Ирина Воронкова - Военные конфликты на Дальнем Востоке и Беларусь. 1921–1941 гг. Страница 11

Существует также переводная монгольская литература научно-популярного характера, затрагивающая в том числе различные военно-политические и военно-экономические аспекты. Авторами небольших по объему монографий, изданных в переводе на русский язык в СССР, выступали руководители МНР – непосредственные участники событий, в первую очередь один из лидеров монгольской революции X. Чойбалсан: «Краткий очерк истории Монгольской народной революции» (М., 1952); «Избранные статьи и речи (1921–1951 гг.)» (М., 1961); «Хатан Батор Максаржав» (М., 1965) и др.

Удалось выявить лишь одно белорусское издание, полностью посвященное советско-монгольским отношениям. Это небольшая популярная брошюра, выпущенная Обществом «Знание» БССР в связи с 45-летием Народной революции в Монголии и приуроченными к этому событию Днями монгольской культуры в Беларуси летом 1966 г.: Мирочицкий Л. П. Наш друг Монгольская Народная Республика (материал в помощь лектору) (Минск, 1966). Автор дает краткий обзор истории и культуры МНР, общую характеристику различных аспектов экономического, военного, культурного сотрудничества СССР и Монголии.

К сожалению, весьма скромна научная историография о наиболее значительном событии в истории советско-монгольских отношений периода 1930-х гг. – военном конфликте на реке Халхин-Гол. Советский период не отмечен ни одним специальным фундаментальным изданием по этой теме. На наш взгляд, это было напрямую связано с неконструктивной традицией замалчивания халхин-гольских событий официальными советскими органами, что было связано с таким важным военно-политическим аспектом конфликта, как ведение Советским Союзом боевых действий на территории третьей страны, даже при наличии соответствовавшей международным правовым нормам договорной основы об оказании ей военной помощи. Масштаб участия войск Красной Армии советские пропагандисты уже не могли замаскировать, как делали это ранее в случае с Испанией и продолжали делать в отношении Китая. Существенным фактором отсутствия широкого освещения хода боев на Халхин-Голе были и весьма значительные потери в рядах советской группировки, несоотносимые со статусом локального конфликта. Поэтому центральные советские газеты конца 1930-х – начала 1940-х гг. ограничивались в основном публикациями лаконичных сообщений ТАСС, а белорусские газетные издания – перепечатками из центральной прессы. Даже на начальном этапе конфликта, в июне – августе 1939 г., в советской прессе не появилось ни одного описания боя, ни одной корреспонденции с места событий, несмотря на то что в районе боевых действий находилось много военных корреспондентов. При упоминании персоналий на их участие в боях косвенно указывают лишь дата публикации и стандартная фраза: «Он сражался с японскими самураями».

Тема не привлекла массового внимания исследователей и после Второй мировой войны, поскольку некоторые геополитические итоги халхин-гольских событий омрачали и вплоть до сегодняшнего дня омрачают горизонт межгосударственных отношений России и Японии.

Отголоском указанных выше причин, без сомнения, и стало отсутствие в советский период фундаментального обобщающего научного труда по истории военного конфликта на Халхин-Голе. Да и постсоветская российская историография отмечена только одной работой – монографией «Халхин-Гол. Исследования. Документы. Комментарии» (М., 2009), подготовленной сотрудниками Института российской истории РАН Т. С. Бушуевой и А. В. Серегиным в связи с 70-й годовщиной халхин-гольского конфликта, в рамках серии, посвященной 70-летию начала Второй мировой войны. Одной из задач книги, как указано в обращении к читателям, является восстановление исторической справедливости путем честного труда историков, «не дрогнувших под давлением иных безответственных политиков», с целью «дать отпор ревизионистам отечественной истории». Работа состоит из текстовой части и приложения, в котором помещены архивные документы и материалы из фондов РГАСПИ, РГВА, ЦАМО; содержит библиографию и именной указатель. В книге дан анализ геополитических особенностей советской военной системы на Дальнем Востоке в 1920-1930-х гг. Весьма важным, на наш взгляд, моментом является освещение боевых действий в районе Халхин-Гола в форме ежедневной хроники событий. Следует отметить также, что в отдельной главе авторы рассматривают боевые действия на Халхин-Голе с точки зрения развития военного искусства, трансляции их опыта в ходе Великой Отечественной войны, чего практически не делали предшествующие исследователи. Вместе с тем подбор документов, хотя и весьма интересный (к примеру, присутствуют неизвестные ранее сведения о тайных военных контактах СССР и Японии в 1930-х гг.), оставляет некоторое чувство неудовлетворенности, поскольку основной их массив относится к военно-политическим и военно-экономическим проблемам СССР в Дальневосточном регионе в целом и лишь незначительная часть – к непосредственному ходу боевых действий.

