Войны античного мира: Походы Пирра - Светлов Роман Викторович Страница 38

Именно луканы стали главными противниками греков. Поддерживаемые с севера самнитами, они к середине IV в. настолько стеснили эллинские города, что те были вынуждены обратиться за помощью на Балканы.

Первым прибыл спартанский царь Архидам, возглавлявший наемное войско, составленное из святотатцев-фокидян[52]. Однако его миссия оказалась неудачной: в 338 г., как раз когда Филипп и Александр одолели при Херонее афинско-фиванскую армию, он был разгромлен мессапиями и сам погиб сражении.

Спустя семь лет на италийской земле появляется уже упомянутый нами Александр Эпирский, дядя Пирра. Он привел с собой значительную дружину молоссов, которую быстро усилил ополчениями тарентинцев и жителями Метапонта, находившегося под контролем Тарента. Более того, к нему примкнуло небольшое местное племя педикулов, опасавшееся полного уничтожения апулийцами.

Александр Эпирский оказался очень энергичным военным деятелем Со своей разношерстной армией он не только оттеснил отряды луканов, уже почти обложившие греческие города, но и разбил под Пестумом армию самнитов, пришедших на помощь сабеллам. Вслед за этим он отвоевал Гераклею — город, некогда принадлежавший тарентинцам, после чего начал наступление на внутренние области своих врагов. Его войско оказалось усилено большим числом перебежчиков со стороны луканов: это свидетельствует, что союз с самнитами и война против греков в этом племенном союзе приветствовалась далеко не всеми. Самыми большими удачами эпирского царя стало взятие Козенцы — крупнейшего города в землях бруттиев, контролировавшего пути между Тирренским и Ионическим морями, и Потенцы — племенного центра луканов.

Через несколько лет почти вся территория Великой Греции оказалась в руках Александра. Триста представителей лучших луканских семейств были отправлены в качестве заложников в Эпир. Сопротивление оказывалось лишь на севере земель луканов и апулийцев: здесь сабеллы находили поддержку у самнитов. Понимая, что без уничтожения могущества самнитов спокойствия Великой Греции добиться невозможно, Александр хотел заключить военный союз с Римом, чтобы одновременным ударом с двух сторон покончить с самнитами.

Однако к этому моменту тарентинцы убедились, что эпирский государь не собирается ограничиться ролью вождя наемной армии. В завоеванных землях он устанавливал власть преданных ему людей и почти не скрывал, что собирается создать на юге Италии собственное царство.

В какой-то момент Тарент выставил эпирский гарнизон и предложил Александру покинуть Великую Грецию. Его примеру последовали другие эллинские города.

Началась междоусобная война, которая первоначально протекала неудачно для тарентинцев. Во всяком случае Александру удалось взять Гераклею и занять Фурии — важнейшее греческое поселение на севере Брутгия. Остальным грекам он обещал noAiryio автономию и посредничество в переговорах с луканами — при условии, что они откажутся от поддержки Тарента.

Если бы Александру удалось закрепиться на Апеннинах, история Италии была бы другой. Но в самый ответственный момент борьбы против Тарсита ему пришлось начать войну на два фронта.

Луканы вновь заволновались. Чтобы отбить у них охоту тревожить его владения, в 326 г. Александр выбрал стратегически важное расположение близ города Пандосии, откуда он мог совершать набеги на земли луканов и бруттиев. Его позиция представляла собой три лагеря на вершинах трех холмов, расположенных неподалеку друг от друга. Различные корпуса могли оказывать друг другу поддержку в случае неожиданного нападения; с другой стороны, столь обширное расположение армии Александра делало почти невозможной блокаду, даже превосходящими силами.

Однако выбор позиции был произведен без учета, как сказали бы сейчас, гидрологической разведки местности. Как рассказывает Тит Ливии, по осени проливные дожди вызвали разлив окрестных речушек. Они затопили окружающие поля, сделав сообщение между лагерями почти невозможным

Воспользовавшись этим, неприятель разгромил два лагеря эпиротов. Остался самый большой, где находился Александр. Здесь же было и 200 луканских перебежчиков, несколько лет назад перешедших на его сторону. Решив, что дело Александра Эпирского проиграно, они направили верного человека к своим и предложили выдать им царя живым или мертвым, в обмен на что просили амнистию.

