Кавказская война - Фадеев Ростислав Андреевич Страница 52

Горцы потерпели страшное бедствие; в этом нечего запираться, потому что иначе и быть не могло. Они отказались от милостивых предложений, сделанных им лично государем императором, и гордо приняли вызов на войну. Никакие договоры с тех пор уже не были возможны, да и не с кем было их заключить, при царившей у них безладице. Горцы сопротивлялись чрезвычайно упорно, не только в открытом бою, но еще больше инерцией массы: они встречали наши удары с каким-то бесчувствием; как отдельный человек в поле не сдавался перед целым войском, но умирал, убивая, так и народ, после разорения дотла его деревень, произведенного в десятый раз, цепко держался на прежних местах. Мы не могли отступить от начатого дела и бросить покорение Кавказа, потому только, что горцы не хотели покоряться. Надобно было истребить горцев наполовину, чтоб заставить другую половину положить оружие. Но не более десятой части погибших пали от оружия; остальные свалились от лишений и суровых зим, проведенных под метелями в лесу и на голых скалах. Особенно пострадала слабая часть населения — женщины и дети. Когда горцы столпились на берегу для отправления в Турцию, по первому взгляду была заметна неестественно малая пропорция женщин и детей против взрослых мужчин. При наших погромах множество людей разбежалось по лесу в одиночку; другие забивались в такие места, где и нога человека прежде не бывала. Летучие отряды находили людей, совсем одичавших от долгого одиночества. Разумеется, такие особняки большею частью гибли; но что было делать? Позволяю себе повторить несколько слов графа Евдокимова по этому поводу. Он сказал мне раз: «Я, писал графу Сумарокову, для чего он упоминает в каждом донесении о замерзших телах, покрывающих дороги? Разве великий князь и я этого не знаем? Но разве от кого-нибудь зависит отвратить это бедствие?»

С окончанием дела на северной стороне гор все действующие отряды должны были перейти на южную.

ПИСЬМО ДЕВЯТОЕ

Покорение береговых горцев требовало особенных мер. В пятом письме я упоминал, что еще в первоначальном плане завоевания предполагалось к концу войны, когда Прикубанская страна будет усмирена, открыть наступление из Кутаисского генерал-губернаторства и поставить береговое население между двух огней. Главное кавказское начальство не упускало этой мысли из виду во все продолжение войны. В 1862 году, когда положение передовых линий в Кубанской области стало на некоторое время затруднительным, возникла мысль о немедленных, параллельных с северными, действиях в пределах Абхазии. Но затруднения скоро прошли, а достаточных наличных сил для южного отряда покуда еще неоткуда было взять; нельзя было ослабить действующие войска на Кубани отозванием каких-либо частей. В 1863 году, по мере того как наши колонны теснили все более абадзехов и шапсугов, предположение одновременных действий с юга и севера явилось само собою; когда же абадзехи изъявили покорность, оно перешло в действительность. Начались приготовления к будущей весне. В то время нельзя было рассчитывать на скорое покорение приморских горцев с севера. Шапсугская война продолжалась с упорством и могла затянуться гораздо долее, чем это случилось. Все зависело от степени бодрости или уныния горцев — расчет шаткий! Убыхи не только не думали о покорности, но энергически поддерживали соседей и заклинали их не замиряться; земля их стала притоном внешних интриг. Туда стекались авантюристы, туда везли пушки, военные и всякие другие припасы. Трапезонтский комитет и его несогласные покровители работали в это время с удвоенным рвением. Война с убыхами и другими загорными вовсе не была легким делом, даже после покорения северного края. Земля их всегда считалась самою неприступною на всем Кавказе. Глубокие ущелья, покрытые чрезвычайно роскошными, но потому и чрезвычайно непроходимыми лесами, круто спускаясь от вечных снегов к теплому морю, образуют неисходный лабиринт, в котором каждая пядь земли была природною крепостью. В этой исключительной местности жили исключительные народы, слывшие самыми воинственными по всему Кавказу. Число защитников было еще весьма достаточно для самой упорной обороны этих неприступных мест: толпы горцев, бежавших со всех окрестных земель, удвоили население береговой страны. Продолжительность борьбы зависела от состояния духа этих горцев, а покуда ничто еще не показывало его упадка. Естественно также являлось сомнение в возможности продовольствовать через снежный хребет отряды, которым должно будет спуститься с гор в приморскую страну. Потому, как только внешние обстоятельства перестали грозить немедленною европейскою войной, сильная экспедиция с юга, морем и сухим путем стала очевидною необходимостью. Разумеется, ее можно было предпринять только весной.

