Николай Бодихин - Кожедуб Страница 39

Командиры частей, выполняющих эти задачи, обязаны сейчас думать о том, как построить прикрытие, какие применить боевые порядки, какую избрать тактику, имея перед собой противника, вооруженного в основном истребителями ФВ-190, Me-109 плюс появившиеся новые скоростные самолеты-истребители.

Сейчас необходимо хорошо изучить силуэты самолетов наших союзников, т. к. союзники много летают в наших районах и есть случаи, когда они на подбитых самолетах садятся на наших аэродромах.

Чтобы не путать самолеты союзников с самолетами противника, необходимо хорошо изучить силуэты самолетов немецких ВВС.

Я уверен, что мы, имея богатый опыт борьбы с немецкими самолетами, применяя его на практике, также выработаем новую тактику борьбы со скоростными самолетами с реактивными моторами.

…Верно: ст. пом. начальника ОБП 16 ВА по ИА майор Ваценко.

Отп. 22 экз.

15.3.45 г. № 123».

В слете наряду с командованием принимали участие около 60 боевых летчиков, инженерный и штабной состав ВВС.

Материалы слета, хранящиеся в архиве, содержат ряд неточностей, поэтому автор позволил себе минимальную редакционную правку этих документов. В стенограмме не указаны высокие звания выступавших (за исключением В.А. Башкирова и Н.И. Кожедуба), что, кстати, положено по уставу. А ведь Героями Советского Союза в то время уже являлись и выступавшие на слете В.Н. Макаров, А.И. Новиков, В.Н. Яшин, Н.В. Харитонов, Г.С. Дубенок, В.И. Сувиров да и сам командующий 16-й воздушной армией, тогда — генерал-полковник С.И. Руденко. Замечу, что и И.И. Кобылецкий, и Н.С. Руденко, и Н.Д. Дугин — летчики, выступавшие на конференции, впоследствии были удостоены званий Героев Советского Союза.

Н. Д. Дугину, смертельно раненному в воздушном бою, но приведшему на свой аэродром и посадившему Як-3 (умер в кабине самолета после посадки), высокое звание было присвоено посмертно.

Характерно выступление Кожедуба, в котором явно переоцениваются возможности некоторых отечественных самолетов и просматриваются шапкозакидательские настроения. Очевидно, пронизанная поверхностным пафосом, его речь была призвана вселить в товарищей уверенность в своих силах, а заодно согреть души некоторых авиационных начальников.

Справедливо и своевременно прозвучало замечание заместителя командира 15-го ИАП, опытного аса майора В.И. Сувирова, сомневающегося в возможности лобовой атаки по реактивной машине.

Конференция состоялась через десять дней после победы Кожедуба и Титаренко над «Me-109 предположительно с реактивным мотором», и, думается, именно этот самолет имеет в виду Кожедуб, говоря о недавней победе над Ме-109Ф.

Заметим, что в выступлении начальника ВСС армии в перечне самолетов «с реактивными моторами» ошибочно назван поршневой ночной истребитель Хе-219 с максимальной скоростью не более 680 км/час и реактивный боевой самолет Хе-280, который так и не поступил на вооружение. В то же время ни слова не было сказано об удачной немецкой конструкции «народного истребителя» Хе-162 или о разведчике в модификации Б-1 (бомбардировщик в модификации Б-2) Ар-234, совершавшем с сентября 1944 года разведывательные вылеты, в том числе и на Восточном фронте (всего построено не менее 214 штук).

Учитывая высокий уровень проводимой конференции, можно говорить о существенных упущениях в работе советской разведки на этом ответственном направлении.

Общеизвестно, что реактивная авиация в основном применялась нацистской Германией на Западном фронте против американских и английских бомбардировщиков. На Восточном фронте появление турбореактивных истребителей Ме-262 составляет скорее исключение. Оттого и известный автору перечень советских асов, одержавших победы над реактивными самолетами, довольно короткий. Это Герои Советского Союза Г.А. Мерквиладзе (27.04.45 — здесь и ниже указаны даты побед над Ме-262), В.А. Егорович (апрель 1945), И.А. Кузнецов (30.04.45), молодой летчик из 812-го ИАП лейтенант Л.И. Сивко (22.03.45), успевший стать асом в боях 1945 года и погибший в одном из последних боев. Пишет о своей незасчитанной победе в берлинском небе над реактивным «Арадо» дважды Герой Советского Союза А.В. Ворожейкин.

«В счет будущей войны…»

Победа была в нескольких шагах, до нее оставались считаные бои. Советская армия к 1945 году достигла невиданной мощи, и ей было под силу решить любую, самую сложную задачу. Вооруженная технологичной и эффективной отечественной военной техникой — танками Т-34-85 и ИС-2, самоходками Су-100 и ИСУ-152, самолетами Ла-5, Ла-7, Як-3, Ту-2, Ил-4, артиллерийскими орудиями ЗИС-3, Д-1, БС-3, она была в состоянии нанести поражение любому противнику.

