Роман Красильников - Память Земли. Рассказы о поисковой работе Страница 35

Быстро перекидав верхний слой грунта, мы дошли до слоя, в котором начинались останки. После этого каждый взял себе участок для работы и приступил к планомерному тщательному перебору грунта. Первоначально у всех нас было твердое намерение произвести эксгумацию этого захоронения с применением археологического способа, однако нам пришлось внести некоторые коррективы в свои планы.

Дело в том, что, согласно воспоминаниям местного жителя, захоронение проводилось уже весной, когда трупы погибших оттаяли из-под снега. Часть из них, скорее всего, выловили из речки. Поэтому неудивительно, что тела перед захоронением были пересыпаны хлорной известью, обусловившей плохую сохранность костных останков. Из-за этого все останки пришлось сразу извлекать из земли. Правда, необходимо отметить, что в таком «позднем» захоронении был и свой плюс. Из-за этого погребаемых солдат никто не обыскивал, и теперь у нас появилась возможность установить их личности благодаря личным предметам, оставленным при них.

И действительно, в ходе эксгумации было обнаружено 9 подписанных предметов, на которых в основном, были нанесены инициалы. Однако, в связи с тем, что мы очень точно знали и дату гибели солдат, и подразделение, в котором они служили, даже неполных инициалов было достаточно для того, чтобы с большой долей вероятности идентифицировать личности убитых.

Во время эксгумации Андреем у одного из погибших был обнаружен бумажник, в котором находились частично сохранившиеся бумажные документы, в том числе удостоверение к медали «За оборону Ленинграда», письмо со штампом полевой почты 75 681 (возможно, 75 687), датированное 6.5.43, а также квитанция о приеме паспорта, выданная Фрунзенским Р.В.К. В бумажнике кроме документов находилась медаль «За оборону Ленинграда». Обнаруженные фрагменты документов были на следующий день переданы нами на экспертизу в Федеральный центр консервации библиотечных фондов, имеющий большой опыт работы со старыми бумажными носителями, в том числе извлеченными из земли. Однако, уже по частичным данным, которые удалось сразу же прочитать в обнаруженных документах, было установлено, что они принадлежали красноармейцу 255-го стрелкового полка Захарову Сергею Захаровичу 1900 года рождения, призванному на службу Фрунзенским РВК города Ленинграда 2 апреля 1942 года и числящемуся в документах полка пропавшим без вести 10 февраля 1944 года.

Эта находка очень воодушевила всех нас и заставила еще более тщательно работать, чтобы ничего не пропустить.

Среди останков Владимиру попалась алюминиевая солдатская ложка производства завода «Красный Выборжец». На ее черенке в нескольких местах были нанесены инициалы «И.П.И.». Такое сочетание инициалов позволило с большой долей вероятности предположить, что в захоронении были обнаружены останки красноармейца 255-го стрелкового полка Ильина Петра Ильича 1911 года рождения, числящегося убитым 10 февраля 1944 года в деревне Плоское, расположенной в 10 километрах от места захоронения.

Медаль «За оборону Ленинграда», принадлежавшая Захарову С. З.

Около трех часов дня к процессу эксгумации присоединились Герман Сакс и его сын Саша, а также коллеги из поискового отряда «Лужский рубеж». Они существенно нам помогли, приступив к эксгумации части захоронения, до которой у нас не дошли руки.

Полностью завершив эксгумацию примерно четверти захоронения к половине пятого вечера, мы посчитали, что до вечера успеем его полностью эксгумировать. Однако в наши планы вмешалась погода.

Около половины шестого вечера начал постепенно нарастать ветер, а вдалеке послышались первые раскаты грома. Солнце, раньше приветливо освещавшее лес вокруг, скрылось за серой пеленой, постепенно наползавшей с севера. Рассчитывая на то, что гроза пройдет стороной, мы продолжали усиленно работать, однако, заблаговременно собрали все вещи и подготовили останки к выносу из леса.

Примерно в шесть вечера резко потемнело. Шквалистый ветер пригнал свинцовые облака, периодически освещаемые вспышками молний. Все меньше становились промежутки времени, проходившие между вспышками и глухими, мощными раскатами грома. Окружающие нас ели, раньше приятно зеленевшие, почернели, превратившись в неприветливую стену. Поняв, что гроза неминуемо застанет нас в лесу, мы стали быстро собираться, чтобы идти к машине, ведь до нее еще надо было преодолеть пять километров, и не пустыми, а тяжело нагруженными.

