Алексей Шишов - Твердыни России. От Новгорода до Порт-Артура Страница 52

То, что на каждый русский пехотный батальон, державшийся в полуразрушенных земляных укреплениях после сильной бомбардировки, нацеливалось по две дивизии (!) французской пехоты, — пример в мировой военной истории исключительный.

Передовые траншеи французов находились в 350— 400 метрах от редутов, англичан — в ста метрах от русских ложементов.

С получением первых донесений о готовящемся штурме на Корабельной стороне командовавший здесь обороной генерал Жабокритский (Жабокрицкий) срочно «заболел» и отбыл на Северную сторону, даже не дождавшись, когда ему назначат заместителя. Генерал Хрулев, один из героев Севастопольской эпопеи, прибыл на Малахов курган тогда, когда неприятель вел атаки русских позиций.

Штурм редутов начался под вечер, в 18 часов. Французы знали о незначительном числе их защитников, и потому они смело шли в атаку, вполне уверенные в успехе. Орудия редутов успели дать по штурмующим только по одному выстрелу, как неприятельская пехота уже появилась у почти засыпанных рвов. Французы при своей подавляющей численности прорвались сквозь не частый ружейный огонь Муромских стрелков в укрепления.

Видя невозможность отстоять редуты, матросы-артиллеристы заклепали свои орудия и с остатками рот Муромского полка после рукопашного боя отступили к Забалканской батарее. Французы устремились в их преследование и с ходу ворвались на батарею. Однако вскоре к месту событий подоспели резервы под начальством полковника С.С. Урусова, к которым присоединились остатки защитников редутов. Штыковой контратакой французы были выбиты с Забалканской батареи.

На Камчатском люнете еще шел бой. Сюда прибыл помощник начальника Севастопольского гарнизона адмирал П.С. Нахимов, который взял на себя руководство боем. Батальон пехотинцев-полтавцев мужественно встретил ружейным огнем французов, атаковавших люнет сразу с трех сторон. Когда неприятель появился и в тылу, оставшимся защитникам люнета с Нахимовым пришлось пробиваться через кольцо окружения к Малахову кургану.

Когда же ободренные успехом французы попытались ворваться на сам Малахов курган, их встретили оттуда частой ружейной стрельбой и картечными, залпами с соседних батарей. Атакующие отхлынули, потеряв около 70 человек пленными.

Генерал-лейтенант Хрулев организовал силами подошедших резервов контратаку Камчатского люнета. Она оказалась удачной — французов выбили из разрушенного укрепления. Однако неприятель пошел на повторный штурм люнета целой пехотной дивизией и взял верх. Русским пришлось отступить к Малахову кургану.

На рассвете следующего дня командование обороной морской крепости приняло решение отказаться от продолжения борьбы за Селенгинский и Волынский редуты, а также за Камчатский люнет. Поскольку Забалканская батарея теперь оставалась в одиночестве и могла оказаться легкой добычей для союзников, было решено, сняв ее орудия, оставить и эту оборонительную позицию.

За день боя потери сторон оказались значительными. У русских выбыло из строя 5500 человек, у союзников (почти одних французов) — 6200 человек. На следующий день было заключено перемирие для уборки тел убитых. После его окончания вновь начались артиллерийские обстрелы.

Третья бомбардировка Севастополя показала, что запас артиллерийских снарядов у союзников, можно сказать, неиссякаем. За пять дней бомбардировки они произвели 90 тысяч выстрелов, русская артиллерия — только 40 тысяч выстрелов.

...О том, что неприятель готовится к новому штурму, стало известно от сторожевых секретов. Они доносили о том, что французы и англичане по ночам подвозят на батареи значительное число боеприпасов. Стали появляться по ночам и новые вражеские батареи.

Эти сведения соответствовали действительности. Военный совет высшего командования союзников решил штурмовать Севастополь после артиллерийской подготовки в течение суток. Было учтено настойчивое пожелание императора Наполеона III штурм назначить на 18 июня, в день 40-й годовщины сражения при Ватерлоо, с целью изгладить воспоминания о битве между французами и англичанами в 1815 году.

По диспозиции штурмовалась Корабельная сторона города. Главные усилия направлялись на Малахов курган. Для атаки назначалось 30 тысяч французских войск и 14 тысяч — английских. Всего — 44 тысячи человек и 12 орудий полевой артиллерии без конских упряжек. Орудия предстояло тащить вслед за атакующей пехотой на специальных лямках. В резерве находилось 22 тысячи англичан, турок и сардинцев.