Германия — страна великих инженеров, со старейшими научными и производственными традициями в «войне моторов» проиграла вчерашней крестьянской стране, которая еще совсем недавно не производила ни танков, ни самолетов. Фактически вся промышленность Европы, за исключением лишь Великобритании и отчасти Швеции, противостояла вновь организованной, эвакуированной на Восток промышленности Советского Союза. Конечно, строительство новых цехов и заводов, рудников и шахт, мартенов и домен требовало от народа огромного напряжения сил, самопожертвования, трудового героизма. Но советские люди с честью выдержали эти титанические испытания.

В тяжелое время создавалась колоссальная мощь Красной армии. Почувствовав силу, некоторые солдаты и офицеры рассуждали: «Что нам Берлин? Даешь Париж!» Подобные лозунги в какой-то момент стали появляться на боевой технике, на захваченных зданиях, в расположениях советских войск. Политическое и военное руководство страны сразу оценило опасность подобных настроений и повело с ними последовательную и твердую борьбу. Ведь каждый день, приближавший советского солдата к великой победе, каждый пройденный на запад километр оплачивался самой высокой ценой — человеческими жизнями.

…11 марта 1945 года в 17.05 в район Грайфенхаген вылетели на свободную охоту 4 самолета Ла-7 во главе с гвардии майором Кожедубом. Около i7.25 они встретили группу до 20 ФВ-190 и 16 Me-109 на высоте 3—4 тысячи метров.

Из архивных документов 176-го ГИАП:

«Самолеты противника с бомбами вываливались из облачности по 3—6 единиц и пытались бомбардировать наши войска. Кожедуб последовательно атаковал двух ФВ-190 сзади-снизу, но безрезультатно. Третью атаку он произвел с D=70—50 м и сбил ФВ-190, который упал севернее Брюнхен. При четвертой атаке Кожедуб был контратакован на встречных курсах и подбитым вышел из боя. Ведомый Кожедуба лейтенант Нечаев, отражая атаку пары "фоккеров" от ведущего, был атакован другой парой ФВ-190. Нечаев пошел на высоту и на Н — 3000 м, прикрываясь облачностью, оторвался от противника. Разогнав скорость, заметил пару ФВ-190, причем ведомый пристраивался к ведущему и находился ниже. Нечаев атаковал его и с D=150—70 м зажег. Самолет противника упал в районе Куров»[45].

Самолет Кожедуба в этом бою получил попадания в капот и в основание правого крыла. Снаряды «фоккера» прошли в полуметре от летчика…

Видно, не зря повторял Иван Никитович: «Думать о поражении в период боевых действий — преступно».

…18 марта 1945 года в 13.35 южнее Морина заградительной очередью Кожедубу удалось отогнать пару немецких истребителей, пытавшихся атаковать «летающую крепость» — Б-17. Через несколько секунд его Ла-7 был атакован истребителями прикрытия — американскими «мустангами».

«Кому огня? Мне?! — Спустя полвека с возмущением вспоминал Иван перипетии того воздушного боя. — Очередь была длинной, с большой, в километр, дистанции, с яркими, в отличие от наших и немецких, трассирующими снарядами. По количеству истребителей в эскорте я уже понял, кто это. Из-за большого расстояния было видно, как конец очереди загибается вниз.

Я перевернулся и, быстро сблизившись, атаковал крайний истребитель. Увидел на нем разрывы снарядов. Потом в его фюзеляже что-то взорвалось, он сильно запарил и пошел со снижением в сторону наших войск. Полупетлей выполнив боевой разворот, с перевернутого положения, я атаковал следующего. Мои снаряды легли очень удачно — самолет взорвался в воздухе. В ходе обеих атак меня надежно прикрывал Дмитрий Нечаев.

Когда напряжение боя спало, настроение у меня было совсем не победным. "Устроят мне баню, по первое число", — думал я, заходя на посадку.

Но все обошлось. В кабине "мустанга", приземлившегося на нашей территории, сидел здоровенный негр. На расспросы подоспевших к нему ребят: "Кто тебя сбил?", — вернее, когда эти вопросы кое-как сумели перевести, он отвечал: "'Фокке-вульф' с красным носом". Не думаю, что он тогда подыгрывал; не научились еще союзники смотреть в оба…

Вскоре проявили пленки. На них главные моменты боя были зафиксированы четко. Их смотрело и командование полка, и дивизии, и корпуса. Командир дивизии Савицкий, в оперативное подчинение которому мы тогда входили, после просмотра с иронией сказал: "Эти победы — в счет будущей войны".