«Только с русскими!» Воспоминания начальника Генштаба Египта о войне Судного дня - Саад эль-Шазли Страница 59

31 танка, была постоянно придана пехотным бригадам. Другая половина была разделена на бригады из 100 танков каждая, приданные пехотным дивизиям до того времени, как они смогут сделать свои укрепления непреодолимыми для танковой контратаки. У наших бронетанковых сил было мало возможностей для маневра. Противник мог использовать свои танки как танки – наши же были самоходными противотанковыми орудиями. Причиной этого было отнюдь не наше незнание. Таким образом мы хотели превратить наши слабости в преимущества в борьбе с силами противника.

В последующие два дня наша политика себя более чем оправдала, благодаря замедленной реакции противника. Мы предполагали, что он быстро разгадает нашу тактику. Мы также предвидели, как быстро он предпримет ответные меры: воспользуется своей мобильностью, чтобы сосредоточить достаточно сил напротив одного из наших секторов, чтобы разгромить один наш плацдарм. (Конечно, мы разработали ответные шаги, которые, по нашему мнению, не дадут противнику осуществить эту стратегию, но это было лучшее, что он мог сделать). Время шло, и в понедельник, к нашему изумлению, стало ясно, что вместо этого противник совершает роковую ошибку, растрачивая впустую свои силы.

Тем утром одна бронетанковая бригада атаковала позиции 18-й дивизии, а другая – 2-ю дивизию. Обе атаки были отражены. Во второй половине дня противник повторил свои безуспешные попытки: две бронетанковые бригады нанесли согласованный удар по позициям 16-й дивизии в направлении Эль-Фердана, еще одна бригада двинулась на позиции 2-й дивизии в направлении Деверсуара. Последняя была полностью разгромлена, а потери в сражении с 16-й дивизией были лишь чуть менее тяжелыми.

Однако когда ранним утром этого дня я поехал на фронт, эти атаки еще не начались, и мы ожидали каких-то более серьезных и согласованных действий. Сначала я проехал в штаб Второй армии, затем во 2-ю дивизию и затем в штаб Третьей армии, закончив объезд в 7-й дивизии. Меня порадовал высокий моральный дух войск. Многие солдаты не спали две ночи, но, как это всегда бывает, победа их воодушевляла. Когда я проезжал мимо, многие, помня мой приказ форсировать канал, махали мне и кричали: «Директива 41, мы ее выполнили!» и «Директива 41, замечательный приказ!»

Расхаживая по своему передовому штабу, командир 2-й дивизии, бригадный генерал Хасан Абу Саада испытывал такой же подъем, как и его солдаты. Он был уверен, что, воодушевленные своими победами, они могут отбить любую атаку противника. Обрадованный его оптимизмом, я позволил себе роскошь потратить несколько минут, чтобы выполнить одно личное обещание. В прошлую пятницу, семьдесят часов тому назад, целую жизнь тому назад, разглядывая опорный пункт противника, который мы называли Исмаилия Ист, я пообещал себе посетить его, когда мы его возьмем. Солдаты бригадного генерала Абу Саады взяли его за несколько часов до моего приезда. Когда я вошел в него, я испытал странное чувство. «Алхамду лилла, Аллах акбар» – «Благодарю тебя, Аллах, Аллах велик», – сказал я, входя в ворота.

Всего в нескольких сотнях метров к югу застыли четыре печальных напоминания о цене таких побед. Четыре наших танка, уничтоженные из-за ошибки наших войск. Это случилось всего несколько часов назад. 2-я и 16-я дивизии соединяли свои позиции, закрывая разрыв между ними. Взвод из трех танков 2-й дивизии двигался в южном направлении, такие же силы 16-й дивизии двигались на север. Взобравшись на гребень кряжа, они остановились на расстоянии 250 м. друг от друга. Реакции экипажей были так обострены, что все шесть танков одновременно открыли огонь. Прямыми попаданиями были сразу же уничтожены по два из трех танков с каждой стороны. Это была печальная дань их боевому искусству. Оставшиеся в живых были потрясены. (В таких случаях оставшиеся в живых часто нуждаются в психологической помощи. Чувство вины может быть непереносимым).

Когда я поехал на юг мимо озер, по мере приближения к главному мосту 7-й дивизии дороги постоянно заполнялись, пока примерно за 150 метров до моста затор не стал полным. Я вышел из машины и отправился пешком и нашел командира 7-й дивизии, бригадного генерала Бадави у моста. Мы продолжили путь в его машине. Скоро стало ясно, что, несмотря на затишье в воскресенье, положение в этом южном секторе еще не стабилизировалось. Нам встретился лейтенант, оставшийся один со своим взводом танков, не имеющий понятия, где остальные подразделения его части. Мы видели пехотинцев без еды и воды, некоторые из которых даже возвращались на западный берег, чтобы наполнить свои фляжки. Большинство проблем объяснялось нашей неспособностью руководить движением по мостам (проблемы возникали из-за грязи и течения) в дальнем секторе 19-й дивизии. В результате этого к технике 7-й дивизии, которой уже были сильно перегружены мосты, прибавилась техника из 19-й.

С этим надо было разобраться. Но состояние наших мостов стало вызывать у меня настоящие опасения после разговора с начальниками инженерных частей Второй и Третьей армий. Во время наступления мы проложили десять мостов большой грузоподъемности (два в южном секторе были наведены, но не действовали) и держали два в резерве. После завершения форсирования мы демонтировали по одному мосту большой грузоподъемности в секторе каждой дивизии и передали их в резерв. Однако теперь я узнал, что авиаудары противника повредили так много мостовых секций, что практически это равнялось полной потере трех мостов. У нас в резерве оставались четыре моста.

Это не означало, что положение стало критическим. Но нам надо было думать на недели, даже месяцы войны вперед. Если противник будет вновь и вновь совершать налеты на наши мосты, это, безусловно, дорого обойдется их ВВС. Но безусловно также, что некоторые из ударов достигнут целей.

Вдруг мне пришло в голову, что мы можем навести три практически неуязвимых моста через канал, если сбросим в воду камни и песок. Начальник инженерной службы Третьей армии, первый специалист, с которым я поговорил после того, как мне пришла эта идея, был уверен, что это можно сделать. Когда я спросил, сколько потребуется времени, меня удивил его ответ, что при наличии достаточного числа бульдозеров на это уйдет одна неделя. Был поздний вечер, когда я поехал назад в Центр 10, радуясь тому, что увидел, полный уверенности, что наша стратегия себя оправдывает, но думая, что нам необходимо как можно скорее соорудить дамбы через канал[6].

Вторник 9 октября

Противник упорно продолжал попусту жертвовать жизнями своих танкистов. Его танки атаковали мелкими группами, по-прежнему используя тактику кавалерийского наскока. Последним проявлением этого была атака двух бригад на позиции 16-й дивизии. Вновь атака была остановлена с нанесением тяжелых потерь. В последние два дня противник потерял 260 танков. Наша стратегия всегда состояла в том,