Алла Бегунова - Ангелы смерти. Женщины-снайперы. 1941-1945 Страница 43

После бани нас обмундировали. В первую очередь выдали нижнее белье: белые широкие и длинные, почти до колен трусы из бязи со шнурком на поясе вместо резинки; бязевые мужские нижние рубашки с длинными рукавами и завязками у горла; байковые портянки. Затем — хлопчатобумажные брюки и гимнастерки, брезентовые ремни, кирзовые сапоги с широченными голенищами, шинели и шапки-ушанки. Все нескладное, зато новое, кроме — шинелей и шапок. При этом надо было не просто взять и надеть одежду. Каждому предстояло подобрать ее себе по росту. Пока занимались нижним бельем, все было нормально. Но когда дело дошло до верхнего обмундирования, начался настоящий спектакль. В тесном предбаннике мы примеряли один комплект за другим, менялись то брюками, то гимнастерками… Больше всего возни было с портянками, которые никак не удавалось навернуть более или менее сносно. Девчата толкались, шумели, хохотали, дурачились.

Наконец, все утряслось, мы оделись и вышли на улицу строиться. Все-таки одинаковая для всех военная форма сильно дисциплинирует. Мы представляли собой совсем иную картину, нежели несколько часов назад. Отмытые, подстриженные, одетые в солдатские мундиры, мы вдруг почувствовали себя иначе и держались уже по-другому. В строю старались соблюдать равнение, шагали в ногу, не разговаривали…»{34}

Девушки были готовы принимать казарменную жизнь такой, как она есть. Все они пришли в ЦЖШСП добровольно, с огромным желанием научиться воевать, освоить сложную военную профессию и потом безжалостно истреблять врагов своей страны. Командование Школы тоже имело определенную задачу: внушить курсанткам правила армейской службы, выработать у них аккуратность, точность, дисциплинированность, умение беспрекословно подчиняться приказам вышестоящего начальства. Однако как это будет происходить, новобранцы не догадывались.

«Казалось бы, простое дело — заправка постелей, — продолжает свой рассказ о пребывании в Школе Юлия Жукова. — Но когда начали это делать, то не сразу получилось. От нас требовали так уложить одеяла и простыни, чтобы на них не было ни морщинки, ни складочки, иногда даже приходилось шомполом выравнивать. Подушки ставились в ряд таким образом, чтобы ни одно “пузо” не выпирало, а ведь они были, как уже говорилось, набиты соломой. Вафельные полотенца выкладывались около подушек треугольниками, притом их основания должны были образовывать прямую линию. Если старшина при проверке обнаруживала недостатки в заправке постелей, то все, сделанное с таким трудом, безжалостно ломалось, и приходилось делать заново. Теперь даже представить себе не могу, как мы умудрялись создавать идеально ровное сооружение из десяти постелей, стоя на втором ярусе и согнувшись почти пополам.

Еще тяжелее было научиться буквально за считаные секунды одеваться и обуваться, правильно навертывать портянки, пришивать подворотнички.

Трудно нам давались все эти премудрости военного быта. Помню, чуть рассвет, раздается команда: “Подъем!” И все разом, еще не окончательно проснувшись, соскакивают с нар, судорожно натягивают на себя форму, тычутся в ряды сапог, стоящих в два ряда около нар, каждый ищет свои. А рядом с нами — старшина с секундомером в руках проверяет, укладываемся ли мы в нормативы. Не успели одеться в положенное время — тут же раздается команда: “Отбой!” Снова раздеваемся, укладываемся на свои места. Потом опять: “Подъем!” И все сначала. Только оденемся, незамедлительно раздается следующая команда: “Выходи строиться, на зарядку!” Бежим, но на ходу кто-то что-то еще застегивает, поправляет…»

Не менее интересна история с подворотничками для гимнастерок и чисткой кирзовых сапог. Подворотнички курсанткам не выдавали, однако требовали их иметь всегда ослепительно белыми, что было затруднительно, например, при рытье окопов на стрельбище. Поэтому их приходилось менять раз или два в течение дня. Ваксу для сапог выдавали, но — неопределенного цвета, и оттого сапоги не блестели. А неписаные правила Школы гласили: сапоги должны блестеть как зеркало! За сапожным черным кремом «Люкс» приходилось ездить в Москву, где его покупали на выдаваемые курсанткам ежемесячно в качестве денежного довольствия 7,5 руб.

Постепенно девушки справились со всеми трудностями: и с заправкой постелей по-армейски, и с навертыванием портянок, и с одеванием по секундомеру, и с чисткой сапог. Более того, вооружившись ножницами, иголками и нитками, они разобрались с выданной им одеждой не по размеру: что-то ушили, что-то перекроили по фигуре, а что-то даже усовершенствовали. Например, стали вставлять фанерные дощечки между двумя полосками ткани на погонах, и те красиво лежали на плечах.

