Войны античного мира: Походы Пирра - Светлов Роман Викторович Страница 44

Знаменитый короткий римский меч (гладиус), происходивший от иберийского широкого кинжала, был принят в массовое производство лишь во время II Пунической войны. Так что легионеры, сражавшиеся против Пирра, действовали иным оружием.

Гладиусы привлекли римлян тем, что были предназначены именно для ближнего боя, где основным приемом являлся колющий удар снизу-вверх, однако благодаря достаточно широкому тулову могли являться и рубящим оружием — по крайней мере, ими можно было отмахиваться даже от длинных галльских мечей и от иберийских же ятаганов-фалькат. Оружие, которое археологи обнаруживают в слоях, относящихся к эпохам, предшествующим Пуническим войнам, не имеет такого универсального характера. Это либо кинжалы, основная функция которых заключается в колющем ударе (до 40 см длиной), либо же мечи, типологически схожие с оружием еще конца II тыс. до н.э. Последние представляют собой клинки от 25 до 55 см в длину со спиральным навершием рукояти (т. н. «антенный» тип. Некоторые кинжалы также украшены «антеннами»). Хотя к III в. все клинки стали железными, качество их изготовления оставляло желать лучшего: по одному из древних рассказов, галлы, сражавшиеся обычно именно длинными мечами, иногда были вынуждены останавливаться и, встав ногой на клинок, выпрямлять его.

Во времена войны с Пирром легионеры, видимо, уже были снабжены короткими вариантами мечей, однако едва ли от этого времени можно ждать единообразия рубяще-колющего оружия.

Главным элементом оборонительного снаряжения являлся скутум, большой овальный щит с умбоном, сменивший круглый аргивский еще до нашествия галлов. Несмотря на величину, он был достаточно легок, так как имел деревянную основу и покрытие из бычьей кожи в несколько слоев. Такой щит незаменим в рукопашной схватке, которая происходит не поодиночке, а в строю. Прикрывая значительную часть туловища, он позволяет достаточно свободно двигаться руке с коротким мечом. Все дальнейшие модификации щита, приведшие к появлению прямоугольного, загнутого наподобие фрагмента цилиндра, скутума, имели своей целью именно защиту воина в коллективном ближнем бою.

Помимо щита римский легионер был защищен шлемом (кассис), доспехом, поножами и, вероятно, наручами[62]. Римский шлем того времени происходит от сочетания нескольких типов, в которым главным был кельтский. Чаще всего это — шлемы-шишаки с нащечниками, защищавшими скулы воина. На их навершии устанавливалось особое крепление для гребня из конского волоса, делавшее древние рати похожими на табуны лошадей, а также держатели для длинных перьев черного и красного цвета — для того, чтобы солдаты казались выше, чем они есть.

Несмотря на разнообразие типов доспеха, найденных археологами в различных частях Италии, а также изображаемых историками, можно предположить, что он был довольно прост. Здесь имелось два типа. Один — простая нагрудная пластина (или комбинация из трех пластин, прикрывающих, соответственно, грудь и живот), которая скреплялась с такой же пластиной на спине широкими кожаными ремнями, одновременно предохраняющими плечи. Другой якобы предложил Камилл, и был он железным, но не сплошным, а состоявшим из скрепленных полос Грудь при этом защищалась секцией из 5–7 кожаных ремней шириной в три пальца, обшитых железом и образующих грудной панцирь. Подобные же ремни покрывали плечи и скреплялись с грудными. Аналогичные полосы кожи вертикально крепились на поясе для защиты бедер. Простые солдаты часто носили поверх туник кожаные безрукавки, спускавшиеся ниже бедер и заменявшие панцирь. Впрочем, железный панцирь иногда надевали и на эти кожаные «доспехи». Льняной панцирь, столь популярный на Балканах, также использовался в Италии, но общеупотребимым в римских легионах он еще не стал.

Что касается офицеров, то они имели более дорогие доспехи — в том числе «анатомические», стоившие тогда в Италии большие деньги.

