Владимир Шигин - Неизвестные страницы истории советского флота Страница 66

И все же для К-8 не обошлось без происшествий и пребывание в Средиземном море. В один из дней внезапно начался пожар в шестом отсеке — замкнуло щит питания. Однако личный состав отсека действовал быстро и грамотно. Пожар был потушен в три минуты.

Боевое патрулирование — это не для слабых духом, боевое патрулирование — это сжатые в комок нервы, это изматывающая своим ожиданием монотонность и готовность в любой момент выйти в атаку, победить или быть потопленным, но в любом случае исполнить свой долг до конца.

Ровно месяц длилась подводная охота. Американцы на юг, и К-8 за ними. Они на север, а К-8 уже там!

Одновременно лодка приняла участие и в учениях Черноморского флота, которые тот проводил в акватории Средиземного моря. Севастополь оценил действия северян как «грамотные и умелые».

Экипаж К-8 не мог знать, что в это самое время невдалеке от них у побережья Франции произошла трагедия — там погибла французская дизельная подводная лодка «Эридис». Именно «Эридису» по дьявольскому стечению обстоятельств суждено было предварить в печальном мартирологе подводных катастроф аварию советского атомохода. О том, какое почти мистическое отношение к К-8 имела гибель «Эридиса», мы поговорим ниже, пока же ограничимся лишь хроникой тех дней.

Ранним утром 4 марта 1970 года из военно-морской базы Тулон вышла в море дизельная подводная лодка ВМС Франции «Эридис». На борту ее находилось восемьдесят человек. В море «Эридис» должна была отработать во взаимодействии с авиацией поиск и условную атаку подводной лодки вероятного противника. Выйдя из базы, командир лодки доложил о том, что начинает погружение и берет курс в полигон. На этом связь оборвалась. В 6.30 утра французские береговые сейсмические станции зарегистрировали сильный подводный взрыв. Немедленно был начат поиск пропавшей подводной лодки. ВМС Франции направили в море все, что только возможно: надводные корабли и подводные лодки, самолеты и вертолеты. Со всего Средиземноморья в предполагаемый район катастрофы стягивались спасательные силы. Прибыло судно спецназначения «Робер Жиро». Четыре тральщика прислали итальянцы. ВМС США, несмотря на собственные заботы по поиску погибшей атомной лодки «Скорпион», направили свое спасательное судно «Скайларк».

Столь резкое повышение активности натовского флота в Средиземном море, естественно, не осталось без внимания командования ВМФ СССР. Был ли извещен о гибели «Эридиса» Бессонов, мы, вероятно, уже никогда не узнаем, но то, что усиление противолодочных сил доставило командиру К-8 немало неприятных минут, это очевидно.

Тем временем спасатели наметили приблизительный район гибели подводной лодки площадью в четыре квадратные мили. Было установлено место, где самолет ПЛО наблюдал «Эридис» во время последнего сеанса связи. Невдалеке обнаружили и большое масляное пятно, но саму подводную лодку найти не удавалось. Спустя четверо суток с момента начала поиска ВМС Франции объявили «Эридис» погибшей.

Гибель «Эридиса» вызвала шок во Франции. Особенно потрясены ею были французские подводники. Еще бы! Буквально за несколько последних лет у тулонского побережья одна за другой погибли три французские подводные лодки со всеми своими экипажами: «У-2326», «Сибилла» и «Минерва». Сами лодки найти так и не удалось, а причина их внезапной гибели осталась неизвестной. И вот теперь новая трагедия!

Страницы западноевропейской прессы пестрели всевозможными догадками. В версиях недостатка не было! Спектр их был широк чрезвычайно: от возможных конструктивных недоработок и неправильных действий экипажа до действий потусторонних сил и космических пришельцев. Общественность, родственники погибших подводников требовали любой ценой найти погибшую лодку и установить причину ее гибели. Правительство Франции пообещало все выяснить и обратилось к США с просьбой оказать помощь в поиске «Эридиса» с помощью самых современных средств подводного поиска. В Средиземное море вошел дополнительный отряд американских кораблей ПЛО, одновременно усилен был контроль и за Гибралтарским проливом.

…А время боевой службы К-8 уже подходило к концу. И теперь экипажу советского атомохода предстояло, не обнаружив себя, прорваться обратно в Атлантику, обманув и перехитрив весь средиземноморский флот НАТО. Задача сложности наивысшей!

15 марта ночью лодка всплыла. На горизонте угадывался Капри — благодатный остров и любимое место отдохновения великого пролетарского писателя. Из Москвы пришла радиограмма пополнить запасы регенерации и продуктов. Это было для экипажа несколько неожиданно, так как до конца похода всего должно было хватить, но задавать вопросы было некому.

Выбегая по очереди на мостик, офицеры и матросы с жадностью вдыхали средиземноморский воздух, наполненный неведомыми им ароматами апельсиновых садов и мандариновых рощ. После спертой духоты отсеков это было настоящим волшебством.

Невдалеке мигал ратьером большой ракетный корабль «Бойкий». Подошли к нему. Ошвартовались. Приняли на борт новые еще в асбесте, банки с регенерацией и ящики с продуктами. Работали быстро — нужно было успеть до рассвета.