Силы русских на Корабельной стороне равнялись 20 378 бойцам при 18 полевых орудиях. Командовал ими генерал-лейтенант Хрулев. Из них Малахов курган защищало 5 тысяч человек (10 батальонов), 3-й бастион — 6 тысяч человек (9 батальонов), 1-й и 2-й бастионы — 6 тысяч человек (10 батальонов). Главный резерв состоял из шести батальонов пехоты (3 тысячи человек) с полевыми орудиями.

Кроме того, солдаты хозяйственного обслуживания (артельщики, каптенармусы, повара, мастеровые и прочие) должны были собраться вооруженными в Корабельной слободке. Из них были организованы три роты.

Союзники изготовили для артиллерийской подготовки на участке штурма 548 орудий: 388 пушек и 160 мортир. Кроме того, для обстрела Севастопольской гавани и Северной стороны предназначалось еще 39 орудий крупного калибра.

Для контрбатарейной борьбы на Корабельной стороне русские располагали 549 орудиями, из них 480 пушек и только 69 мортир. Число зарядов на один орудийный ствол не превышало 140, тогда как у союзников было от 400 до 500 выстрелов.

...Четвертая бомбардировка Севастополя началась с рассветом 17 июня. Больше всего вражеских снарядов «доставалось» Корабельной стороне, в особенности Малахову кургану. Уже к 12 часам дня на 3-м бастионе выбыло из строя 680 артиллеристов и 300 пехотинцев прикрытия. В течение дня на перевязочные пункты с передовой было отправлено 1600 человек. Убитых складывали на баркасы и отвозили на Северную сторону, где были вырыты братские могилы.

Русские артиллеристы вновь блеснули меткой стрельбой: уже к 10 часам утра многие вражеские батареи замолчали.

Около 23 часов вечера десять пароходо-фрегатов союзников, подойдя ко входу на рейд, открыли огонь по Южной стороне, береговым батареям и вдоль Северной бухты. Севастопольские береговые батареи «отвечали с увлечением».

Ночью бомбардировка города не прекратилась. Особенно опасной оказалась навесная стрельба мортир. Союзники выпустили множество ракет с зажигательным составом, которые стали причиной нескольких пожаров.

К 2 часам ночи повреждения на русских укреплениях были исправлены. Подбитые орудия заменили новыми. Все эти работы велись под непрекращающимся артиллерийским обстрелом.

Около 3 часов ночи бомбардировка прекратилась. И после этого начался штурм оборонительной линии Корабельной стороны. Атакующих встретил шквал ружейного огня и картечь. Вражеская атака захлебнулась всего в 30—40 шагах от русских укреплений. Французский главнокомандующий в своем донесении в Париж писал императору Наполеону III следующее:

«Этот убийственный огонь производился не только с верхов, которые мы намеревались взять, но и с неприятельских пароходов, подоспевших туда на всех парах и маневрировавших столь же счастливо, сколь и искусно. Страшный огонь этот остановил порыв наших войск; им было невозможно идти вперед».

Единственным успехом французов стал временный захват батареи Жерве, которую защищало 300 пехотинцев, на западном скате Малахова кургана. Узнав об этом, генерал Хрулев поскакал туда. Встретив в Доковом овраге одну из рот Севского полка (138 бойцов), он повел ее и остатки защитников батареи в контратаку. Французы были выбиты с взятой было ими позиции противника. После боя в той 5-й роте севцев в строю осталось только 33 человека.

Штурм был отражен повсеместно. Потери оборонявшихся составили 4800 человек, союзников — свыше 7 тысяч человек (5 — французов, 2 — англичан), в том числе пленными 18 офицеров и 270 солдат.

За два дня союзная артиллерия сделала 72 тысячи выстрелов, в том числе англичане — 22 700 выстрелов. Русские из-за недостатка пороха смогли ответить только 19 тысячами выстрелов.

Неудачный штурм Севастопольской крепости удручающе подействовал и на Париж, и на Лондон. Там ждали из Крыма только победных реляций. Фридрих Энгельс писал:

«...18 июня 1855 г. должна была быть разыграна у Севастополя битва при Ватерлоо в лучшем издании...

А вместо этого происходит первое серьезное поражение французско-английской армии».

Это высказывание интересно тем, что его автор, как показывают его труды, симпатий к Российской империи и, особенно к русской армии, никогда не испытывал. Вернее сказать, отзывался о России и ее военной силе не в самых лестных словах.

...Лето 1855 года ушло у противостоящих сторон на совершенствование оборонительной и осадной линий. Союзники увеличили число своих орудий, действовавших против города, на 113 единиц. Подавляющая часть новых батарей была установлена против Корабельной стороны. Из Европы ожидалось прибытие 400 крупнокалиберных мортир с орудийными расчетами.