Едва мы успели собраться, как с севера к нам стал приближаться все нарастающий шум. Еще мгновение — и стена ливня накрыла нас. Крупные капли ощутимо колотили по туловищу. Я много раз попадал под подобные дожди, однако, тот ливень был одним из самых мощных. Уже через две минуты брезент камуфляжа промок насквозь, плотно прилипнув к телу.

Хуже всего было то, что гроза подошла прямо к нам. Молнии сверкали то впереди, то позади нас. Выйдя по дороге на небольшой пригорок, с которого открывался вид на противоположный берег речки Черная, я увидел, как молния попала прямо в отдельно стоящее на берегу дерево, расположенное метрах в ста с лишним от нас. Ярчайшая вспышка ударила по глазам, сопровождаясь ужасающим треском разрываемого воздуха, подобным по силе звука взрыву снаряда. Тут все сообразили, что у каждого из нас в руках находится по металлической лопате, а у меня за спиной из рюкзака еще дополнительно торчит щуп.

Сначала мы, было, решили отложить все металлические предметы в сторону и переждать грозу подальше от них, но через примерно пятнадцать минут всем настолько надоело стоять под проливным дождем, пронизываемыми очень сильным ветром, что, несмотря ни на что, наш поход к машине возобновился. Благодаря проливному дождю, нам даже было в некоторых местах проще идти по дороге, так как никому уже не надо было обходить лужи и затопленные места — у всех ботинки все равно были заполнены водой. Измученные этим всего лишь пятикилометровым маршем, мы пришли к машине примерно в половину восьмого вечера. Так как мы не успели закончить эксгумацию захоронения, стало понятно, что завтра предстоит еще один выезд.

На следующий день поехать в Молотки смогли только я и Герман. Такое положение дел, конечно, удручало, однако мы решили, что и вдвоем справимся с оставшимся куском работы.

Выехали из Петербурга рано утром на УАЗе «буханка», приписанном к Дому молодежи. Погода вновь была солнечной, и ничто не напоминало о вчерашней грозе. Именно поэтому, когда мы приехали на опушку леса, от которой начиналась старая дорога, ведущая к месту захоронения, я не стал отговаривать Германа от затеи доехать на машине прямо до места работ. А хотя стоило…

Уже примерно через километр я понял, что надо было идти пешком — от вчерашнего ливня глинистая почва серьезно раскисла, поэтому колеса УАЗа оставляли в ней заметные колеи. Первый раз мы застряли на втором километре пути. Преодолев крутой спуск к ложбинке, по дну которой протекал ручей, машина взлетела вверх по склону и увязла в огромной луже. Потратив примерно двадцать минут на то, чтобы, подложив под колеса бревна и ветки, вытолкать ее вперед, мы продолжили свой путь.

Застряв еще два раза, и потратив на вытаскивание машины еще около полутора часов, мы все равно не отказались от идеи доехать до захоронения, однако ей не дано было осуществиться. Примерно в пятистах метрах от конечной цели дорога сузилась настолько, что машина была вынуждена идти в узком просвете между рядами елей. И все бы было ничего, если бы в этом месте на дороге не было двух очень глубоких колей, залитых до самого верха водой. Завязнув в глинистой почве, машина «села на брюхо». Все наши попытки вытолкать ее назад до небольшой полянки, находившейся метрах в десяти, не увенчались успехом. Промучившись около получаса, мы решили перекусить и идти работать, оставив машину там, где она есть.

Когда мы подошли к захоронению, было три часа дня. Погода уже начала понемногу портиться — солнечный диск скрылся в серой дымке. Не теряя времени, мы начали работу по эксгумации ранее нетронутой части захоронения, а также по окончательной зачистке до дна и стен всей площади могилы.

Во время работы Герману попался пластиковый портсигар с надписью «Бут». Позднее, проведя работу с донесениями о безвозвратных потерях полка, мы выяснили, что он, вероятно, принадлежал красноармейцу 255-го СП Буторину Дмитрию Васильевичу 1924 года рождения, числящемуся убитым 11 февраля 1944 года в деревне Плоское.

Ложка, принадлежавшая Вавилову И. Н.

Также Германом у одного из погибших была обнаружена ложка с выбитой на черенке фамилией «Вовилов». Анализ донесений позволил предположить, что в захоронении были обнаружены останки младшего сержанта 255-го полка Вавилова Ильи Николаевича 1913 года рождения, призванного Подпорожским РВК Ленинградской области и числящегося убитым 10 февраля 1944 года в десяти километрах от места обнаружения.