Андрей Окулов - В борьбе за Белую Россию. Холодная гражданская война Страница 13

Распределять поток эмигрантов так, как хотелось тем, кто финансировал эти фонды.

Наши старые питерские знакомые Вдовины нашли нас в первый же вечер пребывания в Вене. Все-таки дядя Слава — бывший следователь…

Он потом был нашим проводником и наставником по обучению западному образу жизни вплоть до их выезда в Австралию. А его сын Сережа стал первым переводчиком и экскурсоводом. От которого никому житья не было.

Это он показал нам магазинчик, торговавший приколами. Вроде пластиковых вампирских зубов, масок монстров, чернил, которые испарялись через пять минут после разбрызгивания на вечернее платье или шикарный костюм. Но больше всего нам с братом понравились «Knall Teufelchen» — «Взрывающиеся чертики». Пачка маленьких комочков папиросной бумаги, внутри которых кристаллы — химическая смесь, которая взрывалась при сильном нажатии или ударе. Применение им было найдено самое широкое. Машины обкидывали, под коврик у дверей подкладывали. Потом придумали нечто более оригинальное.

Во время очередной тусовки в русском клубе мы подложили несколько зловредных комочков под сиденье унитаза. Когда в «заведение» забежала известная светская дама, все присутствовавшие в зале неподалеку были несколько удивлены оглушительным грохотом, раздавшимся из санузла. Но дама оказалась с юмором, и ее хохот звучал еще громче.

В магазине игрушек мы решили наверстать упущенное в детстве. Здесь продавались солдатики всех времен и народов! Ведь в СССР выпускали только советских солдатиков, так что каждая игрушечная война неизбежно превращалась в гражданскую…

Биолог Лев Рудкевич был старым знакомым мамы еще по Питеру. В Вене выяснилось, что здесь он является представителем НТС в Австрии. Штаб-квартира НТС и издательства «Посев» находилась на Разумовски-гассе, возле набережной Дунайского канала. Очень скоро мы переехали сюда и жили там с 15 мая по 11 сентября. Как нас все это время терпел Лев Александрович, известно ему одному…

Он занимался опросами новых эмигрантов: это был один из источников информации об истинном положении в СССР. Потом она использовалась в журнале «Посев» и других изданиях ПТС. Об этой организации я был наслышан. Не только благодаря советской прессе — с этим «источником» все было ясно. Но в диссидентских кругах образ НТС тоже был скорее отрицательным: старые эмигранты… сотрудничество с Власовым… инфильтрация со стороны КГБ.

Как раз в то лето в Вену прибыла семья Квачевских, известная в диссидентских кругах Москвы. Джема Квачевская рассказывала о разговоре со следователем КГБ, который состоялся перед самым отъездом.

— Ну вот, на Западе небось с НТС в контакт войдете…

— Ну что вы, ведь все знают, что там — шестьдесят процентов ваших людей…

— Да не шестьдесят, — засмеялся следователь, — а все восемьдесят!

Интересно, стал бы он об этом рассказывать, если бы все действительно обстояло столь печально для НТС?

Оружейный магазин. Сплошное искушение. Конечно, на настоящий карабин или пистолет я мог только посмотреть, хотя и вблизи, но газовый «ствол» я себе незамедлительно приобрел — совершеннолетний все-таки, — этого в Австрии было достаточно. Потом на знаменитой местной барахолке удалось купить малокалиберный револьвер. Испытать его решили прямо в квартире, смастерив из картонной коробки пулеуловитель. Правда, ни одна из этих мелких проклятых пулек в сие устройство не попала — все угодили в дверцу шкафа, разброс был большой…

На той же барахолке мы обзавелись австрийскими штыками времен Первой мировой. Они отлично втыкались в паркет… Бедный Лев Александрович! Мы ведь в этой квартире почти полгода прожили…

Самый дешевый способ звонить за границу в Вене нашли эмигранты-иоляки. Для этого требовалась зажигалка на пьезокристаллах для газовой плиты. Заходишь в телефонную будку, снимаешь с зажигалки колпачок, прислоняешь наконечник к щели для монет и начинаешь щелкать. На табло начинают выскакивать самые невообразимые цифры. Нужно дождаться самой приличной, нажать кнопку, услышать гудок да и звонить — в Нью-Йорк, Москву или

Питер. А гореть монет предварительно положить в монетоприемник. А если полицейская машина выскочит на тротуар и вежливый человек в форме нажмет на рычаг… в монетоприемнике будет гореть монет, якобы высыпавшихся в результате непредвиденного вмешательства, а на лице звонившего — искренне удивление непредвиденным вмешательством органов местной власти в частный разговор. А что зажигалка? Она сразу же после набора прячется в одной из ближайших клумб. Попробуй обыщи! А если найдут — еще докажи, что моя…

В Россию звонили недолго: прямую связь, что ввели во время Олимпиады-80, вскоре отменили. «Холодная война», страну снова огораживали поплотнее…

А будки потом сами австрийцы переоборудовали: сильно их такие умные на деньги наказали!

