Сергей Кремлев - Тайны 45-го. От Арденн и Балатона до Хингана и Хиросимы Страница 11

СОВЕТСКИЕ войска на территории Польши были действительно сильны. Однако нельзя иметь сразу всё. Мы к осени 1944 года уже добились огромных успехов, но цену за это заплатили немалую, и сил на новое скорое напряжение пока не было. А порой приходилось и обороняться. 3 августа 1944 года немцы прорвали фронт нашего 3-го танкового корпуса и заняли город Волошин. 50-я и 51-я танковые бригады оказались временно отрезанными от главных сил.

В неравном бою с превосходящими силами противника части корпуса уничтожили свыше 3 000 тысяч солдат и офицеров, 109 танков, 120 автомашин, 36 бронетранспортёров… Но ведь и наши потери были огромными.

Тем не менее возможная помощь варшавянам оказывалась. Не пишу «вся возможная» лишь потому, что эта помощь с начала августа оказывалась в размерах намного более возможного. Ведь Бур-Коморовский и АК своим авантюристическим выступлением поставили нас в очень сложное положение, меняя конфигурацию дислокации частей нерасчётным образом. А то, что немцы начали перебрасывать части к Варшаве, нам не только не помогало, но мешало.

И, прежде всего, мешало успешному штурму Варшавы.

Черчилль позднее облыжно обвинил Сталина в том, что Москва якобы не помогала полякам в Варшаве и вместе с тем поддерживала мнение, будто идёт им на помощь. На самом деле после 1 августа 1944 года советские и польские войска почти непрерывно вели активные боевые действия.

Не приводя полностью или хотя бы частично – из-за их объёмности – различные боевые документы, подтверждающие это, несколько строчек из нескольких донесений, приказов, директив приведу:

«В ночь с 31.07 на 1.08 и в последующие дни подразделения 1-й дп (дивизии пехоты. – С.К.) и 2-й дп получили задание на форсирование реки Вислы…» – Из политдонесения политуправления 1-й Армии Войска польского.

«Войска 8-й Гв. армии в течение 2 августа 1944 г. вели безуспешный бой на западном берегу Вислы и продолжали переправлять пехоту, артиллерию, боеприпасы и конский состав», – из донесения офицера Генштаба РККА представителю Ставки ВГК «товарищу Жарову» (оперативный псевдоним маршала Жукова).

«Безвозвратные потери материальной части: танков Т-34 – 155, танков «М4-А2» – 48, танков «ИС-2» – 4…самоходных установок «СУ-85» – 18… всего бронеединиц – 244», – из справки 2-й танковой армии о потерях с 20 июля по 8 августа 1944 года».

«В последние дни соединения и части армии отбивали контратаки крупных сил пехоты и танков противника северо-западнее Варшавы…» – Из политдонесения начальника политотдела 2-й танковой армии генерал-майора танковый войск Матюшина начальнику политуправления 1-го Белорусского фронта генерал-лейтенанту Галаджеву».

«Командующему 8-й Гв. армией выделить наиболее укомплектованный и наиболее сколоченный стрелковый полк, офицерский состав которого имеет опыт уличных боёв и особенно опыт боёв в городе Сталинграде…

Командующему 1-й А (П) (1-й Польской армией. – С.К.) принять полк, переправить его на зап. берег реки Висла и использовать для закрепления и расширения плацдарма частей 3-й пд (п) (3-й Польской пехотной дивизии. – С.К.)…» – Из приказа командующего войсками 1-го Белорусского фронта командующим 8-й Гвардейской армией и 1-й Польской армией о передаче стрелкового полка из состава 8-й Гвардейской армии во временное оперативное подчинение командующему 1-й Польской армией».

Достаточно?

При необходимости можно привести не один десяток подобных документов.

За август 1944 года потери 1-го Белорусского фронта составили 114 400 человек, в том числе 23 483 убитыми. То есть русские в августе 1944 года тоже гибли за Варшаву, как гибли героические, но обманутые своими командирами варшавяне.

К «Буру» были сброшены два советских парашютиста-офицера. Вначале он их принять отказался. Лишь 10 августа поляки через Лондон изъявили согласие на выброску советского офицера-связи.

Сталин всё же прекратил наступление в Польше на других направлениях и перенацелил войска на Варшаву. В середине сентября 1944 года части 1-го Белорусского фронта совместно с частями 1-й Польской армии начали готовиться к штурму.

В период с 16 по 20 сентября на левый берег Вислы переправились шесть усиленных польских батальонов и захватили в Варшаве набережную, однако «Бур» не поддержал их. Ему нужны были не красные поляки в Варшаве, а контейнеры с оружием, боеприпасами, продовольствием, медикаментами – от красных русских.