К концу 1863 года и в начале 1864-го, вследствие общего вооружения в Империи, на Кавказе были сформированы три новые пехотные дивизии, усилившие большою массой войск силы Кубанского края. Можно было отозвать стрелковые батальоны, находившиеся там с 1859 года. Весной в Кутаисском генерал-губернаторстве были сосредоточены, кроме местных войск, 9 батальонов гренадерской дивизии. Запасы провианта были заготовлены на берегу, для немедленной перевозки морем, куда потребуется. Суда черноморского флота и торговые пароходы должны были явиться по первому призыву. Великий князь, главнокомандующий, принимал личное начальство над войсками, назначенными для действий с южной стороны. При этих мерах можно было спокойно дождаться весны в уверенности, что какое сопротивление ни оказал бы неприятель, какие ни возникли бы неожиданные затруднения и сколько усилий ни употребляли бы наши недруги, к лету 1864 года весь Кавказ будет покорною русскою областью.

План действий против убыхов и их соседей был задуман широко. Чтоб одновременным развитием сил подавить в самое непродолжительное время сопротивление этих воинственных народов, было предположено наступать на эту часть края концентрически пятью отрядами. Два первые должны были двинуться с юга: один сухим путем от Гагр в верховья Бзыби, другой морем и высадиться в одном из центральных пунктов Убыхской земли. Трем отрядам назначено вступить в непокорную землю из Кубанской области: одному из войск, действовавших в Шапсугской земле, по берегу; другому с верховья Белой; третьему с Малой Лабы. Предполагался еще шестой отряд с Большой Лабы, но в эту пору года Лабинский перевал оказался недоступным. Эти пять отрядов должны были обхватить неприятельскую землю кольцом и сойтись в средине.

В ожидании весны действия из Кубанской области продолжались своим порядком. Хотя кубанским войскам предстояло еще много материального труда — изгнать из лесов рассеянные остатки горцев, кончить дороги, построить несколько десятков станиц, — но так как труд этот совершался с этой поры в мирном крае, то можно было сейчас же отделить часть войск для продолжения действий. Наступление с севера не прерывалось ни на один день. Во второй половине февраля, как только ушли абадзехи, отряды даховский и джубский, сосредоточенные первый на Гойтхском перевале, второй в укреплении Григорьевском, были двинуты за горы. Они должны были действовать сосредоточенно от крайнего предела наших завоеваний на реке Туапсе и занять ее течение. Желательно было покончить с шапсугами до мая, чтобы потом обратить все силы разом на убыхов и джигетов; но нельзя было предписывать положительно такой цели. Дальнейшее наступление обоих отрядов, имевшее только местный характер, зависело от успеха предположенной операции на Туапсе.

Но тут с горцами случилось то же самое, что пятьдесят лет пред тем случилось с французами под Ватерлоо. Истощив всю энергию до остатка в отчаянной борьбе, они совершенно потеряли присутствие духа. В последние минуты, когда счастье обратилось против них, все разом пало ниц или бежало. Вот как это произошло.

Джубский отряд выступил из укрепления Григорьевского 19 февраля, перевалился через горы и шел вперед, расчищая дорогу и разоряя по сторонам аулы. К 4 марта он дошел до Тенгин-ского поста. В это время даховский отряд генерала Геймана, при котором находился лично граф Евдокимов, спустился 21 февраля с Гойтхского перевала на Чилипс, где в прошлом году было разбито убыхское скопище; он также раскрывал просекой дорогу и жег аулы. Спустившись на русло Туапсе, граф Евдокимов угадал по слабому сопротивлению неприятеля упадок его духа и, не обращая больше внимания на горы и леса, быстрым движением вперед занял 28 февраля устье Туапсе, где стояло прежде Вельяминовское укрепление. Шапсугское население, жившее между Туапсе и Шапсуго, было отрезано этим движением; за Туапсе оставалась еще часть вольной шапсугской земли; но народ этот, истощенный продолжительною войной, не прерывавшеюся с 1857 года, и страшными потерями последней зимней кампании, видя внезапное появление русского войска в сердце последнего своего убежища, счел невозможным длить сопротивление. На другой день, после прибытия отряда к развалинам Вельяминовского укрепления, шапсугские старшины явились к графу Евдокимову, и весь берег от Шапсуго до реки Псезуапсе, составляющей границу между шапсугами и убыхами, покорился. Остаткам шапсугского народа приказано немедленно отправиться или к нижней Кубани для поселения, или к приморским пунктам для отплытия в Турцию. Джубский отряд, находившийся теперь посреди замиренной уже земли, был отослан назад и вслед за тем расформирован.