В сокращенном варианте работа Т. С. Бушуевой и А. В. Серегина под названием «Очаг военной опасности на Дальнем Востоке. Вооруженное противоборство советских и японских войск на Халхин-Голе (май – август 1939-го», но уже без документального приложения, помещена в коллективной монографии «К 70-летию начала Второй мировой войны. Исследования, документы, комментарии» (М., 2009), подготовленной авторским коллективом Института российской истории РАН (отв. ред. А. Н. Сахаров, И. И. Сирош).

В другой научной литературе халхин-гольская тема затронута в ряду прочих, имеющих отношение к проблематике Дальнего Востока в целом, и чаще всего рассматривается как своеобразное продолжение вооруженного конфликта между СССР и Японией в районе озера Хасан на территории советского Приморья в 1938 г.

В целом для всей советской научной историографии советско-японского вооруженного противоборства характерна оценка халхин-гольского инцидента как результата тщательной подготовки высшим руководством Японии в качестве важного звена в стратегическом плане захвата МНР и советского Забайкалья. Последними работами советских историков, поддерживавших эту точку зрения, являются книги Е. А. Горбунова «20 августа 1939» (М., 1986) и «Крах планов “Оцу”» (Владивосток, 1988).

Иное мнение начали высказывать некоторые постсоветские российские исследователи. Впервые В. П. Сафонов в статье «СССР и японская агрессия (1937–1941 гг.)» (Советская внешняя политика (1917–1941 гг.). Поиски новых подходов. М., 1992) заявил, что халхин-гольский конфликт возник лишь в связи с очередным спором в определении границы, согласившись тем самым с традиционной трактовкой вопроса японской историографией. Однако, на наш взгляд, такой подход чрезмерно упрощает проблему.

Более серьезная, детализированная попытка ее исследования была предпринята в российских публикациях начиная с 2000-х гг. В качестве примера можно привести монографию В. Боровского и И. Мощанского «Бои в районе реки Халхин-Гол 11 мая – 16 сентября 1939 г.» (М., 2001).

Две объемные главы посвятил хасанским и халхин-гольским событиям известный военный историк и писатель А. В. Шишов в своей монографии «Россия и Япония: история военных конфликтов» (М., 2001), вышедшей в серии «Военные тайны XX века». Автор рассматривает эти события в контексте истории военных конфликтов между Россией/СССР и Японией в ХІХ-ХХ вв. Он пытается раскрыть весь комплекс сложных отношений между двумя державами, опираясь на богатый документальный материал, приводя выдержки из многих советских и японских архивных документов, но при этом не указывает конкретные места и учетные шифры их хранения.

Ценный фактический материал о наименованиях и численности воинских частей РККА и Монгольской армии, принимавших участие в боях на Халхин-Голе, количестве советской и монгольской техники и вооружения в районе конфликта, потерях советских войск содержится в издании «Россия и СССР в войнах XX века. Потери Вооруженных Сил. Статистическое исследование» (М., 2001), подготовленном по документам и материалам РГВА.

Значительный интерес представляет монография К. Е. Черевко «Серп и молот против самурайского меча» (М., 2003) из серии «Военные тайны XX века». Автор – известный японист – предлагает, по сути, не только первое комплексное исследование военно-политической истории взаимоотношений СССР и Японии с середины 1920-х до середины 1940-х гг. с позиций дня сегодняшнего, но также впервые в советской/российской историографии формулирует некоторые серьезные выводы и положения. Так, он оценивает «Меморандум Танака» как фальшивку, подготовленную милитаристскими кругами Японии, считает провокационной роль просоветских группировок в МНР в возникновении халхин-гольского пограничного конфликта. В Тройственном пакте Германии, Италии и Японии К. Е. Черевко видит угрозу прежде всего США и Великобритании, а не СССР, подчеркивает его антизападный характер. В целом соглашаясь с уже упоминавшейся позицией В. П. Сафонова о том, что халхин-гольский конфликт возник лишь в связи с очередным спором в определении границы, К. Е. Черевко считает это лишь общим положением, истинную причину он видит в нагнетании обстановки как японской, так и советской стороной.