О. Гончаренко - От Аустерлица до Парижа. Дорогами поражений и побед Страница 38

«Безмолвные бивуаки, — пишет Сегюр, — ни пения, ни говора; даже вокруг императора не слышно обычной лести. Суровая тишина. Солдаты поражены количеством убитых и ничтожным количеством пленных, а ведь только ими определяется успех. Убитые говорят о храбрости противника, а не о победе над ним. Если он отошел в таком блестящем порядке, что значит для нас приобретение какого-то поля битвы. Контуженный русский встает и идет к своим, и никто его не останавливает…»

«К ночи подсчитали пленных и трофеи и доложили Наполеону, что взято в плен 700 русских, в большинстве раненых, и 30 орудий. Наполеон не поверил, приказал пересчитать вновь, но это не помогло — из 120 тысяч русской армии в плен взято всего 700».

За ночь русская армия, устроив новые позиции, готовилась к бою на другой день. Разведка выяснила, что с наступлением полной темноты французы покинули все занятые укрепления на Бородинском поле и отошли за Шевардино на 10–11 верст от нашей линии.

Но перед рассветом Кутузов приказал отходить к Москве. В своем рапорте императору Александру I он доносил: «…когда дело идет не о славе выигранных только баталий, но, вся цель будучи устремлена на истребление французской армии, ночевав на месте сражения, я взял намерение отступить». Несомненно, здесь сыграли также большую роль наши потери — убито и ранено было более 40 тысяч солдат и офицеров и 23 генерала. Хотя силы наши были почти одинаковы с французской армией, но в новой битве мы могли себя обескровить, а готовых резервов не было. Наполеон же ожидал прибытия двух свежих дивизий, а в случае своего отступления он мог подтянуть резервы из Смоленска и Орши.

Утром 27 августа русская армия двинулась к Можайску. Противник мог только наблюдать за этим отходом, не делая никаких попыток к нападению. Наше прикрытие отошло в 10 часов утра, а в 12 часов Мюрат выступил вслед нашей армии. Авангард французов был очень поражен, что не нашел ни одной брошенной повозки, ни одного отсталого солдата. Мертвые были похоронены, и свежие кресты указывали на места их упокоения. Десятки тысяч раненых были все вывезены. Французы прекрасно понимали, что так разбитая армия не отступает.

Бородинское сражение положило начало конца Наполеона, французская 156 армия, наступая на Москву, шла к своей гибели.

В дальнейшем, после оставления Москвы, Кутузов совершает искусный фланговый марш и тем прикрывает армией базу своего снабжения — южную Россию. Далее, под Тарутином разгромлен авангард Мюрата, под Малоярославцем встречный бой с Наполеоном и его отступление на разоренную Смоленскую дорогу, а после победоносные бои под Вязьмой, Красным, Борисовом и Березиной и почти полное уничтожение армии Наполеона.

Из 600 тысяч, перешедших Неман, спаслось только 20 тысяч, взято в плен около 150 тысяч, остальные полегли на просторах России, и захвачена почти вся артиллерия, около 900 орудий.

Союзники Наполеона — австрийцы очень спешно ретировались восвояси, пруссаки тоже, а корпус Йорка целиком перешел на нашу сторону.

Всего три месяца понадобилось Кутузову на уничтожение напавших на Россию разноплеменных полчищ Наполеона.

17 декабря 1812 года Кутузов доносил императору Александру I: «Пределы Российской империи очищены совершенно от неприятельских войск, исключая малых остатков корпуса Макдональда, бегущих за границу…»

В.В. Федуленко

Кирасиры Ее Величества в Бородинском бою

Выписка из рапорта командира 1-й бригады 1-й кирасирской дивизии ген. Н.М. Бороздина генералу Барклаю де Толли.

В сражении сего августа под дер. Горки, по болезни дивизионного командира, известно Вашему Высокопревосходительству, что я имел честь командовать 1-ю кирасирскою дивизиею, составленною из полков кавалергардского, лейб-гвардии Конного, лейб-кирасирских Его Императорского Величества, Ее Императорского Величества и Астраханского кирасирского, равно и лейб-гвардии Конно-артиллерийской роты, которые с начала сражения были разделены, по приказанию господина командующего кирасирскими полками генерал-лейтенанта князя Голицына: три полка мною переведены на левый фланг, а кавалергардский и лейб-гвардии Конный, под командою ген. — майора Шевича, были в центре…

