Русско-японская война 1904—1905 гг. - Александр Андреевич Свечин Страница 9

и Корея сделалась театром главных операций, куда сосредоточились бы все японские силы. Но, задаваясь активными целями, было невыгодно высаживать в Корею слишком много войск; японцы, по опыту войны с Китаем, знали, как трудно даже небольшим силам преодолеть бедную местными средствами и лишенную удобных дорог полосу местности от Сеула до линии Ляоян – Порт-Артур. Главные операции должны были разыграться на последней линии; желательно было высадить в Корее лишь строго необходимое для форсирования переправы через р. Ялу число дивизий; русские не могли здесь, в 210 верстах от железной дороги, выставить на первый период войны более 20 тысяч человек, и потому для успеха переправы через Ялу не требовалось участия большей части японской армии. Другие дивизии было выгодно высаживать ближе к цели, значительно западнее. Раз уже одна армия вторгнулась в Маньчжурию из Кореи, высадка других армий в самой Маньчжурии являлась значительно менее рискованной. Владея морем и Кореей, японцы получали чрезвычайно выгодную охватывающую базу, которая давала им большую свободу маневрирования.

Таким образом, обстановка не требовала одновременной высадки всей японской армии. Быстрое напряжение всех вооруженных сил при десантной операции вообще крайне трудно; развитие же особенно энергичных действий на сухопутье немедленно за объявлением войны встречало препятствия и в суровом времени года. Высадка частями не противоречила принципу бить всегда противника сосредоточенными силами; именно во имя этого принципа и следовало в более удаленных пунктах высаживаться ранее, чтобы явиться одновременно к решению.

Мобилизация I армии генерала Куроки – гвардейской, 2‑й и 12‑й дивизий – началась еще до объявления войны. Со второй группой (1, 3, 4‑я дивизии) можно было не торопиться, так как надобность в ней являлась лишь к тому времени, когда I армия заканчивала сосредоточение к р. Ялу. Поэтому мобилизация ее началась только через месяц; третья же группа (5‑я и 11‑я дивизии) приступила к мобилизации только 5 апреля.

Постепенность мобилизации и отправления вооруженных сил на театр борьбы значительно облегчили снабжение их лошадьми, которых в самой Японии не хватало, и перевозку через море. Временное сохранение в Японии части полевых дивизий являлось выгодным и потому, что существовало еще некоторое опасение, что часть русских сил из Владивостока будет переброшена на японские острова. Сверх того, квартирование в Японии полевых войск после объявления войны облегчало формирование тех новых бригад и дивизий, которые впоследствии оказались такой существенной частью вооруженных сил.

В решительный момент войны – во время Ляоянского сражения – в Японии оставались еще 2 дивизии (7‑я и 8‑я). По-видимому, этими силами японцы думали, покончив с Порт-Артуром, приступить к осаде Владивостока. От этой мысли японцев заставили отказаться полууспех под Ляояном и неудача августовских штурмов Артура.

Итак, японский план заключался в обращении Кореи в промежуточную базу, в методическом развертывании вооруженных сил на материке и в направлении весьма серьезных сил на овладение Порт-Артуром. Этот план и, в особенности, мечты о Владивостоке грешили недостаточным вниманием к живой силе противника – русской армии, собиравшейся в Южной Маньчжурии. Действительно, русской армии предоставлялось полгода на сосредоточение ее, и даже через такой промежуток времени японцы направляли против нее только часть полевой армии, удерживая другую для осады Порт-Артура. Корень ошибки заключался в неверных данных о русских силах: по-видимому, японцы полагали, что на Дальнем Востоке имеется не свыше 50–60 тысяч русских войск, и что Сибирский путь может ежемесячно перевозить не больше одной дивизии; что, по мере наращения армии, потребность в перевозке грузов из Европейской России будет увеличиваться, число поездов под войска – сократится, и состава более 140–150 тысяч наши вооруженные силы на всем Дальнем Востоке к августу 1904 г. не достигнут. Японцы ошиблись ровно вдвое, равно как и ошиблись в надежде покончить с Порт-Артуром одним ударом. Эти ошибки поставили японскую армию в дни Ляоянской битвы в критическое положение; при составлении плана войны, учитывая силы врага, осторожнее погрешить в большую сторону, нежели в меньшую.

Основными чертами русского плана являлось сосредоточение армии в Маньчжурии и исключительно оборонительный образ действий в первую половину войны с целью «замедлить развитие успехов неприятельского оружия до прибытия главных резервов, направляемых из России».

К этому решению пришло местное начальство еще за 6 лет до войны.

В 1895 году, когда Симоносекский договор пересматривался, наш флот господствовал на море, и опасность нашему Дальнему Востоку угрожала только со стороны японской армии, находившейся в Маньчжурии, в окрестностях Хайчена; уже тогда, в случае войны с Японией, решено было собирать наши силы в Маньчжурии у Гирина, между японской армией и нашими владениями.

Производительность Приамурского края незначительна, и Маньчжурия является его житницей, значение которой еще возрастает с объявлением войны, когда подвоз продовольствия из Одессы или из Америки морским путем должен прекратиться. Это обстоятельство, в связи с громадным стратегическим и финансовым значением железной дороги, к постройке которой мы в Маньчжурии приступили, привело окончательно нас к решению – развертывать в случае войны наши войска в Маньчжурии. Сначала останавливались на мысли сосредоточиваться на среднем течении Сунгари, в районе Харбин – Гирин, а затем, по мере того, как выяснялось нам значение Порт-Артура, явилось стремление подвинуть район сосредоточения армии к югу, чтобы можно было выручить эту крепость, к устройству которой мы еще только приступали.

Во время китайских смут 1900 года наши войска вторгнулись в Маньчжурию из Забайкалья, Южно-Уссурийского края и Квантуна; наступавшие с севера войска вошли в связь с войсками, направленными с юга; как сосредоточение войск, так и боевые действия складывались весьма удачно: последующие наши расчеты носили отпечаток оптимизма, рожденного этим успехом, и возможность сосредоточения нашей армии в Южной Маньчжурии получила окончательное признание.

В 1901 году было принято чрезвычайно важное решение: хотя Порт-Артур, как морская база, далеко не был готов, но наш Тихоокеанский флот покинул Владивосток и сосредоточился к Порт-Артуру. Квантунская область и была занята нами, главным образом, для того, чтобы дать нашему Тихоокеанскому флоту незамерзающий порт. Переход флота в Порт-Артур объяснялся тем, что главным театром борьбы становилась Южная Маньчжурия, а Владивостокский район все более и более получал второстепенный характер. Чтобы выиграть время для своего сосредоточения, нам нужно было заставить японцев высаживаться подальше от Квантунской области; хотя наша Тихоокеанская эскадра и уступала в это время японской по своей силе, но предполагалось, что присутствие ее в Порт-Артуре сделает невозможной высадку японцев в Южной Маньчжурии и может помешать производству ее и на западном берегу Кореи. Таким образом, мы рисковали нашими морскими силами, пополнить которые не представлялось возможным, не для того, чтобы добиться господства на море над врагом, а