Северная война 1700-1721 - Алексей Васильевич Шишов Страница 4

Король Карл XII расчетливо решил первый удар «стратегии сокрушения» нанести по близкой Дании, начав готовить против нее впечатляющую десантную экспедицию. У портового города Карлскруна была сосредоточена корабельная армада из 42 вымпелов. В готовности стать десантом на ее борту находилась армия численностью до 20 тысяч человек. Авангардный отряд этих сил состоял из трех пехотных полков и одного гарнизонного батальона (всего 4900 человек при 51 орудии).

Посадка на корабли проходила 24 и 25 июля. Во главе с монархом, жаждавшим побед и славы, корабли с десантом отплыли к недалекому острову Зеландия. Прямо атаковать Копенгаген Карл XII не имел возможности. Шведские корабли беспрепятственно бросили якорь у селения Гумбилек, всего в 7 милях от датской столицы.

На стороне Швеции выступили морские державы Англия и Голландия, давно мечтавшие покончить с таким конкурентом в мореходстве, каким являлась тогда Дания. К Копенгагену не промедлила явиться объединенная англо-голландская эскадра под флагом адмирала Рука. Она фактически тоже участвовала в блокаде датской столицы, формально являясь нейтральной, но заинтересованной стороной. Адмирал Рук с его полномочиями явно не симпатизировал датчанам, и, в крайнем случае, готов был поддержать огнем корабельной артиллерии шведов. Но королю Карлу XII на датской земле сопутствовал полный успех.

Ситуация в начавшейся большой войне сразу сложилась не в пользу Дании. Основные силы ее армии во главе с королем Фредериком IV находились в далекой Голштинии. Столицу же Копенгаген защищать от морского десанта противника оказалось почти некому: шведам противостоял только 7-тысячный корпус генерала Г.Х. Шака. В данном случае городское плохо вооруженное и обученное ополчение (до 8 тысяч человек) в счет не шло. Датский флот к войне на море оказался не готов.

Шведский десант высадился в Гумлебеке – населенном пункте на прямой прибрежной дороге к столице Дании. Высадку прикрывали огнем своих пушек 6 линейных кораблей и 5 фрегатов с 510 орудиями на борту. История донесла до нас такой эпизод. Когда король Карл XII, покинув шлюпку, брел по воде к близкому берегу, то спросил у шагавшего рядом офицера королевской лейб-гвардии: «Что это жужжит?»

– Ваше величество, это свистят пули, в вас стреляют.

– Ну что же, – засмеялся Карл XII, – это будет впредь моей всегдашней музыкой…

Датчане успели стянуть к Гумлебеку всего 4 пехотных батальона, 3 эскадрона кавалерии и полевых 39 орудий. Силы эти были совсем слабые. Шведы быстро и без особого труда сломили сопротивление вставших на их пути датских войск, штыками выбили их из спешно устроенных укреплений и не торопясь победно двинулись к Копенгагену, уже надежно блокированному с моря и не способному защищаться от вражеского нападения. Сам город брать штурмом король во избежание излишних потерь в людях не думал. Он решил сперва его блокировать с моря и с суши, а потом начать осаду.

Карл XII угрожал разрушить город огнем корабельной артиллерии, если не будет заключен мир на предложенных им условиях. Датчанам пришлось принять это требование. 7 августа в замке Травендал (Травентал) близ Любека между Швецией и Данией был подписан договор на тяжелых для последней условиях. Король Фредерик IV отказывался от союза с Россией, Саксонией и Польшей, признавал независимость Голштинии и обязывался уплатить Швеции ее военные издержки, то есть контрибуцию в 200 тысяч талеров. Сумма была огромная. На эти деньги (и контрибуцию с Саксонии Августа II) главная королевская армия содержалась до самой Полтавской битвы.

Россия, согласно договорам с союзниками, должна была открыть военные действия только после подписания мира с Турцией, с которой было заключено перемирие на два года. Это было условие, высказанное Петром I при создании тройственного Северного союза. Посольство «к турскому султану» было подготовлено генерал-адмиралом Ф.А. Головиным, главой Посольского приказа, и П.Б. Возницыным, начальником Аптекарского приказа. Полномочный российский посол Е.И. Украинцев отправился на берега Босфора 5 августа 1699 года. Переговоры обещали быть долгими и трудными.

Посол прибыл в Константинополь (Стамбул) на новеньком 30-пушечном корабле «Крепость», который до Керчи сопровождали 22 военных судна более скромного ранга русского Азовского флота. Такая демонстрация военной силы, как задумывалось, должна была сделать Блистательную Порту (так свою державу называли сами турки-османы) более сговорчивой. Но реакция была совсем иной: в окружении султана стали говорить, что если русский царь построит еще 30 таких кораблей, как «Крепость», то он захватит Стамбул и черноморские проливы.

Из России полномочного посла торопили с заключением мира. Глава Посольского приказа Ф.А. Головин писал Е.И. Украинцеву: «Изволь, ваша милость, ведать, что сей мир зело здесь нужен потому, что некоторые новые к прибытию сего государства дела начинаются и уже начались». Царь Петр I тоже торопил своего посла, который был его доверенным лицом: «Только заключи мир. Зело, зело нужно».

Известие о том, что русский посол думный дьяк Е.И. Украинцев 3 июля 1700 года подписал в Константинополе (Стамбуле) мир, формально перемирие сроком на 30 лет было получено в Москве 8 августа 1700 года: спешившие гонцы до нее добирались ровно месяц. Сразу стало известно, что в Крымском ханстве Константинопольский мир восприняли враждебно.

На следующий день, 9 августа, Россия объявила войну Швеции: царь Петр I повелел пограничному новгородскому воеводе известить о том соседнее королевство. Но это еще не носило официального характера разрыва отношений между двумя соседними государствами.

Царский же указ об официальном объявлении войны последовал только 19 августа, когда в Москве еще не знали о подписании Травендальского трактата, в силу которого петровская Россия лишилась союзника в лице Датского королевства, потерпевшего военное поражение. В тот же день к дому шведского посла Томаса Книпперкрона в Москве был приставлен «крепкий» солдатский караул. Но никаких иных «теснений» посольству не причинялось.

Полномочному русскому послу в Стокгольме стольнику князю А.Я. Хилкову высочайше было повелено объявить шведам войну «за многие их свейские неправды и нашим царского величества подданным за учиненные обиды». «На Москве» же говорили, что царь-батюшка решил повоевать земли «отчич и дедов» – старинные новгородские земли-пятины, которые во времена Господина Великого Новгорода стерегли Невский путь в Варяжское море. То есть вернуть то, что было захвачено Шведским королевством у Русского царства.

Однако для объявления войны требовался непосредственный, веский предлог. Таким предлогом царь Петр I выставил ограбление лифляндскими крестьянами московского посла, возвращавшегося из Вены, и неуважительное отношение к русскому Великому посольству, в составе которого находился сам царь в образе «бомбардира Петра Алексеева», со стороны шведских властей в городе Риге. Удовлетворением России за эти понесенные «обиды» должна была стать передача ей пограничной крепости Нарва – древнего новгородского Ругодева, а значит и