Адмиралы Бутаковы — флотская слава России - Врубель Владимир Абович Страница 42

Помимо общих указаний от Краббе, Григорий Иванович получил подробные инструкции от морского учёного комитета, артиллерийского управления, кораблестроительного технического комитета, так что работы ему хватало. Амалия Арсеньевна была просто счастлива, и её можно понять. Вместо унылого пыльного Кронштадта или захолустного Гельсингфорса её ждали Париж и Лондон. Другое дело Григорий Иванович. Он большой радости не испытывал, понимая, что, с одной стороны, его отстраняют от командования, а с другой — возлагают ответственность за исполнение всех заказов для флота. Бутаков приехал в Лондон ночью 22 апреля и сразу же направился на квартиру капитан-лейтенанта Александра Александровича Колокольцева.

Капитан-лейтенант работал в Англии сначала под руководством вице-адмирала Ефима Васильевича Путятина, а затем самостоятельно. Бутаков и Колокольцев были заочно хорошо знакомы друг с другом через Алексея Ивановича Бутакова. В 1859 году Колокольцев участвовал в экспедиции в Хиву и Бухару, в которой находился под непосредственным начальством старшего брата Григория Ивановича. У любых двух моряков всегда найдётся масса общих знакомых.

После представления на следующий день послу России в Англии барону Филиппу Ивановичу Бруннову началась служба Бутакова морским агентом Работал он не один. У него в подчинении находились несколько офицеров. Колокольцев до приезда Григория Ивановича проделал огромную работу по размещению военных заказов на английских заводах. В России не умели делать броню, подобную английской. Александр Александрович наладил поставку броневых плит в Россию. И приехал Бутаков не на голое место: с разрешения адмиралтейств-совета Колокольцев арендовал помещение для работы морских агентов и нанял проверенного человека переписчиком. Обострившаяся международная обстановка требовала быстрых решений, Бутаков получал одно указание за другим. Краббе не хотел, чтобы Морское министерство попало в такое же положение, как в начале Крымской войны, когда важные военные заказы, за которые были переведены деньги, оказались конфискованными. Всё, за что заплатили, нужно было срочно переправить в Россию. Он требовал от Бутакова ускорить работы по спуску на воду броненосной батареи «Не тронь меня». От прибытия этой броненосной батареи в Кронштадт зависело, стоит или нет покупать два броненосных судна, строившихся в Ливерпуле, которые, по сведениям разведки, намеревались приобрести польские эмигранты. Если в течение трёх месяцев батарея не окажется в Балтийском море, тогда придётся, не считаясь с затратами, перекупить суда в Ливерпуле.

В это время в Англию приехал Лесовский. Он возвращался в Петербург из командировки в Соединённые Штаты. Степан Степанович рассказал Бутакову о том, что видел у американцев. После его отъезда Бутаков написал Краббе, что они оба пришли к общему выводу: сплошная броня лучше многослойной, и предложил приостановить выполнение заказов до проведения сравнительных испытаний двух видов брони. Вроде бы всё разумно, кроме одного: горизонт был затянут грозовыми тучами надвигавшейся войны, ни о каких испытаниях не могло быть и речи. Времени для этого не было, а Бутаков вёл себя так, будто не понимал международной политической обстановки, хотя и был проинструктирован перед отъездом за границу. Неудивительно, что в ответ он получил отповедь, подписанную директором кораблестроительного департамента контр-адмиралом Аркадием Васильевичем Воеводским: «По поручению его превосходительства Николая Карловича поспешаю уведомить ваше превосходительство, что настоящие политические обстоятельства, заставившие нас немедленно приступить к постройке броненосных канонерских лодок, по тем данным, которые мы тогда имели, не дозволяют ни изменять, ни отлагать какие-либо распоряжения по этому предмету, дабы не упустить и малейшей возможности получить всё следуемое нам по этой операции из-за границы, до закрытия настоящей навигации, иначе же может случиться, что и в будущем году мы не будем иметь самого необходимого для нашей морской обороны числа броненосных судов».