Останься Александр в лагере, он наверняка был бы захвачен предателями. Однако вождь эпиротов приказал своему корпусу с боем пробиваться сквозь расположение противника. Нападение было неожиданным, и многие из его подразделений прорвались в тыл врага. Наибольший успех выпал на долю самого царя, отряд которого разбил личную дружину предводителя луканов и убил того в поединке.

В тылу лагеря италийцев находился речной поток. Александр продвигался вдоль него, собирая вокруг себя спасшихся воинов. Наконец он добрался до места, где когда-то находился мост, ныне снесенный паводком. Луканы и бруттии, которые уже пришли в себя после гибели вождя, преследовали беглецов.

Эпироты некоторое время мешкали, опасаясь бурных речных волн. Наконец один из солдат попытался перебраться на другой берег, но едва не утонул и, возвращаясь к Александру Эпирскому, в сердцах крикнул реке: «Недаром зовут тебя Ахеронтом!»

Если верить античным историкам, а о смерти Александра говорят и Ливии, и Страбон, и Юстин, еще в Элладе оракул велел эпирскому царю бояться «трехглавой Пандосии» и реки Ахеронт. Поскольку Пандосией называлось одно из мест в Эпире, а река Ахеронт, чьи истоки, по поверью, лежали в Аиде, текла по Молоссии, царь со спокойным сердцем отправился в Италию. Однако оракул настиг его и здесь. Видя, что другого пути нет, Александр бросился в реку. Его конь уже вынес царя на другой берег, но в этот момент один из луканских перебежчиков метнул дротик, который поразил Александра насмерть.

Италийцы долго издевались над трупом эпирского царя, пока наконец не вернули его эпиротам. Александра сожгли на погребальном костре в Козенце, а прах отправили в Эпир. На Балканы вернулись и остатки войска Александра.

Несмотря на то что предприятие брата Олимпиады завершилось печально, на некоторое время южноиталийские греки получили передышку от нападений сабелльских племен. Тарент установил свой протекторат над освобожденными эпиротами городами и ощущал себя настолько уверенно, что после знаменитой катастрофы римской армии в Кавдинском ущелье потребовал от римского и самнитского союзов прекратить войну (320 г.). В случае отказа тарентинцы угрожали вмешательством в военные действия.

Любопытно, что именно самниты согласились на посредничество греков, — а это означало мир последних с сабеллами, находившимися с самнитами в тесном союзе. Римляне же гордо отказались подчиниться тарентинцам.

Все это, казалось, вело к вооруженному конфликту, где римлянам пришлось бы столкнуться с полномасштабным наступлением со стороны моря за полстолетия до первой Пунической войны. Но тарентинцы ограничились бряцанием оружием. Мы неожиданно узнаем, что их значительно больше волнуют события в Сиракузах, где рвался к власти Агафокл, бывший командир наемного отряда на службе Тарента. Поддерживая при помощи своего флота и спартанских наемников его противников, Тарент упустил момент, когда мог своей мощью положить предел росту римской республики.

Тем не менее самниты все в большей степени стали склоняться к союзу с греческими городами южной Италии. В результате луканы переориентировались на союз с Римом, и в последнем десятилетии IV в. вновь началась малая война сабелльских племен с Тарентом

Тарентинцы решили еще раз прибегнуть к помощи наемных войск из Греции. На этот раз они пригласили Клеонима, спартанского царевича, который имел не самые лучшие шансы на получение трона, пробавлялся кондотьерством и привел в Италию 5000 наемников, набранных на Тенаре (304 г.).

Здесь он увеличил свою армию в несколько раз и одержал победу над луканами. В результате у последних сменилась власть: ее взяли в руки сторонники сближения с самнитами. Чтобы закрепить перемены и гарантировать греческие города от нападений южноиталийцев, Клеоним своей волей передал луканам Метапонт.