Сергей Нечаев - Бородинское побоище в 3D. «Непобедимые» Страница 7

То есть получается, что к девяти часам вечера редут все же был у русских отбит.

Британский генерал Роберт Вильсон:

«Продвинувшись вперед, французы нашли редут не занятым <…> и на нем тысячу сраженных и раненых сотоварищей своих».

Как видим, «русская сторона» продолжает настаивать на своем: русские сами оставили редут. При этом в боях непосредственно в нем погибла тысяча наполеоновских солдат и офицеров. «Французская сторона» с последним согласна.

Капитан Эжен Лабом, инженер-географ из корпуса Эжена де Богарне:

«Тысяча наших солдат купила своею кровью эту важную позицию».

Этот же французский офицер уточняет:

«После десяти часов вечера он [противник. — Авт.] покинул соседний лес и в беспорядке бежал на большую возвышенность, чтобы соединиться с центром своей армии. Дивизия Компана, выйдя с честью из такого предприятия, поплатилась значительными потерями».

Многие участники сражения говорят о том, что дело при Шевардино было «весьма упорное», и длилось оно до темноты.

Генерал А. П. Ермолов:

«Оно продолжалось до глубокой ночи».

Генерал Филипп-Поль де Сегюр:

«Три раза 61-й полк вырывал его у русских, и три раза они вновь отнимали его. Наконец, он там удержался, весь окровавленный и наполовину истребленный <…> Но дело этим не кончилось. Соседний лес кипел русскими стрелками. Они каждую минуту выходили из этого логовища и возобновляли свои атаки, поддерживаемые тремя дивизиями. Наконец, после атаки Морана на Шевардино и Понятовского на леса Ельни войска Багратиона прекратили свои вылазки, и кавалерия Мюрата очистила равнину».

Генерал А. П. Ермолов:

«Не раз взяты были у неприятеля орудия, но огонь сильнейших батарей исторгал их из рук, овладевших ими. Атака на батареи наших кирасир 2-й дивизии имела полный успех, и взято несколько пушек, но, обращаясь между лесом и высотами, сильно занятыми, дивизия подверглась чувствительному урону. Отчаянно оборонявшая редут пехота должна была, наконец, оставить его в руках неприятеля с малым числом орудий, и сражение прекратилось».

Памятник на Шевардинском редуте

Генерал Филипп-Поль де Сегюр:

«Этот редут, служивший неприятельским аванпостом, перешел в наши руки».

Спустились сумерки. Бой ослабел и, наконец, прекратился. На самом деле, лишь после этого М. И. Кутузов приказал князю А. И. Горчакову отвести остатки своих войск к главным силам — за Семеновский овраг.

Генерал Э. Ф. Сен-При:

«Французские колонны неоднократно атаковали батарею этого редута, которая до четырех раз переходила из рук в руки. Наконец, с наступлением ночи она осталась во власти французов. Мы потеряли при этом три орудия, которые были подбиты, но отняли у них шесть во время нескольких блестящих атак, произведенных кавалерией 2-й армии».

Генерал-квартирмейстер К. Ф. Толь:

«Главнокомандующий приказал генерал-лейтенанту князю Горчакову 2-у, оставя редут в ночь, отступить со всеми войсками в главную позицию и занять свое место в линии».

Генерал Л. Л. Беннигсен:

«Когда бой окончился с наступлением сумерек, обе стороны потеряли несколько тысяч человек, мы потеряли пять орудий, а неприятель — восемь, и в его руках остались высоты позади деревни Шевардино, на которых он поставил часть своих сил».

Генерал А. И. Горчаков:

«Сражение было самое жаркое, до самой темноты <…> Я оставался в надежде и желании, что совершенная темнота ночи прекратит оное <…> Мы остались на своих местах до полуночи; тогда я получил повеление оставить сии места и идти на позицию, где готовились принять баталию и где оная была 26 августа».

Кстати сказать, в день Бородинского сражения князь А. И. Горчаков был тяжело ранен, а подчиненные ему при Шевардино войска были возвращены в состав 8-го пехотного корпуса (они защищали Семеновские флеши и были почти полностью уничтожены). Князь Горчаков во время сражения находился «при Багратионе», а награду — орден Святого Георгия 3-го класса — он получил лишь после окончания войны 1812 года, причем в наградной формулировке не было ни слова о героической обороне Шевардинского редута.

Казалось бы, почему? Неужели, М. И. Кутузов был чем-то недоволен? Или в очередной раз имела место какая-то интрига?

