Владимир Мельников - На Днепровском рубеже. Тайна гибели генерала Петровского Страница 6

1) Все уральское казачество огульно признано им контрреволюционным — кулаческим, и не замедлили, разумеется, последовать соответствующие меры воздействия на него и борьбы с ним. 2) Был издан целый ряд "карающих" циркуляров, инструкций сельским и волостным советам, и без того не скупящимся на "решительные" меры воздействия, окончательно терроризировавшие казачество... 3) Возвращающиеся беженцы, напуганные распространяемыми среди белогвардейской сволочью разной масти всякими нелепыми слухами о "зверской" жестокости большевиков, часто не впускались в свои станицы и дома. 4) Домашнее имущество их, сельскохозяйственный живой и мертвый инвентарь расхищался. 5) Началась полоса "агитации" и "насаждения" принудительным путем "коммунии". 6) В самом городе Уральске с первых же дней были закрыты все "обжорки" на толкучем рынке, где питалась беднота городская, все дешевые чайные и столовые, мелкие лавчонки съестных припасов, мелкие торговые ларьки, киоски и пр. мелочь — все замерло. Через неделю беднота городская взвыла от голода, так как ничего взамен разрушенного не было организовано... 7) Указания местных людей, более трезво и серьезно смотрящих на вещи, на всю нелепость подобной "политики" не обращалось никакого внимания...

За три месяца осады города Уральска военно-политическими работниками было сделано все, чтобы окончательно подорвать всякое доверие к Советской власти...

Как на яркий пример укажу: в ночь на 6—7 мая 1919 г. из содержащихся в уральской тюрьме 350—400 человек 9-го Уральского казачьего полка, перешедшего на нашу сторону еще в марте месяце 1919 года с оружием в руках, были расстреляны 100—120 человек — две камеры — без всякого разбора и суда и брошены в Урал лишь потому, что в случае эвакуации города Уральска у нас не было в то время достаточного количества конвоя... Примеров массового, огульного ничем не оправдываемого расстрела можно было бы привести очень много.. .»{3}

Сказать что-либо в оправдание Петра Петровского и его товарищей сложно. Конечно, о каком жизненном опыте может идти речь в двадцать лет, когда за плечами лишь гимназия и родительский дом. Желание принести пользу людям не всегда увязывалось в жизни с методами, которыми эта цель достигалась. К тому же время было крайне злое, особенно в местах, подобных Уральску, где компактно проживали казаки. Слабым утешением для старшего из братьев Петровских может служить тот факт, что белоказаки в плане жестокости превзошли представителей новой власти. Генерал B.C. Толстое, возглавлявший Уральскую белую армию, развязал еще более бессмысленную и кровавую бойню по отношению к попадавшим в их руки коммунистов и простых красноармейцев. Участник боев в районе Уральска Л. Михайлов вспоминал:

 «...техника пыток и расстрела попадающих в руки белоказаков и чехоучредиловцев коммунистов и красногвардейцев была доведена до совершенства.

Уральские белоказаки заставляли пленных ложиться плашмя и грызть землю, потом принимались пороть плетьми и шомполами. Дальше обычно начиналось шкуродерство, в буквальном смысле слова. Вырывали глаза, отрезали уши и нос, на спине вырезали различные советские и царские вензеля, а то и просто длинные ремни. Пытали до тех пор, пока от человека оставался бездыханный кровавый обрубок...»

В таких вот нечеловеческих условиях и закалялся характер двадцатилетнего П.Г. Петровского.

Тем не менее, несмотря на серьезные недостатки, обнаруженные в работе Уральского революционного комитета, Совет-скос правительство очень высоко оценило подвиг защитников Уральска и лично П.Г. Петровского в этот сложнейший период. За стойкость и героизм, проявленные в период обороны Уральска, Петр Григорьевич Петровский был награжден высшей на тот момент наградой Страны Советов — орденом Красного Знамени. В специальном постановлении Совета Рабочей и Крестьянской обороны от 23 июля 1919 года, подписанном В.И. Лениным, отмечалось:

«В упорной борьбе за рабоче-крестьянскую власть доблестные части 4-й армии, окруженные со всех сторон озлобленным врагом, выдержали в г. Уральске двухмесячную осаду. Терпя лишения, подвергая свою жизнь постоянной опасности, защитники Уральска показали пример истинной преданности делу революции.

За проявленную революционную доблесть Совет обороны объявляет войсковым частям 4-й армии, красноармейцам и командному составу особую благодарность.

