Владимир Беляев - Я обвиняю! Страница 5

Так во Львове, городе трёх митрополий Ватикана — римско-католической, греко-католической и армяно-католической, появляется ещё один центр для воздействия на общественно-политическую жизнь галичан — «Украинская католическая народная партия».

Для того чтобы придать популярность новой, создаваемой с соизволения Ватикана партии и утвердить в народе мысль о её искренней оппозиционности к правительству Речи Посполитой, львовская полиция конфискует первое издание программного заявления. Митрополит Андрей Шептицкий звонит официальным чинам полиции, обращается в Варшаву и конечно же добивается отмены цензурного запрета. Но цель достигнута двоякая: широким кругам украинцев становится известно, что поляки недовольны новой затеей Шептицкого, а это значит, что «Шептицкий защищает украинцев». Так, во всяком случае, пытаются истолковать происшедшее подголоски митрополита. Кроме того, на новом издании программного заявления появляется строчка: «После конфискации — второе издание». Она придаёт затее Святого Юра характер сенсации. А сенсация — это ведь залог популярности…

Восьмой пункт программного заявления проливает свет на идеологические основы создаваемой партии: «В общественно-экономической политике стоим на позициях сохранения хозяйственного равновесия и общественной гармонии и в свою очередь со всей решительностью осуждаем идею классовой борьбы».

Уже один этот пункт вполне характеризует кулацко-реакционную сущность новой партии. Её более далёкие политические цели были скрыты религиозно-исторической демагогией в девятом и десятом пунктах: «Считая христианско-католическую религию основой всечеловеческой культуры и национального прогресса, стремимся обеспечить полную свободу католической церкви, охраняемую конкордатом апостольской столицы, стремимся проводить соответствующее влияние на воспитание молодёжи и общественную мораль, в то же время боремся с течениями бесконфессионности[4], вольнодумства, масонства и сектантства.

…Верные исторической миссии и национальной традиции нашей земли, хотим быть посредником между Западом и Востоком, принимая от первого и передавая второму культурные ценности католического мира».

Такова была вуаль из высокопарных фраз, наброшенная Ватиканом на действительные политические цели «Украинской католической народной партии». Её воинствующую программу были призваны выполнять под руководством дряхлеющего «князя церкви» отцы сойки, проведшие свои молодые годы в Риме и нашпигованные советами прелатов из конгрегации пропаганды веры.

Таково соотношение исторической правды и созданного талантливым художником романа.

Много воды утекло со времени действия повести «Берёза» и романа «День отца Сойки».

«Посредники между Западом и Востоком» — священнослужители униатской церкви и активные деятели «Украинской католической народной партии», выполняя давнюю мечту папского Рима, ринулись на захваченные гитлеровцами территории — одни в качестве миссионеров, другие, пропев осанну Гитлеру, капелланами в сформированную украинскими националистами дивизию СС «Галичина». Все они стали свидетелями её сокрушительного разгрома и вместе с остатками этой дивизии метнулись на Запад, поближе к апостольской столице, подобно тому как в молодости бежал туда из Львова, спасаясь от русской армии, молодой богослов, герой романа Тудора отец Михаил Сойка. Так и не удалось увидеть воспитанникам монсеньёра Д’Эсте и прелата Лотти берега Тихого океана…

С марта 1946 года униатская церковь перестала существовать, а верующие галичане, упразднив на своём соборе Брестскую унию, раз и навсегда порвали с католицизмом, вызвав этим решением не стихающий до сих пор гнев Ватикана.

ЗАГАДКА ВУЛЕЦКИХ ХОЛМОВ

Включение германо-фашистскими оккупантами Львова в состав «генерал-губернаторства» произошло вопреки надеждам украинских националистов, стремившихся образовать если не «самостийную украинскую державу», то хотя бы протекторат. В надежде на это они сколотили для передовых частей вермахта два диверсионно-разведывательных батальона — «Нахтигаль» [5] и «Роланд». Националистические террористы и предатели подвизались также на нацистской шпионской службе, работали переводчиками и агентами в штабах, в гестапо, были глазами и ушами немецкой администрации, двигавшейся за гитлеровскими войсками на восток.

Рассказы о том, что происходило во время оккупации, широко расходились по Львову. Жители говорили о массовых казнях, о том, как гитлеровцы вешали заложников на Краковской площади и под Тремя Каштанами. Они вспоминали, как тысячи полуголых, избитых людей провозили на открытых трамвайных платформах для истребления на Пески, за предместье Лычаков, как сжигали потом их трупы. Рассказывали, как гитлеровцы уничтожали огнём целые кварталы Львовского гетто.