Генерал А. И. Горчаков:

«Когда я вылечился от раны и возвратился к армии в январе 1813 года, я князю Кутузову говорил об сем сражении, он мне сказал, что оное в большую честь мне и войскам, кои там сражались, но реляции об оном он не получил и не мог получить, потому что на другой день, 25 августа, мы все были в ожидании атаки неприятелем, а 26-го и я, и князь Багратион были ранены, и приказал мне реляцию написать, но при докладе государю добавил, что это сражение должно считать за единое с баталией 26-го».

Получается, не было написано реляции о сражении, не было и сражения с превосходящими силами противника, длившегося почти целый день…

Общие потери двух сторон в боях вокруг Шевардинского редута были весьма ощутимыми. Это выяснилось лишь на следующий день.

Разные источники называют разные цифры. Одни говорят, что наполеоновская армия потеряла в районе Шевардинского редута от 4000 до 5000 человек, а русская — от 7000 до 8000 человек. У Барклая-де-Толли урон русских показан в 6000 человек. А кто-то уверяет, что потери с обеих сторон были примерно одинаковыми.

Генерал Д. П. Неверовский:

«Страшный и жестокий был огонь; несколько раз брали у меня батарею, но я ее отбирал обратно. Шесть часов продолжалось сие сражение в виду целой армии, и ночью велено мне было оставить батарею и присоединиться на позицию к армии. В сем-то сражении потерял я почти всех своих бригадных шефов, штаб— и обер-офицеров <…> Накануне сего сражения дали мне 4000 рекрутов для наполнения дивизии; я имел во фронте 6000, а вышел с тремя. Князь Багратион отдал мне приказом благодарность и сказал: „Я тебя поберегу“».

Начальник артиллерии 3-го кавалерийского корпуса полковник Любен Гриуа:

«После дождливой, холодной ночи 6 сентября был прекрасный день, и мы могли обстоятельно рассмотреть неприятельский лагерь, весь освещенный ярким солнцем. С утра я отправился на захваченный накануне редут. Множество лежавших кучами трупов свидетельствовало об энергичном сопротивлении и об усилиях наших солдат. Парапеты были во многих местах разрушены нашими пушками; русские орудия сзади были сброшены с лафетов и опрокинуты; артиллеристы, обслуживавшие их, лежали тут же мертвые. Особенно много убитых было во рвах и на внутренней стороне валов. На наружной их стороне лежали трупы французских солдат, которых во время приступа погибло еще больше, чем русских гренадер на противоположном конце вала, куда они несколько раз пытались взобраться, после того как мы заняли редут».

Капитан Эжен Лабом, инженер-географ из корпуса Эжена де Богарне:

«На другой день, делая смотр 61-му полку, наиболее пострадавшему, император спросил полковника, куда он девал один из своих батальонов. „Государь, — было ответом, — он в редуте“».

В самом деле, 61-й полк полковника Буржа, состоявший из пяти батальонов, потерял 13 офицеров и 272 солдата, а, например, 111-й полк полковника Жюйе — 19 офицеров и 793 солдата.

25 Августа

(6 Сентября)

День накануне сражения

25 августа (6 сентября) 1812 года обе армии употребили на подготовку к решающему сражению.

Удивительно, но находятся и иные утверждения.

Генерал А. П. Ермолов:

«25-го августа армии в полном бездействии обозревали одна другую».

Естественно, определение «в полном бездействии» никуда не годится.

Британский генерал Роберт Вильсон:

«День <…> прошел во взаимных приготовлениях к сражению, каковое, возможно, должно было решить судьбу не только России и самого захватчика, но и всей Европы».

Конечно же, британский наблюдатель при русском главном штабе прав. День перед генеральным сражением просто обязан проходить «во взаимных приготовлениях».

Наполеон в сопровождении генералов и маршалов целый день объезжал позиции и всматривался через подзорную трубу в расположение русских. Он боялся, как бы они опять не ускользнули от него, как это было под Витебском, под Смоленском и в других местах.

Опасались этого и многие другие.

Обер-офицер лейб-гвардии кирасирского полка. Худ. Краузе, 1810-е гг. Бумага, акварель

Полковник Жан-Жак Пеле-Клозо:

«Все боялись не найти назавтра неприятеля на позиции».

Командир батальона 3-го (вестфальского) линейного полка Фридрих-Вильгельм фон Лоссберг: