Федор Синицын - Разделяй и властвуй. Нацистская оккупационная политика Страница 40

Одной из главных неудач германской политики стала неспособность оккупационных властей мобилизовать на свою сторону несоветские национально-ориентированные круги, значительная часть которых заняла антигерманскую сторону. Так, в ноябре 1942 г. германские власти арестовали в Орле подпольную группу, которая издавала и распространяла листовки, пропагандировавшие «создание независимой Русской республики» и борьбу «против немецких оккупантов», а также «Сталина и его приспешников»{1013}. По данным советских властей, в Белоруссии имелась «большая прослойка молодежи», настроенная «несоветски», но в то же время «ненавидящая немецких оккупантов»{1014}.

На территории Украины действовали от 3 до 5 тыс. членов ОУН. 30 июня 1941 г. во Львове ОУН-Б объявила о создании «Украинского правительства» во главе с Я. Стецко, о чем 2 июля 1941 г. был официально уведомлен МИД Германии{1015}. Провозглашение «независимости» Украины и народная поддержка ОУН на Западной Украине{1016} стали неприятным сюрпризом для германских властей{1017}. С. Бандера, Я. Стецко и другие деятели ОУН-Б были арестованы (по данным украинских эмигрантских историков — в июле 1941 г.{1018}, по советским данным — в сентябре 1941 г.{1019}).

Деятельность ОУН-Б была поставлена под запрет{1020}. Тогда же был разогнан «Украинский национальный совет», созданный ОУН-М{1021}. Тем не менее деятельность ОУН на оккупированной территории Украины продолжалась. В марте 1942 г. органы СД отмечали, что украинские националисты «среди населения… воспитывают недоверие к немцам». В сентябре 1942 г. германские власти выявили, что ОУН-Б «пытается поставить под свой контроль деятельность активных слоев молодежи и изъять ее из-под немецкого влияния»{1022}. На Западной Украине в период оккупации ОУН сумела вовлечь в свои организации почти всех учителей{1023}. Подпольные группы ОУН действовали, в основном, в западной части Украины. Население Восточной Украины существенной поддержки националистам не оказывало{1024}, хотя оккупанты там также обнаружили оуновские ячейки и пропагандистские материалы{1025}.

На Украине появились и другие националистические организации. Так, в январе 1942 г. в Киеве некий А. Погорелый создал «Революционную украинскую националистическую организацию» (РУНО), в которую вошли около 1 тыс. чел. Деятельность РУНО была нацелена на «объединение всех жителей Украины против повторной русской оккупации Украины». РУНО рассчитывала на то, что Германия потерпит поражение от Великобритании. В августе 1942 г. в Житомире появилась организация «Свободные казаки», которая находилась в оппозиции к ОУН, но также настаивала на создании «свободной независимой Украины»{1026}.

В Прибалтике с началом войны местные политические деятели предприняли попытку восстановить независимость. 23 июня 1941 г. в Литве объявили о создании «временного правительства»{1027}, главой которого был назначен бывший посол Литвы в Берлине К. Шкирпа, который в то время находился в Германии{1028}. «Правительство» провозгласило восстановление административной структуры бывшей Литовской республики и начало назначение персонала на государственные посты. Однако К. Шкирпа не получил разрешения вернуться на родину. 8 августа 1941 г. литовское «правительство» было распущено{1029}. В конце июля 1941 г. группа политических деятелей Эстонии во главе с последним довоенным премьер-министром Ю. Улуотсом представила германскому командованию меморандум с ходатайством о восстановлении независимости Эстонии. Взамен было обещано оказать Германии помощь в борьбе против коммунизма. Ответа на это предложение не последовало. Неофициально оккупанты рекомендовали в дальнейшем не обращаться с подобными заявлениями{1030}. Создание эстонского правительства не было провозглашено{1031}.

В первый период оккупации в Литве развили свою деятельность подпольный «Фронт литовских активистов» и «Армия освобождения Литвы» (ЛЛА){1032}, деятельность которых сводилась в основном к вербовке новых участников и пропаганде среди населения{1033}. Летом 1942 г. германские власти в Литве отмечали активизацию «выпуска листовок нелегальными националистическими и активистскими группами». В Латвии национальные активисты распространяли антигерманские листовки, которые, по мнению оккупантов, оказывали сильное влияние на настроения латышского населения{1034}. Отмечалось, что во главе многих местных органов самоуправления оказались «открытые приверженцы Улманиса{1035}, враждебные Германии»{1036}.

