Сергей Нечаев - Бородинское побоище в 3D. «Непобедимые» Страница 9

Понятно, что генерал Беннигсен не очень любил Кутузова, да и о себе он был очень высокого мнения. Но примерно то же самое говорят и другие участники сражения.

Генерал А. П. Ермолов:

«Беннигсен (главнокомандующий против французов в прошедшую войну, ныне при Кутузове — в должности начальника главного штаба всех действующих армий), увидя заблаговременно стремление неприятеля, предлагал сократить линию нашу и, оставя на правом фланге в лесу и засеках несколько егерских полков, два корпуса, бесполезно там пребывающие, тотчас переместить на левое крыло в составление резерва для 2-й армии. Предложение сие, не знаю почему, не исполнено и корпуса 25-го числа остались в прежних своих местах».

Удивительно, но в центре и на правом фланге М. И. Кутузов разместил свои основные силы пехоты, а также три кавалерийских корпуса и казачий корпус атамана М. И. Платова. По его замыслу, такая мощная группировка войск надежно прикрывала московское направление и одновременно позволяла при необходимости наносить удары во фланг и тыл французских войск.

С другой стороны, подобное расположение войск делало слабость левого фланга еще более очевидной.

Генерал И. Ф. Паскевич:

«Слабейшею частью позиции было левое крыло и потому требовало сильнейших укреплений».

Но «сильнейшие укрепления» до конца достроить не успели.

Офицер-квартирмейстер А. Н. Муравьев:

«Ошибок, по мнению моему, было довольно с нашей стороны; первая и важнейшая была та, что мы, не ожидая, надлежащим образом не приготовились к отпору отчаянной атаки главных сил неприятельской армии на наш левый фланг».

Впрочем, не совсем так, и об этом есть четкие свидетельства.

Адъютант Барклая В. И. Левенштерн:

«Князь Багратион возвел на нашем левом фланге несколько редутов; один большой редут стоял в центре на довольно высоком холме позади деревни Бородино. Это был ключ позиции».

Генерал Э. Ф. Сен-При:

«Надеялись, что <…> арьергард может задержать неприятеля еще в течение всего 24-го числа и дать время окончить укрепления. Но с 3 часов по полудни арьергард находился в полном отступлении, и успели лишь занять артиллерией высоты и разрушить деревню Семеновку, которую не могли укрепить за недостатком инструментов. Только три флеши левее этой деревни были окончены».

Тем не менее то, что Наполеон ударит именно по левому флангу, тоже было очевидно.

Генерал И. Ф. Паскевич:

«25-го числа Наполеон, убедясь, что слабейшей частью нашей позиции был левый фланг, сосредоточил силы свои в центре и на правом своем фланге».

Абсолютно точно. Наполеон, увидев во время рекогносцировки 25 августа (6 сентября) слабость левого фланга русской армии, решил нанести по нему свой главный удар. Сообразно с этим он разработал и план сражения. Прежде всего ставилась задача овладеть деревней Бородино. Этот маневр, по мнению Наполеона, должен был отвлечь внимание русских от направления главного удара.

Для выполнения поставленной задачи вечером 25 августа (6 сентября) император стал концентрировать свои основные силы в районе захваченного Шевардинского редута.

Ратники ополчения (худ. Н. Зарецкий)

Генерал Филипп-Поль де Сегюр:

«Император расположился позади итальянской армии, налево от большой дороги. Старая гвардия образовала каре вокруг его палаток».

Это факт: Наполеон приказал разбить свою личную палатку рядом с деревней Валуево, посреди расположения гвардии. Впереди стоял корпус его пасынка Эжена де Богарне.

Общая численность войск, нацеленных на левый фланг русских, достигала 115 000 человек. Для отвлекающих же действий в центре и против правого фланга противника Наполеон выделял не более 20 000 человек.

Генерал Жан Рапп:

«Наполеон, приказав произвести рекогносцировки, отдал приказания двинуться и приготовиться к следующему дню. Король Неаполитанский [Мюрат — Авт.] считал все эти распоряжения излишними: он овладел главным редутом, левая сторона позиции была обойдена. Он не думал, чтобы русские пожелали принять бой; он полагал, что за ночь они отступят. Но не таково было их намерение: они копали окопы, носили землю и укрепляли свою позицию. На следующее утро мы заметили, что все они были за работой. Было 11 часов, когда Наполеон послал меня на рекогносцировку: мне было поручено приблизиться, насколько возможно, к неприятельской линии. Я снял свои белые перья, надел солдатскую шинель и осмотрел все с наивозможной тщательностью; сопровождал меня один лишь гвардейский стрелок. В нескольких местах я проник за линию русских пикетов. Деревня Бородино отделялась от наших постов всего лишь одним узким и глубоким оврагом.