Лейб-кирасирские Его Величества и Ее Величества и Астраханский, переведенные мною на левый фланг под командою: первый — шефа полковника барона Будберхта, второй — шефа полковника барона Розена и последний — полкового командира полковник Каратаева, поставлены были у прикрытия батарей наших под сильным огнем, где, невзирая на ужасные выстрелы с неприятельских батарей, защищали оные с отличным мужеством. Неустрашимость их столь была сильна, что и большая убыль людей и лошадей, убитыми и раненными, не в состоянии была расстроить их рядов, смыкавшихся каждый раз в порядке…

Лейб-кирасирский Ее Величества полк, под командою полковника барона Розена, прикрывая батареи и выдерживая сильный неприятельский огонь, не терял нимало присутствия духа: полковник барон Розен, будучи отлично храбр, служил примером своим подчиненным, а когда неприятель покусился атаковать нашу пехоту, правее от нас, и когда он, господин Розен, по приказанию господина ген. — лейт. князя Голицина, послан мною с двумя эскадронами атаковать, что с большим стремлением было исполнено, отчего много неприятельская кавалерия потеряла, особенно тогда, как барон Розен напал на нее с тылу. Одним словом, неприятельская колонна была опрокинута и потерпела большой урон. Рекомендуя барона Розена, должен засвидетельствовать и об отличной храбрости эскадронного командира майора Кошенбара, содействовавшего в успехе сей атаки, равно расторопность и мужество майора Вистергольца, получившего контузию, штабс-ротмистра Шлиппенбаха и Гедеонова, раненного ядром в ногу, поручиков полкового адъютанта Кириллова, Рудковского 2-го и Кошенбара 2-го, из коих два последних ранены контузиею.

О прочих двух эскадронах сего полка барон Розен доносит мне, что майор Соллогуб, оставаясь с ними на левом фланге, двоекратно атаковал батареи, поражая каждый раз неприятеля, рекомендует об отменной храбрости и мужестве его и командующего также эскадроном ротмистра Гагина. Сей последний во время с мужеством произведенной атаки сильно ранен картечью в руку. В сих атаках отличал также себя и поручик Милевский, получивший контузию в голову…

Равномерно, господин генерал-майор Шевич, полковник барон Розен и Каратаев за отличную храбрость и мужество просят о производстве в офицеры… вверенного ему лейб-кирасирского Ее Величества полка вахмистра Рыбаса… причем барон Розен о Рыбасе пишет, что он, будучи сильно ранен, оставался во фрунте до изнеможения сил… осмеливаюсь рекомендовать о их мужестве и храбрости. Справедливостью требует засвидетельствовать также и то, что все они, равно и нижние чины, в сие жестокое сражение столь были мужественны, что казалось, решились жертвовать жизнью…

Подписал генерал-майор М. Бороздин.

И.Ф. Рубец

Лейб-гвардии конная артиллерия в Бородинском сражении

5 марта 1812 г. лб. — гв. конная артиллерия в составе двух восьмиорудийных батарей под командой полк. Козена выступила в поход. 1-й батареей командовал кап. Захаров, 2-й — кап. Ралль 2-й.

По прибытии на театр военных действий батареи, вместе с другими частями гвардии, составили 5-й корпус под командой цесаревича Константина Павловича. Корпус этот входил в состав 1-й западной армии ген. Барклая де Толли. С этой армией батареи совершили отход до Бородина, причем боевое крещение получили в боях под Витебском, где 2-я батарея своим огнем долго мешала противнику навести мост через Двину.

На Бородинской позиции, согласно диспозиции ген. Кутузова, батареи лб. — гв. конной артиллерии должны были находиться в общем артиллерийском резерве у д. Псарево под командой генерала Левенштерна. Однако уже на рассвете 26 августа 2-я батарея перешла к кирасирской дивизии ген. Депрерадовича, находившейся у д. Князьково, у Псарева же оставлена лишь 1-я батарея.

Вечером 25 августа в батареях объявлено следующее предписание начальника артиллерии ген. гр. Кутайсова: «Подтвердить во всех ротах и батареях, чтобы они с позиции не снимались, пока неприятель не сядет верхом на пушки; сказать командирам и всем г.г. офицерам, что, отважно держась на самом близком картечном выстреле, можно только достигнуть того, чтобы неприятелю не уступить ни шагу нашей позиции; артиллерия должна жертвовать собой, пусть возьмут вас с орудиями, но последний картечный выстрел выпустите в упор и батарея, которая будет таким образом взята, нанесет неприятелю вред, вполне искупающий потерю орудий».