В Эстонии в 1942 г. получили распространение антигерманские издания («Власть и государство», «Посмотрите фактам в лицо» и др.), распространители которых были арестованы. Отличительной особенностью ситуации в Эстонии были ожидания помощи от Финляндии. Германские власти осознавали это и рассматривали финскую пропаганду как «враждебную», несмотря на то, что Финляндия была союзником Германии, и отмечали, что эта пропаганда «направлена на дистанцирование эстонского народа от целей германской политики». В Эстонии распространились слухи о «предполагаемом вмешательстве… Финляндии в дальнейшее развитие будущего Эстонии», в том числе предоставление ей независимости или включение в состав «Великой Финляндии». Идея «Великой Финляндии» стала очень популярной, в том числе среди эстонцев в коллаборационистских формированиях. С Германией же предполагалась «лишь рассудительная дружба и общий экономический базис». Тем не менее к сентябрю 1942 г. обсуждение вопроса о присоединении Эстонии к Финляндии или некоему «северному блоку государств» сошло на нет. Определенные надежды в Эстонии возлагались также на помощь со стороны Великобритании, особенно с лета 1942 г. Некоторые эстонцы считали, что ввиду стягивания германских войск на юг России, для Великобритании наступил «подходящий момент», чтобы разместить свои войска в Швеции для последующего наступления на Германию{1037}.

Деятельность несоветских польских подпольных организаций в западных областях Украины, Белоруссии и на Виленщине координировалась Делегацией польского эмигрантского правительства (с 1939 г. находилось в Лондоне), военной силой которой была «Армия Крайова» (АК)[42]. АК выступала против вооруженной борьбы с оккупантами, призывая «ждать с оружием у ног». В целом до середины 1943 г. несоветское польское движение сопротивления действовало разрозненными группами{1038}.

Однако самым большим препятствием для реализации германской политики стали не ее недостатки, а просоветский настрой значительной части русского, украинского (центральная и восточная Украина) и белорусского (центральная и восточная Белоруссия) населения, особенно выраженный среди молодежи и лиц среднего возраста{1039}, которые были более «советизированы». Этот настрой, а также рост недовольства оккупацией были использованы советскими властями в формулировании и воплощении в жизнь мер контрпропаганды.

Определенную эффективность советской политики, осуществленной на оккупированной территории в первый период войны, признавали сами германские власти. 22 июня 1942 г. руководитель СС и полиции РК «Украина» Х.А. Прютцман отметил, что «значительный процент украинцев, русских и поляков распространяет вражескую (то есть советскую. — Ф.С.) пропаганду и тем самым вызывает волнения и беспорядки». В августе 1942 г. нацисты отмечали, что на оккупированной территории Ленинградской обл. «советская пропаганда… постоянно имеет успех, так что… население воздерживается от сотрудничества с германскими органами»{1040}. Жители Калужской и Орловской обл. поддерживали советских партизан, ждали сведений с Большой земли и доверяли им. После прочтения речей И.В. Сталина от 6 и 7 ноября 1941 г. жители Орловской обл. стали создавать партизанские отряды{1041}. Германские власти выявили, что русское население Прибалтики проявляло «симпатии к коммунистам»{1042}, причиной чего были не только просоветские настроения, но и национальный гнет. Определенный «уклон» в советскую сторону был отмечен и среди той части русского населения, которая была недовольна отдельными аспектами советской политики. Так, группа полицейских из дер. Рамасуха Почепского района Орловской обл. прислала в партизанский отряд записку: «Если советская власть обещает отменить колхозы, мы перейдем к вам»{1043}. Очевидно, другие аспекты советской политики возражений у них не вызывали.

К концу первого периода войны просоветские настроения усилились. По данным советской разведки, основная часть русского населения «ждала с нетерпением прихода Красной Армии, в победу которой верила». Причем такие настроения были «далеко не чужды большинству полицейских, попавших в полицию по мобилизации», которые «и ждали Красную Армию, и боялись, в то же время, ее прихода, опасаясь возмездия за службу» оккупантам. На Украине наблюдался приток населения в советские партизанские отряды — в частности, в Житомирской и Сумской обл.{1044} В начале 1942 г. в Киеве, по данным советской разведки, была распространена уверенность в том, что «в ближайшее время весь украинский народ будет освобожден от немецкого ига». Когда в Киеве разнеслись слухи, что Красная Армия вступила в пределы Киевской обл., местное население выразило желание встречать советские войска. Просоветские подпольные группы появились и на Западной Украине. Так, в Львове с весны — лета 1942 г. действовала «Народная гвардия западных областей Украины» («Народная гвардия им. И. Франко»), которая призывала на борьбу с оккупантами «советских патриотов — украинцев и поляков»{1045}. В ее состав входили до 600 чел.{1046}