Вместе с тем, имея в виду, что защитники Уральска, окруженные со всех сторон врагом, в течение двух месяцев не могли получать установленного довольствия и продовольствия, а также содержания и несли тяжелые лишения, Совет обороны постановляет:

Выдать красноармейцам и командному составу частей 4-й армии, выдержавшим в г. Уральске двухмесячную осаду, жалованье в размере трех месяцев за каждый месяц осады.

Председатель Совета обороны В. Ульянов (Ленин)

Член Совета обороны Склянский

Секретарь Совета обороны»{4}.

С июля 1919 г. по октябрь 1921 г. Петр Петровский был секретарем Уральского губкома партии, председателем Уральского губревкома. Участвовал в работе 8-го и 10-го съездов партии. В марте 1921 года принимал участие в подавлении Кронштадтского мятежа.

Впоследствии работал на различных ответственных должностях в Российском коммунистическом союзе молодежи (комсомол) и Коминтерне, некоторое время был даже секретарем ЦКРКСМ.

Ольга Леонидовна Туманян (Петровская) вспоминает:

«Папа рассказывал, что его отец, Григорий Иванович, всегда ставил ему в пример брата Петра. Тот всегда отличался своей целеустремленностью, прилежностью в учебе, усидчивостью и примерностью в поведении. Папа, несмотря на то что он тоже неплохо учился, был немного шалопаем. По крайней мере так говорил о нем дедушка».

Сохранились письма Григория Ивановича, написанные им из ссылки. Находясь за тысячи километров от дома, он внимательно следил за учебой детей. В одном из них он пишет:

 «Ну, а тебе, Ленечка, что написать? Двойку ты уже получил, да двойка наготове на следующую четверть. Эх, когда же ты поправишься? Ты уже давно обещал, а все у тебя не клеится... А пример у тебя есть с кого брать (Григорий Иванович имел в виду старшего брата. — Примеч. автора).

Так вот, детка Ленечка, я еще раз прошу тебя избавиться от двоек. Постарайся и поведение изменить. Вот будет тогда счастье и для тебя, и для нас, а в особенности для узника — отца твоего».

Интересный факт. Находясь в ссылке, Григорий Иванович писал письма детям и жене раздельно, пытаясь таким образом воздействовать конкретно на каждого из детей. Домна Федотовна порой была недовольна тем, что он иногда писал больше писем детям, чем ей. Но Григорий Иванович был непреклонен, считая, что только таким образом он мог оказывать влияние на воспитание детей.

«Прежде всего, — пишет Григорий Иванович в одном из своих писем к Домне Федотовне, — не сердись, что я одинаково нишу, сколько детям, столько и тебе. А теперь, друг мой, скажи, как ты думаешь: могу я осуществлять свое отцовское влияние на детей? Как это сделать?..»

По воспоминаниям сестры Леонида Григорьевича Антонины, все полученные от Григория Ивановича письма многократно перечитывались в кругу семьи и все пожелания и просьбы отца выполнялись как можно быстрее. Ответ на письмо писался в тот же день вечером или уж, на крайний случай, на следующий.

Что особенно интересно, все письма Григория Ивановича носят ярко выраженный воспитательный характер. Он не просто пишет письма о своей жизни, о природе или о погоде, а беседует в письмах с детьми, учит жизни, развивает мышление и любознательность. Наверное, отсюда питают корни самые лучшие черты Петровских, которые всегда отмечали их современники: честность, стремление к достижению цели, личная

храбрость, интеллигентность, приверженность к семейным ценностям и высокая культура в общении. Получив воспитание в обычной рабочей семье, в условиях, так сказать, рабочего быта, Петровские тем не менее обладали всеми качествами, присущими настоящим интеллигентам. Обратите внимание даже на стиль и грамотность написания письма Г.И. Петровским, а ведь он не имел особенного образования. В значительной степени все, достигнутое им, это результат прекрасного самообразования. Вот одно из писем, написанное им сыну Леониду в мае 1916 года:

«Моему Ленечке!

Давно тебе, детка, не писал и соскучился. Ты меня просил ответить на вопрос о моем отношении к "бойскаутам", ответил я отрицательно; тебе это, вероятно, не понравилось, и поэтому, очевидно, ты не пишешь? Но иначе ответить я не мог, моя совесть чиста перед тобой. А теперь мне бы хотелось тебя видеть, как — большой ли ты, как себя ведешь, чем занимаешься и т.д. Ой, как хочется. Лучшие свои чувства тебе я излагал уже, каким бы желательно тебя видеть: хорошим, правдивым, настойчивым, смелым и обязательно честным.

А как я чувствую боль, что не могу теперь с тобой рассуждать обо всех и обо всем. В письме того не скажешь, что можно было бы сказать при личной встрече. Но такова судьба бедняков, если не одной, то другой насильственной мерой, заживо или замертво лишат нас единственного счастья — своей семьи.