Но была одна трагическая и загадочная история оккупационных лет, о которой говорили нехотя, вполголоса, неуверенно и с оглядкой, так, будто кто-то из прямых участников её находился рядом, мог услышать и покарать слишком разговорчивого информатора. Это была история исчезновения большой группы Львовской интеллигенции. Даже близкие родственники погибших в одну ночь львовских учёных говорили об этой страшной для них ночи весьма неохотно, будто боялись мести за такие рассказы.

Занимаясь расследованием гитлеровских зверств, мы долго не могли понять, где кроется причина этой запуганности.

…Однако по мере того, как фронт передвигался на запад и даже для самого осторожного обывателя становилась очевидной неизбежность близкого разгрома Германии, завеса, прикрывавшая страшные подробности исчезновения учёных, постепенно отодвигалась и псе чаще на трёх языках мы слышали от старожилов Львова: «То була страшна масакра[6]!», «То, проше пана, было жахливе мордерство!», «Это было ничем не оправданное злодейское убийство!»

Теперь мы знаем достоверно, что произошло во Львове в трагическую ночь с 3 на 4 июля 1941 года, вскоре после того, как на рассвете 30 июня авангардные части гитлеровской армии ворвались во Львов.

В ту ночь были захвачены в своих квартирах н арестованы гитлеровцами следующие лица: известный стоматолог профессор Антоний Цешинскнй; хирург доцент Владислав Добржанецкий; патологоанатом и терапевт профессор Ян Грек; окулист Ежи Гжендельский; доцент Ветеринарного института Эдмунд Хамерский; хирург профессор Генрих Хилярович; правовед профессор Роман Лонгшам де Берье; профессор математики Антоний Ломницкий; гинеколог Станислав Мончевский; профессор Витольд Новицкий; профессор Тадеуш Островский; профессор Политехнического института, прекрасный знаток карпатских нефтяных месторождений Станислав Пилят; крупный педиатру Станислав Прогульский; профессора Роман Ренцкий, Роман Виткевич, Владимир Круковский, Адам Соловей; знаток судебной медицины профессор Владимир Серадзский; профессора Владимир Стожек, Казимир Ветуляни и Каспар Вейгель.

Кроме того, в квартире профессора Островского вместе с её хозяином были захвачены и вывезены затем на сборный пункт: жена профессора, учительница английского языка гражданка США Кетти Демкив, ординатор госпиталя Станислав Руфф вместе с женой и сыном Адамом — инженером-химиком.

Из квартиры профессора Яна Грека были взяты жена профессора и академик, известный польский литератор и член Союза советских писателей Украины Тадеуш Бой-Желенский.

Из квартиры профессора права Романа Лонгшама де Берье гитлеровцы выволокли и бросили в машину трёх его сыновей. Подобная участь постигла двух сыновей профессора Стожека и сына профессора Новицкого— военного врача, который был незадолго перед этим интернирован советскими войсками, а затем вернулся во Львов, к отцу.

Один из лучших польских знатоков права, потомок гугенотов, поселившихся в Польше, учёный с мировым именем Роман Лонгшам де Берье был делегатом Международного конгресса по сравнительному праву в Гааге в 1922 году и съезда славянских юристов в Братиславе. Став профессором Львовского университета, Лонгшам де Берье с осени 1929 года и до гитлеровского нападения на Советский Союз преподавал сравнительное гражданское право различных государств. Он установил тесные дружеские контакты с профессорами Харьковского юридического института и всесоюзной Академией наук. Вместе с делегацией учёных Львова он побывал в Москве на научной юридической сессии.

Жена профессора, до его исчезновения весёлая, живая женщина, состарившаяся в течение одной ночи, говорила нам позже: «Такого парада, как я, пожалуй, никто в мире не принимал. Когда их выводили, я стояла в дверях. Сначала шёл муж, потом старший сын, потом второй, потом третий. Шли, глядя на меня…»

В 1936 году автор трёхсот семидесяти одной научной работы, стоматолог, имеющий мировую известность, профессор, доктор медицины Антоний Цешинскнй как пионер мировой стоматологии на конгрессе ФДИ («Федератион донтайр интернационале») в Брюсселе был награждён Большой золотой медалью имени В. Д. Миллера и Почётным дипломом. Эту золотую медаль весом двести пятьдесят граммов и диплом, вручённый ему от двадцати восьми государств, в том числе и от Советского Союза, небрежно опустил в свой карман пришедший арестовывать профессора гитлеровский офицер.