Поножи легионеры носили на правой ноге, которую не прикрывал щит. В Италии имелись различные типы поножей, в том числе и такие, которые прикрывали большую часть ноги — включая колено и даже выше.

Как мы видим, вооружение римлян (по крайней мере, первых двух линий — гастатов и принципов) было достаточно специфическим. Столь же специфическим был и их строй.

Манипул состоял из двух центурий, которые перед боем располагались одна за другой. Легионеры строились по 10 человек в шеренге при глубине строя в каждой центурии в 3 ряда[63]. Расстояние между воинами в шеренге достигало 90 см, между рядами — до 1 м. По правому флангу выстраивались центурионы, их помощники, а также один знаменосец. Ширина одного манипула но фронту при построении двумя центуриями в глубину должна была составлять около 20 м.

Манипулы располагались на некотором расстоянии друг от друга — как по фронту, так и в глубину (между линиями). Это расстояние равнялось примерно 8 м.

Здесь начинается самая сложная для реконструкции часть римской тактики. Хотя манипулы второй линии располагались так, чтобы закрыть разрывы первой, а третьей — чтобы прикрыть промежутки во второй, однако подобный шахматный порядок еще можно принять для европейских армий времен войны за Испанское наследство, но никак для античной военной системы. Промежутки между манипулам представляли собой отличную возможность для вклинивания в них вражеских войск; получалось, что в римском легионе было целых 15 правых флангов, как мы помним — самых уязвимых элементов пехотного строя.

Таким образом, красивый шахматный строй римлян (при движении по пересеченной местности его, кстати, сохранять еще более трудно, чем строй гоплитской фаланги), который мы видим в исторических фильмах, — либо миф, либо же временное построение перед сражением, которое при сближении с противником изменялось.

Действительно, мы имеем свидетельства, что римляне все-таки сражались в сомкнутом строю. Когда враг был уже на расстоянии броска пилума, застрельщики прекращали «огневую дуэль» с ним и отходили за строй гастатов через имеющиеся проходы. Сразу после этого вторые центурии каждого манипула сдвигались влево и выходили вперед, заполняя промежутки.

Противник (предположим, это были галлы), уже расстроенный дротиками левисов, получал два «залпа» пилумами, после чего римляне бросались вперед, гася наступательный порыв врага, толкая его щитами, сближаясь до максимально близкого расстояния, когда сенноны или бойи не могли действовать своими длинными, громоздкими мечами.

Если этот удар не приносил нужного результата, гастаты по приказу центурионов быстро отступали назад, проскальзывая в тыл принципам через промежутки между их манипулами, и повторялась та же картина. Принципы метали пилумы в наступавшего врага, и бой как бы начинался заново. Правда, этот момент являлся одним из кризисов сражения: гастаты могли отрываться от противника отдельными группами или же отступать, преследуемые тем по пятам. В таком случае построение правильного фронта для второй линии было делом непростым Именно потому ее и составляли принципы, что в этой ситуации необходимы были опыт и сноровка. При необходимости принципам помогали рорарии, проходившие через промежутки манипулов триариев. По крайней мере Ливии однозначно указывает этот маневр во время описания битвы при Везувии (340 г.).

Триарии составляли последний резерв, оставляемый на крайний случай. Отсюда происходит известная римская пословица: «дело дошло до триариев», то есть «дела плохи». Впрочем, за спинами ветеранов, бившихся как традиционная фаланга, расстроенные гастаты и принципы могли собраться с силами и попытаться восстановить положение.

Следовательно, шахматное расположение манипул было связано со стремлением римлян сделать армию более мобильной именно при фронтальном сражении, а также как можно дольше иметь под рукой свежие подразделения. Битва дробилась па эпизоды, и первоначальный успех наступавших еще не был гарантией их победы. Те же галлы теперь натыкались не на жесткий, а потому ломкий, строй фаланги, а на более гибкое построение, смягчающее их натиск, выматывающее врага, а затем отбрасывающее его, как разжимающаяся пружина.