Я слишком далеко зашел вперед, и в меня два раза выстрелили из пушки картечью; я удалился и часам к двум вернулся к своим и явился к Наполеону с докладом обо всем виденном. Наполеон разговаривал с королем Неаполитанским и князем Невшательским [Бертье. — Авт.]. Мюрат изменил свое мнение: к удивлению своему, увидев на рассвете, что неприятельская линия была по-прежнему развернута, он решил, что предстоит бой, и приготовился к нему. Однако другие генералы продолжали утверждать, что русские не рискнут на битву; что касается меня, я думал противное; я заметил, что у русских много войска и довольно хорошая позиция; по моему убеждению, они должны были атаковать нас, если мы не предупредим. Наполеон сделал мне честь согласиться с моим мнением, которое разделял и Бертье. Он потребовал своих лошадей и лично произвел ту же рекогносцировку, что и я. Под Бородином его встретили так же, как и меня, картечный огонь заставил его удалиться. Все виденное им укрепило его в убеждении, что он не ошибся, и, вернувшись, он отдал соответствующие приказания».

Во второй половине дня 25 августа (6 сентября) вся наполеоновская армия стояла в районе деревни Валуево и вокруг захваченного Шевардинского редута, примыкая правым флангом к Старой Смоленской дороге, то есть против центра и левого фланга русской позиции. Заметив это, М. И. Кутузов приказал 3-у корпусу генерала Н. А. Тучкова 1-го и Московскому ополчению генерала И. И. Маркова (Моркова) перейти к деревне Утица, чтобы прикрыть Старую Смоленскую дорогу.

Генерал Э. Ф. Сен-При:

«За нашим крайним левым флангом, в деревушке Утицы, на Старой Смоленской дороге, находился корпус Тучкова и Московское ополчение — всего 20 000 человек с артиллерией».

Генерал-квартирмейстер К. Ф. Толь:

«Главнокомандующий князь Голенищев-Кутузов приказал немедленно генерал-лейтенанту Тучкову 1-му с 3-м пехотным корпусом идти на левое крыло и положением своим прикрыть Старую Смоленскую дорогу. В подкрепление сему корпусу отряжено было 7000 человек Московского ополчения под командой генерал-лейтенанта Маркова и шесть донских полков с генерал-майором Карповым».

Офицер штаба 1-го кавалерийского корпуса Карл фон Клаузевиц:

«Левое крыло было загнуто назад и оставалось открытым: поэтому оно было укреплено, а корпус генерала Тучкова был усилен Московским ополчением. Таким образом, масса в 15 000 человек была поставлена на Старой Смоленской дороге настолько далеко позади и так скрытно, что она сама могла ударить в правый фланг и в тыл неприятелю, который стал бы обходить левый фланг русский. По мысли это мероприятие, как мы полагаем, было весьма удачно, но оно не достигло цели».

Как видим, данные по численности расходятся. Но, в любом случае, это был большой отряд. Почему же данное хорошо задуманное «мероприятие» не достигло цели?

Принято считать, что Михаил Илларионович хотел расположить эти части скрытно, однако они были выведены из засады по приказу начальника штаба Л. Л. Беннигсена. В это трудно поверить, но они были выведены даже без согласования с главнокомандующим!

Офицер-квартирмейстер А. А. Щербинин:

«На плане этом надписано над 3-м корпусом и Московским ополчением: „Расположение скрытно“. План напечатан в нескольких экземплярах, из которых один достался мне».

Отметим, что этот участник сражения в 1812 году был прапорщиком и состоял при генерал-квартирмейстере К. Ф. Толе. Свидетельствам этого дворянина и сына полковника вполне можно доверять.

Офицер-квартирмейстер А. А. Щербинин:

«Беннигсен поехал к отряду Тучкова и велел ему двинуться, чтобы стать ближе к левому флангу Багратиона. Тучков возражал, что пространство, которое ему в таком случае занять бы должно, составляет отклон горы, с вершины коей неприятелю легко действовать к истреблению корпуса его; о назначении же оставаться скрытно от неприятеля он не заметил Беннигсену, вероятно, потому, что сам не ведал плана главнокомандующего. Беннигсен повторил с досадой приказание. Тучков тотчас начал выдвигать 3-й корпус».