Федор Синицын - Разделяй и властвуй. Нацистская оккупационная политика Страница 46

В целом масштабность советской национальной политики во второй период войны была высокой. Пропаганда, направленная на морально-политическую мобилизацию населения, строилась в основном на использовании русского национального фактора, причем Советский Союз позиционировался в качестве «русского государства» (в своеобразном понимании этого термина). Многие материалы советской пропаганды ни словом не упоминали о коммунистической идеологии и даже о советской власти. Советская политика получила направленность на антигерманскую мобилизацию всех национальных сил, включая не дружественные советской власти. Апелляция к «советскому патриотизму» — там, где она была уместна, — сопрягалась с национальным фактором. Причиной таких перемен в политике было осознание советским руководством того, что национальный фактор более действенен для мобилизации, чем коммунистическая идеология, так как он позволяет сплотить всех граждан страны на борьбу с внешним врагом — германскими оккупантами.

Советская национальная политика была достаточно вариативной. В начале 1943 г. была осуществлена корректировка направлений пропаганды при помощи критической оценки их недостатков и разработки конкретных шагов по улучшению. В политике произошло усиление антигерманской составляющей, что было связано с отказом от «интернационализма» по отношению к народу-агрессору. Усилилась пропаганда против коллаборационизма, ввиду того, что германские власти развернули на оккупированной территории активную мобилизацию местного населения. Советская политика своевременно реагировала на отдельные меры гитлеровской политики при помощи адекватных мер контрпропаганды.

§ 2. «ОБЩАЯ БОРЬБА ПРОТИВ БОЛЬШЕВИЗМА»:

Политика Германии — попытка «национально-антисоветской» мобилизации населения

Ввиду провала «блицкрига» и перелома в войне, достигнутого победами Красной Армии, германские власти осознали необходимость изменения своей политики на оккупированной территории, с целью усилить морально-политическую мобилизацию населения на оказание помощи Германии и улучшить экономическую эксплуатацию захваченных земель. В связи с истощением людских ресурсов Германии, власти Рейха подчеркивали «большую нужду в рабочей силе для войск и хозяйства в районе [военных] действий, а также необходимость иметь большое число восточных рабочих для использования их в Рейхе». Определенным кругам Германии также стало ясно, что «военным путем… с Россией не справиться», поэтому ее дальнейшее завоевание им стало представляться «проблематичным», в связи с чем они выдвинули идею о «привлечении на свою сторону русского населения»{1167}. На проведенной 18 декабря 1942 г. конференции начальников оперативных тылов войск и представителей центральных военных управлений Германии был сделан вывод, что «сложность создавшегося положения делает настоятельным позитивное сотрудничество населения»{1168}.

Министерство по делам «восточных территорий» и командование вермахта выдвинули конкретные предложения об изменении оккупационной политики: разрешить местному населению ограниченное участие в решении управленческо-административных вопросов, ускорить восстановление частной собственности — в первую очередь, на землю, улучшить продовольственное обеспечение, прекратить принудительные депортации. Однако против таких предложений выступили Гитлер и рейхскомиссар Украины Э. Кох{1169}, поэтому в полном объеме они приняты не были.

Тем не менее германские власти провели определенную корректировку своей оккупационной политики. Была провозглашена недопустимость «избыточного насилия» — не только для предотвращения антагонизации населения{1170} и подрыва «культурного имиджа» Германии и Европы, но и для расширения возможностей манипуляции настроениями, так как оккупанты считали, что «дружественным поведением… от русских можно добиться всего»{1171}. Сотрудникам местной администрации было приказано «немедленно доносить… обо всех случаях грубости и некультурного обращения своих подчиненных»{1172}. Германские власти, с целью улучшить к себе отношение населения, часто выдавали свои преступления за «эксцессы» коллаборационистов. В том числе были организованы публичные казни тех из них, «которые особо издевались над народом», что вызывало «одобрение» населения{1173}. Оккупанты также приняли меры по социально-экономическому «задабриванию» населения, в том числе организовали раздачу зерна, соломы и сена, открыли еженедельные базары, восстановили почтовую связь с угнанными в Германию родственниками и др., организовали «русские больницы», лечение в которых производилось за плату{1174}. Таким образом, нацистская «политика открытого террора была заменена политикой скрытого террора и подкупа»{1175}.