Тем временем Толстовскому фонду, который нас содержал, надоело ждать, когда мы наконец улетим в Америку, и нас сняли с финансирования. Мать все затягивала отъезд, дожидаясь приезда то одного знакомого, то другого. Но поскольку у нес брали бесчисленные интервью и что-то платили за это, а тут еще подкинули гонорар за фильм, который вышел о ней в Америке, можно было как-то протянуть. Ее роль в этом фильме под названием «Дпсвник Юлию> исполняла бывшая советская актриса Виктория Федорова.

Задание же, которое я получил перед отъездом от Евгеньича, оказалось невыполнимым. Организовать канал переправки литературы и множительной техники в Советский Союз без денег оказалось невозможно, а контакт, который у меня был от Евгеньича, сам сказал, что без денег ничего не выйдет.

В Вену периодически приезжали люди из НТС из Франкфурта-на-Майне, где был центр организации. Ярослав Александрович Трушнович, главный редактор журнала «Посев», чьею отца гебисты похитили в Западном Берлине в 1954-м. Ариадна Евгеньевна Ширинкина, прошедшая во время войны по заданию организации от Смоленска до Орла и сидевшая в тюрьме гестапо. После знакомства с ними отрицательный образ НТС из пустых диссидентских разговоров на кухнях начал тускнеть.

Летом 1980-го я опубликовал в «Посеве» свою первую статью.

Как-то вечером я вышел со Львом Александровичем прогуляться и рассказал про задание, которое получил от Евгеньича. Я попросил о встрече с кем-нибудь из «Закрытого сектора», так как все прочие контакты оказались пустыми.

Вскоре в Вену приехал Роберт. Андрей Анатольевич Васильев, сотрудник «Закрытого сектора» еще с пятидесятых. Оп с интересом выслушал мой рассказ и обещал содействие.

Вскоре выслали Евгеньича. Тут-то и выяснилось, что он до сих пор бредит «социализмом с человеческим лицом». В Вену начали наезжать ею знакомые из Франции. Левого толка. Ни о каких деловых контактах с такой правой конторой, как НТС, он и слышать не хотел.

То венское лето подходило к концу. Первое лето на Западе, полное сумбура и непонимания того, куда мы попали. Знакомые-эмигранты разъезжались кто куда. Чета Любушкиных пыталась нелегально перейти германскую границу. Немецкие пограничники их задержали и до выяснения личности держали в тюрьме. От нее Николай Любушкин пришел в восторг: «Если нигде не устроюсь, как-нибудь определюсь в немецкую тюрьму! Кормили на убой, я все съесть не мог, блюдо повторяется не раньше, чем через десять раз. Камеры — на одного, не запираются, как комнаты в отеле. Цветной телевизор, теннисный корт…»

За нелегальный переход границы их выслали туда, откуда они прибыли. Потом им удалось выбраться в Париж, где Николай Иванович преуспел как художник. Он не боялся работы, рисовал на улицах, потом пошел дальше.

Группа из бывших диссидентов хотела хоть как-то помочь тем, кто остался. Назвали себя «Венской группой». Нашли книжный магазин, где продавались альбомы всемирно известных художников с большой скидкой. Мы их просто закупали в большом количестве и отправляли по почте семьям диссидентов в Москве, Питерс, Киеве. Там в комиссионных они стоили рублей по 25 — подспорье для людей в России было неплохое. Но потом все начали разъезжаться по разным странам, и эта акция прекратилась сама собой.

Кто-то, как, например, брат и мать Евгеньича, улетел в Америку. Эти эмигранты, как правило, пропадали из виду быстрее всего. Засасывала среда, новая жизнь. Дети в стране иммигрантов очень быстро ассимилировались и теряли всякий интерес к России.

Все шло к тому, что нам нужно было перебираться в Германию. Единственный выход — нелегальный переход границы. Немцы, которым новые иммигранты были совсем ни к чему, знали, на каком участке они имели обыкновение проникать на территорию ФРГ, — там и поджидали. Возле Зальцбурга. Так что мы решили выбрать другой участок, подальше, зато поспокойнее. В районе Инсбрука.