Так ведь и контейнеры были! 15 сентября находящийся в отчаянном положении «Бур» установил, наконец, связь с советским и польским командованием. И до 1 октября 1944 года – дня окончательного подавления восстания – 16-я воздушная армия совместно с 1-й польской смешанной авиадивизией произвела 4821 самолёто-вылет на помощь повстанцам, в том числе 1361 – на бомбардировку и штурмовку войск противника.

Было сброшено 156 миномётов, 505 противотанковых ружей, 2667 автоматов, винтовок и карабинов, 3,3 миллиона патронов, 515 килограммов медикаментов, более 100 тонн продовольствия. И это было не всё, что дали мы тогда варшавянам и после 15 сентября, и до 15 сентября 1944 года.

Конечно, уже в августе у повстанцев был единственный разумный выход: пробиваться из Варшавы из окружения к нам. Но это означало бы крах восстания, а Бур-Коморовский и лондонцы надеялись, судя по всему, что Черчилль и Рузвельт сумеют «дожать» Сталина и побудить его или пойти на чрезвычайные усилия самому, или позволить союзникам организовать воздушную поддержку Бура за счёт челночных полётов стратегических бомбардировщиков США с посадкой на территории, занятой уже советскими войсками.

Показательно, что 3 августа, когда Сталин принял Миколайчика, тот заявил:

– Приближается минута освобождения Варшавы. С 1 августа ведётся борьба нашей подпольной армии с немцами. Эта армия уже добилась значительных успехов, хотя помощь ей извне крайне необходима.

Затем Миколайчик попросил Сталина помочь выехать ему в Варшаву.

– Но ведь там немцы, – ответил Сталин.

– Варшава будет свободна со дня на день, – хвастливо возразил «гоноровый» поляк из Лондона.

– Дай бог, чтобы это было так, – заметил Верховный.

Но всё пошло «не так», и Черчилль с «Буром» затянули песню о якобы решающем значении воздушной поддержки, причём именно со стороны союзников. Мол, если русские позволят челночные полёты союзников на свою территорию, то Варшава победит.

«ВОЗДУШНЫЕ мосты» ещё никогда и никого не спасали, разве что затягивая агонию, как в Сталинграде агонию 6-й Немецкой армии. Так, 13 августа 1944 года представитель Британской военной миссии в СССР полковник Генерального штаба Р. Н. Бринкман писал в Генштаб РККА генерал-майору Евстигнееву, что поляки просили Лондон «сбросить дополнительное оружие и боеприпасы для 3 000 человек в районе леса Кампинос в 10 милях севернее Варшавы», но американские и английские авиационные специалисты сознают, что успех таких операций более чем сомнителен (было даже употреблено выражение «такого рода операция считалась практически невыполнимой»).

Однако Черчиллю, приютившему «правительство» Миколайчика, важно было хорошо выглядеть перед поляками в видах уже послевоенных британских плутней в Польше. Поэтому Черчилль настойчиво шантажировал Сталина, подключая к этому и Рузвельта.

В письме Черчиллю от 5 августа Сталин резонно отметил, что:

«…Краевая Армия поляков состоит из нескольких отрядов, которые неправильно называются дивизиями. У них нет ни артиллерии, ни авиации, ни танков. Я не представляю, как подобные отряды могут взять Варшаву, на оборону которой немцы выставили четыре танковые дивизии, в том числе дивизию «Герман Геринг»…»

Черчилль не унимался, и Сталин 16 августа сообщил, что, «ознакомившись ближе с варшавским делом», он убедился в том, что «варшавская акция представляет безрассудную ужасную авантюру, сто́ящую населению больших жертв».

Далее Сталин писал:

«Этого не было бы, если бы советское командование было бы информировано до начала варшавской акции и если бы поляки поддерживали с последним контакт.

При создавшемся положении советское командование пришло к выводу, что оно должно отмежеваться от варшавской авантюры, так как оно не может нести ни прямой, ни косвенной ответственности за варшавскую акцию».

В ночь на 16 августа заместитель наркома иностранных дел СССР Вышинский пригласил к себе посла США в Москве и зачитал ему следующее заявление:

«Советское правительство не может, понятно, возражать против того, чтобы английские или американские самолёты сбрасывали оружие в район Варшавы, поскольку это дело американцев и англичан. Но оно решительно возражает против того, чтобы американские или английские самолёты после того, как они сбросили оружие в районе Варшавы, приземлялись на советской территории, поскольку советское правительство не желает связывать себя ни прямо, ни косвенно с авантюрой в Варшаве».