки.