Никита Кузнецов - Слава и трагедия балтийского линкора Страница 5

Здесь же, на набережной наш медицинский персонал открыл перевязочные пункты. Непонятно каким образом один трубопровод на набережной давал пресную воду; видимо, она поступала самотеком но сохранившемуся акведуку с гор.

Разрушенные дома лежали перед нами огромной грудой камня, древесных обломков и мусора. Бывшие большие улицы представлялись широкими расселинами на обширном поле развалин.

Съехавшие на берег русские моряки, разбившись на мелкие группы, — иногда даже по два человека, пошли по этим развалинам.

В день прибытия русских кораблей 29 декабря и когда высаживались первые отряды, развалины были еще полны жизни. Всюду под землей были слышны плач, стоны и стуки, ведь заживо погребено было около 70 000 человек.

Тяжко было сознавать, что здесь, под тобой, молят о спасении живые люди, другие мучаются в предсмертной агонии — и сколько уже там бездыханных трупов. Жутко было ступать ногами на такие руины.

Русские моряки работали в полном смысле слова самоотверженно. Во многих случаях они рисковали быть засыпанными под рушившимися остатками домов. Землетрясение еще продолжалось. Под землей часто раздавался густой, тяжелый гул. Однажды подземный удар был такой сильный, что на «Славе» на рейде люди выскочили на верхнюю палубу посмотреть, не происходит ли что-либо на берегу. Ощущение колебания земли под ногами совершенно особенное; его ни с чем не сравнить, — оно вас подавляет.

Группе моряков пришлось однажды работать около громадной отвесной стены с трещинами, готовой каждую минуту рассыпаться. Из-под груды камней у подножия стены доносились тяжкие стоны нескольких людей. Был ряд подземных толчков, стена качалась, с нее сыпались камни, моряки то отскакивали, то косились на стену и с замиранием сердца ожидали, что произойдет. Стена устояла, и здесь было отрыто пять человек.

Но был случай, когда при очередном сотрясении земли окончательно обрушившееся здание засыпало инженер-механика Федорова с линейного корабля «Цесаревич» и четверть часа он не слышал голосов, хотя матросы с отчаянной энергией отрывали его. Аналогичный случай произошел с матросом «Славы», когда он переносил спасенную им девушку и оказался под развалинами внезапно обвалившейся стены городской ратуши. К счастью, оба случая закончились благополучно.

Один мессинец подвел группу моряков с крейсера «Адмирал Макаров» к месту, где итальянец со слезами и рыданиями умолял начать раскопки. Из-под груды камней доносились слабые стоны. Пришлось долго работать, пока наконец докопались до головы засыпанной женщины. Лицо девушки лет семнадцати выражало неописуемый ужас, она была жива, но за полтора дня совершенно поседела. Продолжая рыть, моряки докопались до ее груди, и тут поняли ужас молодой женщины — ее сжимал в объятиях мертвец с раздробленным черепом. Потребовалось еще часа три работы, чтобы вытащить несчастную из-под развалин и освободить от трупа.

Оставшиеся в живых мессинцы, обычно являвшиеся лишь зрителями таких работ, со слезами на тазах обнимали моряков, целовали, благодарили и тащили в разные стороны опять на раскопки. Но всем помочь было невозможно, тысячи людей были заживо погребены. Часто возникал драматический вопрос: кругом под землей слышны голоса, кого же спасать? Возиться ли с одним человеком, к которому вас влекут живые, или же попытаться спасти за это время нескольких? Сколько несчастных затихло в первый же день нашего прихода и как много продолжало еще страдать!

По сообщению из Лондона, 11 января специальный корреспондент газеты «Daily Telegraph» со слов мессинца описывал героизм русских моряков: «Они с героическими душами никогда не думали об опасности, их ловкость была изумительна. Русские шли туда, куда, по-видимому, людям нельзя было проникнуть. Я сам видел следующий факт. Один из дворцов в Мессине был разрушен и держался лишь его фасад. На третьем этаже фасада в окне находилась молодая девушка, впереди которой и за которой открывалась пропасть. Русский моряк без лестницы и без каната взобрался на окно и снес девушку вниз невредимой. Вы скажете — это вещь невозможная. Но русские совершали всякие невозможные дела». Описание этого случая близко к истине. Действительно, лейтенант Лордкипанидзе и матрос Карамышев со «Славы» поднялись на качающуюся стену по ее торцу и сверху добрались до женщины.

В первый день работ лейтенант Рыбкин с «Цесаревича» спас женщину, которая висела со стены вниз головой, у нее были зажаты ноги. Она провисела так около полутора суток, осталась жива и была спасена.

Германский доктор Годель, прибывший на русском корабле в Мессину на четвертый день катастрофы, писал после этого в газете «Frankfurter Zeitung»: «Что меня поразило, так это русская неутомимость. Русские моряки забыли про сон и пищу. Как кошки карабкались они с раннего утра по грудам стен, лазали по развалинам и спускались в темные ямы. Повсюду стучали они палочками, кричали “алло” и прислушивались, нет ли под ними живой человеческой души. А раздастся откуда-либо слабый стон, нужно было видеть, во что превращались мои белокурые товарищи, с каким рвением принимались они за работу. Не могу вспомнить их без слез на глазах… И у того, кто воочию видел этих настоящих людей, сердце как-то шибче бьется в груди».

Нам, морякам, приходилось попадать в совершенно невероятные положения. Был случай, когда один гардемарин с опасностью для жизни пробирался по выступам стены, желая спасти человека, взывающего о помощи. В это время полуголая женщина с искаженным от злобы лицом начала бросать в него камни. Гардемарин должен был проникнуть к ней в комнату, в тяжелой борьбе связать сошедшую с ума женщину и с помощью веревки спустить ее вниз.

Спасенных людей укладывали чаще всего на извлекаемые из развалин двери, матрацы, покрывали найденными здесь же одеялами, какой-либо одеждой и сносили к русским перевязочным пунктам на набережной или к шлюпкам для доставки на корабли.

Наши врачи были в самом тяжелом положении. Часто бывала необходима немедленная и сложная операция, а при данных условиях она была невозможна. Приходилось ограничиваться удалением оторванных рук, ног, осколков костей с наложением соответствующих повязок. Поразительно работал старший врач со «Славы» Е.В. Емельянов; откуда у этого грузного, немолодого человека бралось столько силы и выносливости. Когда уже по приходе в Неаполь он навестил в госпиталях своих мессинских пациентов, они встречали его с искренней радостью, а итальянские хирурги выражали свое удивление в отношении наложенных врачами отряда повязок, которые несмотря на самые невероятные условия оказались образцовыми.

В день прибытия гардемаринского отряда в Мессину (29 декабря) было решено свозить всех спасенных на крейсер «Адмирал Макаров», и в этот же вечер он вышел в Неаполь, приняв на борт свыше 300 лежачих раненых; больше крейсер не мог вместить.

30 декабря в Мессину прибыли из Палермо русские канонерские лодки «Гиляк» и «Кореец». Последний доставил продовольствие и итальянский медицинский персонал, который развернул госпиталь на прибывшем сюда своем пароходе.

В этот день спасаемых свозили на «Славу» и на «Гиляка» с «Корейцем». Поздно вечером канонерские лодки вышли в Торенто, а «Слава» в Неаполь. У нас были заполнены лежачими больными все помещения корабля. «Цесаревич» вышел в эту же ночь в Сиракузы.

Заслуживают серьезного упрека итальянские власти, которые оказались неспособными организовать даже вывоз людей из Мессины. Была бы спасена жизнь еще не одной тысячи человек, если бы многочисленные команды гардемаринского отряда занимались только раскопками и наши военные корабли не вынуждены были отвлекаться на перевозку спасенных.

Тяжела была ночь перехода «Славы» из Мессины в Неаполь. Никто на корабле не спал. Приходилось поить, кормить людей, подавать банные бачки для естественных надобностей, успокаивать детей и оказывать больным всевозможную медицинскую помощь. В частности, многие страдали от ожогов. На смазку обожженных мест тела не хватало вазелина — в ход пошло нефтяное пушечное сало. У одной молодой женщины была сильно обожжена спина. Измученная, она не могла ни лечь, ни облокотитъся. Наш матрос бессменно просидел с нею рядом на палубе всю ночь, поддерживая ее.

В эту многострадальную ночь на корабле было суждено появиться на свет новому человеку. В судовом лазарете военные врачи приняли новорожденную девочку. Некоей итальянке предстояло всю жизнь указывать в своих личных документах: место рождения — русский броненосец «Слава» на пути из Мессины в Неаполь.

Поразительно, как при самых тяжелых обстоятельствах обычная жизнь брала свое: красивая девушка, придя в себя, попросила зеркало, гребенку, одеколон. Два гардемарина, спасшие ее, угождали своей подопечной, как могли, а наутро в Неаполе… девушка рыдала, не хотела расставаться со своими спасителями, — им пришлось сопровождать ее в госпиталь.