Пользуясь предоставившейся возможностью, подводники передавали на «Бойкий» письма женам и матерям. Многие из этих писем достигнут своих адресатов уже после похоронок. Жена капитан-лейтенанта Симакова получит посланное мужем письмо через двадцать пять лет…

1 апреля Бессонов получил радиограмму о начале движения в базу. На лодке шутили:

— День уж больно несерьезный! Хочешь, верь, а хочешь — нет!

Но все верили, давно уже скучая по дому и близким.

В обратном направлении Гибралтар форсировали, уже прикрывшись грудью старого знакомца «Бойкого». На этот раз Бессонов со Шмаковым действовали как настоящие мастера подводных прорывов и управились всего за шесть часов. Вырвались в Атлантику и сразу же взяли курс к дому.

Из воспоминаний капитана 2-го ранга запаса Станислава Посохина: «Боевая служба началась в ночь с 15 на 16 февраля 1970 года после того, как за кормой остался Святоносский залив и маяк, подводная лодка, погрузившись на глубину 60 метров, легла на курс перехода к месту несения боевой службы. Завершив переход через Атлантику, форсировали в подводном положении Гибралтарский пролив. Во время очередного погружения перед выходом на сеанс связи пробило прокладку съемного листа во втором отсеке. Мы как раз зимой производили замену аккумуляторных батарей и, вероятно, из-за морозов обжатие листа было не плотным. А за время нахождения в водах Атлантики, да еще теплого течения Гольфстрим произошла „оттайка“ прокладки. Благодаря трюмным специалистам за короткий промежуток времени было подготовлено две прокладки. Ночью, всплыв в крейсерское положение, приступили к работе. Погода благоприятствовала и в течение двух часов прокладка была заменена, а съемный лист установлен на место. Съемный лист поднимали и держали на руках высокие и крепкие моряки. Если мне не изменяет память, одним из них был старшина первой статьи сверхсрочной службы Федоров Е. Г. После этого мы стали поэтапно погружаться, проверяя герметичность листа, и так до глубины 140 метров. Течи не было, и корабль продолжил выполнение задачи по несению боевой службы.

В этом походе, не помню даты, состоялось партийное собрание в девятом отсеке, на котором меня приняли в члены КПСС. Секретарем партийной организации был капитан медицинской службы Соловей А. М. В середине марта мы пополнили запас продовольствия и регенерации с ракетного корабля „Бойкий“. По окончании приема запасов К-8 продолжила несение боевой службы. Первого апреля 1970 года мы начали переход в родную базу. Форсировали Гибралтарский пролив, и после очередного сеанса связи нам изменили маршрут, т. к. нам предстояло участвовать в учении „Океан“ с кораблями Северного флота и мы двинулись в точку встречи с кораблями».

Из воспоминаний бывшего матроса К-8 Николая Семенова: «Поход был интересным. Нам рассказывали о тех местах, где мы проходили. Проводились диспуты, спортивные соревнования. При прохождении нулевого меридиана по Гринвичу я получил шутливую грамоту от царя Нептуна. Питание было отличное… Во время похода некоторые из нас считали дни: кто откладывал тараньку, кто шоколадку. Мечтали о доме, отдыхе. А Алексей Чекмарев мечтал о том, как он будет участвовать в съезде ВЛКСМ. Он был избран делегатом…»

Но мечты о скором возвращении продолжались недолго. Видно, и вправду несерьезным оказался приказ, полученный 1 апреля! Новая вводная была лаконична: следовать в северо-восточную часть Атлантического океана, чтобы принять участие в разворачивавшихся в те дни маневрах «Океан».

Масштабы и размах этого небывалого в истории отечественного флота учения потрясают: одновременно в моря и океаны вышли все четыре флота: Северный, Балтийский, Черноморский и Тихоокеанский. От Арктики до Индийского океана, от Атлантики до просторов Тихого океана происходило действие, подобного которому еще не было. Флот Советского Союза, поделенный на «красный» и «синий», выйдя в Мировой океан, маневрировал, атаковал, запускал в стратосферу гигантские баллистические ракеты. Высоко в небе над кораблями с ревом проносились армады крылатых ракетоносцев, в стылой бездне, повинуясь командам, скользили стаи атомоходов, каждый из которых залпом мог стереть в порошок пол-Европы. Мир замер, глядя на эту демонстрацию мощи и морского могущества, потрясенный… Отныне ни у кого не могло быть ни малейших сомнений: Страна Советов создала великий флот всех времен, флот, способный достойно противостоять всему остальному миру и испепелить любого, кто дерзнет сразиться с ним на океанских просторах. А потому сам факт организации и проведения этих глобальных маневров можно смело приравнять ко многим блестящим морским победам нашего флота. Апрель 1970 года стал подлинным триумфом советского флота, триумфом, о котором еще скажут свое слово историки и напишут свои книги писатели. У этой победы были свои выдающиеся флотоводцы, были и герои этой невиданной битвы за океан, не все они вернулись домой…