Виктор Млечин - На передних рубежах радиолокации Страница 13

Второе пришествие

Слухи о создании нового подмосковного посёлка быстро распространились среди деятелей культуры. Приехав на место и увидев красоты природы, некоторые из них, обладавшие денежными средствами или другими возможностями, подавали заявления о вступлении в ДСК.

Одним из первых, кто начал строительство в 1938–1939 гг. был Дмитрий Лазаревич Кара-Дмитриев. Актёр театра Сатиры, он в отличие от других драматических актёров, имевших слух и даже способных что-то напевать, обладал ярко выраженным музыкальным дарованием, играл на нескольких музыкальных инструментах, в том числе на трубе. Выступал с успешными концертами, выезжал на гастроли. В те годы это был жгучий брюнет, невысокого роста коренастый человек. Он учёл некоторые недостатки прежних типовых проектов дач, расширил кухню и, оставаясь примерно в тех же габаритах, пристроил не очень большую, но прекрасно отделанную террасу. Участок он выбрал на периферии посёлка, по левой стороне ул. Станиславского, вблизи знаменитой «красной» дачи. У него была дочь, Елена Дмитриевна, красивая девушка, тогда ей было 18 лет. Д. Л. постоянно проживал летом на даче вместе с женой, автомашины у него не было, и я помню, как, уже будучи пожилым, он таскал со станции сумки с продуктами и, перевязав их, перебрасывал через плечо.

Елена Дмитриевна окончила театральное училище им. Щукина и осталась там преподавать. Имела дочь. После смерти родителей Е. Д. проживала на даче вместе с новым мужем, известным эстрадным актёром Николаем Рыкуниным. Новый хозяин решил построить сарай, которого не было, и расширить террасу. Мешали рядом стоящие деревья. Он нанял рабочих, которые снесли деревья. Это категорически запрещалось. Кто-то сообщил в Поссовет, куда его вызвали. Последовала тяжба с различного рода угрозами. В результате многомесячного конфликта народный артист Н. Н. Рыкунин отделался внушительным штрафом. Когда волна спала, он произвёл перестройку террасы. Очередная инспекция БТИ Пушкинского района, проходившая по целому ряду дач, обнаружила нарушение в виде незаконного строительства и заштриховала террасу. Штрихованные объекты по правилам должны были быть снесены. С этим Е. Д. с супругом пришли ко мне. Я давно был знаком с Е. Д. и, посочувствовав ей и её мужу, предложил срочно выполнить проект перестроенной террасы. С планом я поехал в Пушкино и, ссылаясь на статус владельцев и большую семью (у Е. Д. были внуки), уговорил снять штриховку.

Невдалеке от Кара-Дмитриева в те же годы начал строительство Владимир Васильевич Андреяшин, один из руководителей постановочной части Большого театра. Это был потомственный рабочий, его отец был опытным плотником с большим стажем работы. Поэтому в отличие от большинства членов ДСК В. В. самостоятельно тесал брёвна и ставил сруб. Я не помню, но, возможно, кто-то ему помогал (может быть, его отец). Во всяком случае, делал он это профессионально, с большим знанием дела, из отборного материала. Поставил двухэтажный дом, несколько превышающий по габаритам дачи-первенцы. Тем не менее уставные нормы он не превысил и особых проблем с оформлением документации на выстроенную дачу у него тогда вроде бы не было. Когда он строил, а это было до войны, В. В. был холостым человеком. Он женился во время войны на медсестре Клавдии Константиновне Камзоловой. Она была рассудительным человеком, любознательным по природе, быстро освоилась с положением дел в ДСК и часто сообщала о подробностях, о которых многие окружающие просто не ведали. У Клавдии Константиновны была дочь от первого брака Людмила. В. В. был деятельным человеком, принимал участие в работе правления ДСК. К нему обращались многие за советом как к специалисту-строителю и опытному человеку. Когда Людмила вышла замуж за журналиста Бориса Ивановича Чехонина и у неё появились дети, встал вопрос о расширении жилой площади. Ставить второй дом по уставу категорически запрещалось. Решили построить кухню. Как она мне рассказывала, материал (довольно добротный) она приобрела в Москве при разборке старой гостиницы. Кухню выстроили, но в тех условиях она не была легализована. Между тем сам Б. И. Чехонин был известным и довольно плодотворным журналистом, работал в газете «Известия» и даже стал руководителем пресс-бюро в нескольких азиатских странах. В конце жизни ветеран дачного строительства В. В. Андреяшин тяжело болел, а его супруга пережила мужа и достигла (без нескольких лет) столетнего рубежа.