В Морском министерстве давно пришли к выводу, что Англия и Франция готовятся к войне с Россией. До приезда Бутакова отправленные в командировку в Англию семь офицеров, кондуктор, юнкер, унтер-офицер и пять мастеровых работали под руководством Путятина и Пещурова. Им удалось купить паровой подвижной кран для обшивки деревянных судов бронёй. Корпуса корабельных инженеров подпоручик Фомин изучил производство на канатном заводе и образцовые камеры. Остальные добывали информацию о производстве литой стали по способу Бессемера, который англичане держали в секрете. Бутакову пришлось совершенствовать свои знания английского и французского языков, изучать технические термины. Кроме того, его обязали заниматься коммерческими, финансовыми и юридическими вопросами, требовавшими немалых специальных знаний. Так что Амалии Арсеньевне предстояло одной ходить по магазинам. Спустя некоторое время контр-адмирал Воеводский передал Бутакову приказ Краббе отправить в Россию «Первенец», не дожидаясь окончания достройки. Ему предписывалось до последнего момента скрывать это намерение от англичан и всеми силами форсировать работы.

В строительстве «Первенца» участвовали в качестве наблюдающих, или, пользуясь современной терминологией, военпредов, два корабельных инженера, два инженер-механика, унтер-офицер и пять мастеровых. Непосредственно они подчинялись капитану 2-го ранга Сергею Павловичу Шварцу. Воеводский, который сам дважды побывал на строившемся «Первенце», нервничал: ему казалось, что Бутаков не торопится. Батарею спустили в мае, время шло, а она по-прежнему находилась около стапелей Блэквол. Начались разногласия между Бутаковым и Колокольцевым. Дошло до того, что Колокольцев написал служебную записку Воеводскому под грифом «весьма секретно». Ему разрешалось это сделать в критической ситуации. В ней он сообщил, что Бруннов уже сам, невзирая на возражения Бутакова, назначил последний срок отправки батареи 8 июля. Григорий Иванович всё-таки убедил его, что раньше отправлять батарею нельзя. Контр-адмирал хотел, чтобы максимум работ был завершён в Англии. Колокольцев также осудил идею перевода военных заказов на частное лицо, которую высказал Бутаков.

Капитан-лейтенант в резкой форме сообщал в Петербург директору кораблестроительного департамента: «…ещё менее понятна мне белиберда, которую Бутаков понёс Бруннову о данном, будто бы ему, разрешении перевести железо на имя частного лица, как будто бы частным лицам позволят отправить товар в Россию морем во время войны?» Письмо капитан-лейтенанта, пользовавшегося большим доверием у Краббе и Воеводского, а также информация, полученная от Бруннова, послужили причиной отстранения Бутакова от работ, связанных с выполнением заказов, размещённых в Англии. Колокольцеву поручили принять дела у контр-адмирала, лично следить за ходом работ, о которых ежедневно докладывалось царю. Ему также вменили в обязанность заниматься и другими заказами морского министерства. Отстранение Бутакова провели дипломатично: контр-адмиралу дали задание с разведывательной целью совершить поездки по портам Англии и Франции. Григорий Иванович сообщил Краббе: повстанцы могут купить только частный пароход, чтобы использовать его для крейсерских операций, как это делали южане в Гражданской войне в США.

Информация Бутакова подтвердилась также из других источников. Григорий Иванович анализировал и обобщал сведения, поступавшие от офицеров, которые работали в европейских странах ещё до приезда адмирала. Только раньше такую информацию они передавали вице-адмиралу Путятину. Словом, Бутаков играл роль резидента. Учитывая длительность пребывания в командировке, офицерам разрешили привезти с собой семьи. Амалия Арсеньевна уже давно прибыла в Англию со всем семейством. Григорий Иванович поселился на острове Уайт, расположенном недалеко от Лондона.

Прекрасно владевший несколькими языками, высокообразованный, державшийся с большим достоинством адмирал внушал уважение англичанам. Один из русских морских офицеров с транспорта «Гиляк» побывал в гостях у Бутаковых в городке Райт. В своих воспоминаниях он привёл слова английского флагмана о Бутакове. Правда, звучали они несколько двусмысленно: «Как счастлив ваш флот, — сказал седой и старый заслуженный англичанин, — что имеет в своём распоряжении такое изобилие способных и славных адмиралов. Глядя на вашего Бутакова, невольно думается, что вы даже не особенно цените их, не находя соответствующего им дела и поручая им такие занятия, которые даже с большим успехом и удобством, мог бы выполнить молодой капитан. Мы, вполне морская нация, не можем похвалиться лишними такими адмиралами».