За месяц курсантки научились ходить строевым шагом, маршировать, не нарушая построения в шеренгах, выполнять разные приемы с винтовкой: «на плечо», «к ноге», «на караул», — петь хором солдатские песни. Пришло время принимать присягу. Перед торжественным днем им выдали армейскую женскую парадную форму, в нее входили не брюки, а юбки. Радости курсанток не было предела, хотя от юбок в Школе они успели отвыкнуть.

Церемония проходила на плацу, с выносом знамени, под духовой оркестр.

Четкий строй двух батальонов порадовал бы глаз любого кадрового офицера. Девушки приобрели необходимую солдатскую выправку, держались уверенно, умело обращались с оружием. По очереди они подходили к столу, накрытому красной скатертью, читали текст присяги: «Я, гражданин Союза Советских Социалистических Республик, вступая в ряды Рабоче-Крестьянской Красной Армии, принимаю присягу и торжественно клянусь быть честным, храбрым, дисциплинированным, бдительным бойцом, строго хранить государственную и военную тайну…», расписывались под ним и, став на одно колено, целовали край знамени.

После церемонии состоялся парад. Маршировали курсантки в шеренгах по шесть человек, на коротких интервалах, держа винтовки со штыками наперевес. Они дружно кричали «Ура!» в ответ на праздничные призывы, которые раздавались с трибуны. Там находилось командование Школы и высокие гости, приехавшие из Москвы.

Посмотреть на парад также собралось множество местных жителей. Их присутствие очень вдохновляло будущих сверхметких стрелков, и они старательно печатали шаг.

После присяги занятия стали более интенсивными.

Перечитывая воспоминания девушек, окончивших ЦЖШСП, можно получить представление о том, как протекал их обычный учебный день на полигоне, куда они ходили четыре раза в неделю. Отправлялись сразу после завтрака в столовой и возвращались в казармы вечером, к ужину. Расстояние было немалым: семь километров туда и семь километров обратно. Совершали поход с полной солдатской выкладкой: скатка шинели через плечо, винтовка, противогаз в сумке, саперная лопатка в чехле, пристегнутом к брезентовому поясу. Летняя жара, осенний дождь, зимняя вьюга — ничто не могло помешать курсанткам в этой дороге.

Практические занятия по огневой подготовке начинались с рытья траншей и окопов, оборудования огневых точек и примитивных оборонительных сооружений. Будущие снайперы копали землю саперными лопатками. Наверное, переместили ими с места на место не одну тонну рыхлой подмосковной землицы. Зато научились окапываться быстро, делать все очень аккуратно. Прятались в своих окопчиках так ловко, что однажды проверяющий из Москвы, между прочим, в генеральском чине, стоя почти рядом со снайперской засадой, не сумел определить ее местонахождение. За такую отличную маскировку девчатам объявили благодарность перед строем.

Стрельба стала следующим этапом в обучении сверхметких стрелков. Под наблюдением младшего комсостава сначала они вели огонь из обычных винтовок Мосина, потом получили снайперские. Задания были разными: по мишеням в полный рост, поясным, грудным, бегущим, неподвижным, открытым и замаскированным. Нормативы тоже определялись: попасть в верхнюю часть головы противника, размер мишени 15 х 20 см; попасть в голову, размер — 20 х 25 см; попасть в стереотрубу, размер — 15–18 х 8 см; попасть в перископ, размер — 20 х 8 см; попасть в ручной пулемет, размер — 50 х 60 см; попасть в станковый пулемет, размер — 60 х 80 см; попасть в перебегающую фигуру, размер — 50 х 50 см.

Осваивать оружие начинали с наиболее простого способа — стрельбы лежа с упора. Он обеспечивает почти абсолютную устойчивость винтовки при выстреле, и это облегчает работу новичку. Лежать надо на животе, прижав ноги коленями и каблуками к земле, расставив их в полтора раза шире плеч. Винтовка находится на упоре под некоторым углом к оси позвоночника и углом к линии плеч стрелка настолько, чтобы ему было удобно целиться. Бывают и особенности. Можно поддержать левой рукой приклад — стрельба с упора «по-пулеметному». Можно левой рукой поддерживать цевье ружья — стрельба с упора «по-винтовочному». При отсутствии упора естественного (бруствер окопа, камень, ствол дерева и т.п.) лежащему на земле стрелку подходит и ремень «снайперки», пропущенный под локоть левой руки. Сама эта рука удерживает винтовку, захватывая ее за выточки на ложе.