Владимир Сергеевич Володин являлся в то время, если не ошибаюсь, актёром театра Оперетты. Это была известная личность. Он запомнился всем по песенке, которая тогда была популярной и которую он исполнил в комедии Г. В. Александрова «Волга-Волга». «А без воды мы не туды и не сюды». Позже в спортивном кинофильме всем запомнились слова спетой им песни: «При каждой неудаче уметь давайте сдачи, иначе вам удачи не видать». В. С. Володин стал членом ДСК «Работники искусств» и осуществил строительство дачи на лесном участке, примыкающем к участку члена ДСК И. С. Зубцова (ул. Станиславского, 10). Он редко появлялся на даче, потом стал болеть и передал свой пай дочери, которая была замужем за фото – и кинооператором Б. Макасеевым. В пятидесятые или шестидесятые годы этой дачей стал пользоваться известный художник Суворов, после смерти которого наследницей стала его супруга. Жила она на даче до поздней осени в одиночестве, детей и родственников не было. Я знал чету Суворовых, после смерти художника иногда навещал весьма пожилую женщину, подбадривал её, но видно было, что она страдает и тяготится жизнью. Позже она передала свои права на дачу проф. М. Марову.

Впервые я увидел Георга Иосифовича Гояна (Тер-Никогосяна) в 1938 или 1939 г. Он пришёл к моему отцу на дачу поговорить о проблемах национальных театров, сообщить о том, что он работает в этой сфере и приехал из Армении в аспирантуру или докторантуру (сейчас не помню) в ГИТИС, а заодно обсудить перспективы его вступления в ДСК «Работники искусств». Это был грузный мужчина средних лет с крупным лицом и явно выраженной лысиной, прихрамывающий на одну ногу. В ДСК он вступил, зарезервировал участок (ул. Станиславского, 5), поросший молодым осинником, где все дачники собирали грибы (главным образом подосиновики), но до войны строительства не начинал. Проблема была со строительным материалом. Узнав, что в соседней области можно его приобрести, он на нескольких автомашинах вывез кругляк и складировал его на участке. По слухам, во время войны он познакомился в местном госпитале с женщиной, врачом госпиталя, и женился на ней. По-видимому, в этом же госпитале он нанял солдат, вылечившихся после ранения и имевших профессию плотника, и они возвели ему двухэтажный сруб. Говорю «по-видимому» потому, что, по словам жившего в то время в посёлке бывшего коменданта Шишова, к 1943–1944 гг. дача Г. И. Гояна уже стояла. Г. И. был работоспособным человеком и рачительным хозяином на дачном участке. Он написал капитальный труд «История армянского театра», стал заведующим кафедрой национальных театров в ГИТИСе. Г. И. выстроил и произвёл внутреннюю отделку дачи по своему проекту, проложил дорожки и посадил цветы и фруктовые деревья, поставил сарай для хозяйственных нужд. Ему вырыли глубокий колодец с хорошей водой, которой одно время пользовались и соседи дачники. Когда в пятидесятых годах стали продавать отечественную автотехнику, он купил себе «Москвич», построил гараж на участке. Более того, он произвёл на свои средства капитальный ремонт участка дороги по ул. Станиславского до развилки с ул. Неждановой, что служило благом и для других дачников. Длительное время он был членом правления ДСК, а в течение короткого периода (конец шестидесятых годов) был председателем правления. Вместе с тем надо признать, что отношение членов ДСК к Г. И. было неоднозначным. Некоторые полагали, что его действия порой были на грани предела допустимого или, как теперь говорят, на грани фола. Несмотря на это, у меня были с Г. И. нормальные отношения. Я считал его вклад и труды в проблематику и историю национальных театров превосходящими существовавшие у него недостатки.

Не знаю, по какой причине, но семья Нивельсона прожила на даче всего один год. Весной 1938 г. там появились новые жильцы. Это был Владимир Яковлевич Хенкин и его супруга. Забора меду участками тогда ещё не было, погода была прекрасная, и я хорошо помню, как улыбающийся Владимир Яковлевич в трусах, без рубашки, с довольно округлыми формами в области живота и явно выраженной лысиной на голове приветствовал моего отца, тоже не страдавшего тогда худобой. В. Я. хорошо знал отца не только по театру Сатиры, где он работал, но и по тому, что незадолго до появления В. Я. в Зеленоградской отец опубликовал в «Известиях» статью о творчестве В. Я. Хенкина. Как я понимаю, В. Я. был актёром с большой буквы. Он был не только известным драматическим актёром с характерной индивидуальностью, но и популярным концертным исполнителем. На его концерты публика ломилась, он читал произведения Зощенко, Аверченко, рассказы Чехова с таким мастерством, что в зале был слышен непрерывный хохот. Когда он появлялся на сцене, в рядах уже смеялись. «Я же ещё ничего не сказал, а вы смеётесь», – говорил он, после чего следовали аплодисменты и новый взрыв смеха, вызванные как манерой говорить, так и самой фигурой актёра. В. Я. сыграл в театре много ролей. Одной из более поздних его ролей был персонаж лифтёра-заики Акима. В борьбе с заиканием тому посоветовали петь. Роль напевающего Заики была блестяще исполнена В. Я.