Наиболее существенную корректировку претерпела германская национальная политика. Представители оккупационных властей пришли к осознанию того, что деполитизированные обещания экономических и социальных благ малопродуктивны, так как развитые сельское хозяйство, промышленность, школы, социальное обслуживание и учреждения культуры граждане СССР имели и в советский период{1176}. 25 ноября 1942 г. начальник отдела «Иностранные армии Востока» Генштаба вермахта Р. Гелен в своем докладе призвал к прекращению «расовой» политики на оккупированной территории СССР, гарантированию русскому народу самоуправления и созданию русских подразделений, которые бы воевали совместно с вермахтом против большевизма{1177}, — очевидно, последнее и было главной целью изменений политики, за которые ратовал Р. Гелен. 15 февраля 1943 г. Й. Геббельс дал указание привлечь к борьбе против СССР «любые силы на европейском континенте, включая… восточные народы». Для этого он потребовал исключить «все, что угрожает необходимому сотрудничеству», в том числе прямое или косвенное умаление достоинства этих народов, «особенно в публичных выступлениях или статьях», и подвергать пропагандистской атаке «только… Сталина и зверство большевистской системы». Недопустимыми были признаны «высказывания о том, что Германия будет строить на Востоке колонии и проводить колониальную политику, считая землю и население объектом эксплуатации»{1178}. Германские власти подчеркивали, что, если население оккупированной территории будет слышать такие заявления, станут напрасными «все… блестящие боевые успехи против Красной Армии и все… кровопролития» вермахта{1179}.

В рамках корректировки национальной политики, германские власти в первую очередь осуществили ее «политизацию». Была развернута пропаганда политического «союзничества» между Рейхом и народами оккупированной территории, их «общей борьбы против большевизма», после окончания которой «каждому народу будет обеспечено почетное место». Подчеркивалось равенство народов СССР по отношению к немцам и их высокий политический статус на оккупированной территории — свои «вооруженные силы» (имелись в виду коллаборационистские формирования), «политические учреждения»{1180}, «местное самоуправление»{1181}. Были созданы «национальные» общественно-политические организации, к работе в которых привлекли лояльных к Германии националистов, не педалировавших вопрос об «автономии». В России эта деятельность осуществлялась через «Службы восстановления», на Украине — организацию «Просвита», в Литве — «спортивные общества». Активно работали германские власти с молодежью оккупированных территорий СССР. Во второй половине 1942 г. при Министерстве по делам «восточных территорий» был создан отдел по работе среди молодежи, 1 августа 1942 г. было создано Восточное управление Молодежной организации НСДАП («Гитлерюгенд») с филиалами на Украине, в Прибалтике и Белоруссии{1182}.

Во-вторых, оккупанты разработали и внедрили пропагандистскую концепцию «Новой Европы». Эта идея еще в 1920-х гг. муссировалась нацистскими идеологами{1183}, и теперь была «реанимирована». Под «Новой Европой» понималось надгосударственное образование, которое должно было быть создано в послевоенной Европе под главенством Германии. В период войны доктрина «Новой Европы» была представлена как объединение всех европейских народов, включая народы оккупированной территории СССР, для борьбы против «большевистской угрозы». Войне против Советского Союза германские власти пытались придать «общеевропейский» характер, противопоставив «европейскую солидарность» Антигитлеровской коалиции{1184}.

Повышение эффективности советской национальной политики во второй период войны, которое, как уже говорилось, было в полном объеме признано германскими властями, привело последних к решению усилить контрпропагандистские мероприятия. В первую очередь, контрпропаганда была направлена на убеждение народов, проживавших на оккупированной территории СССР в том, что Советский Союз не является для них Отечеством ввиду его антинационального характера (особенно дискредитировали советскую политику по усилению русского национального фактора{1185}), репрессий в отношении национальной интеллигенции, разрушения национальной культуры и образования{1186}, осуществления геноцида народов СССР (например, распространялась информация, что голод 1932–1933 гг. на Украине был специально организован большевистским правительством для уничтожения украинского народа){1187}. В Прибалтике демонстрировались германские фильмы о «зверствах ГПУ»{1188} и о том, как в «Советском Союзе… зверски обращаются» с людьми{1189}. Среди польского населения широко распространялась информация о «большевистской кровавой бане в Катынском лесу»{1190}. Германская пропаганда также пыталась разрушить имидж Красной Армии как освободителя народов оккупированной территории{1191}.