Лев Безыменский - Тайный фронт против второго фронта Страница 13

Вот он, «длинных речей краткий смысл»! Можно впрямь подумать, что Трумэн Смит вложил Линдбергу в уста слова, которые слышал в 1922 году от Людендорфа и Гитлера. Однако Линдберг сам был достаточно антикоммунистически настроен, чтобы усвоить и главный тезис сего, с позволения сказать, мировоззрения: надо направить агрессию на Восток.

Конечно, трудно утверждать, что в данном случае существовал прямой сговор, ведший от Геринга через Линдберга к Буллиту и Кеннеди. Однако объективно их действия шли в одном реакционном фарватере того периода, когда основные усилия международного антикоммунизма были сосредоточены на том, чтобы не допустить объединения антигитлеровских сил и эффективного отпора Гитлеру при прямом участии Советского Союза. Буллит наряду с Кеннеди был ярчайшим представителем той американской политической школы, которая рассматривала грядущую войну лишь как составную часть борьбы за американское господство. Он писал Рузвельту еще в 1935 году: «Я не ожидаю войны в ближайшем будущем. Однако если она начнется — при условии, что мы не втянемся в нее с самого начала, — мы окажемся в прекрасном положении, дабы помочь восстановлению того, что останется от Европы». И далее: «Если разразится война, мы наверняка не примем в ней участия с самого начала… Но мы ее закончим».

В период вызревания мюнхенского сговора вызревали и те нити, которые связывали промышленные и политические группы США и Германии во время войны. Сюда относится связь США с «консервативной оппозицией» в Германии, то есть с группой Гёрделера — Бека, ставшей впоследствии основой заговора 20 июля 1944 года против Гитлера. Этот канал, сперва установленный английским дипломатом Ванситтартом, вел также (через немецкого промышленника Роберта Боша) к государственному секретарю США Хэллу. Один из основных документов Карла Гёрделера, составленных в 1938 году и получивших в Вашингтоне условное наименование «серия Икс», был через специального эмиссара профессора Рейнгольда Шайрера направлен в США. По рекомендации английского промышленника Артура Юнга Шайрер передал материалы Гёрделера видному деятелю американского делового мира Оуэну Юнгу (тогдашнему почетному президенту «Дженерал электрик» и президенту Федерального резервного банка), а затем — Хэллу. Другим посредником стал советник епископальной церкви США по промышленным вопросам д-р Спенсер Миллер (кстати, к этой церкви принадлежал и Рузвельт). Миллер передал еще один документ из «серии Икс», который также стал известен в Белом доме.

Следует отметить, что по военно-разведывательным и иным каналам политическое руководство США было достаточно хорошо информировано о положении в Германии и о целях Гитлера. Не говоря уже о том, что в числе лиц, посещавших самого Гитлера, было немало американцев (в 1933–1937 годах Гитлер принял около 100 визитеров, в том числе 27 — из США); США располагали хорошей сетью наблюдения в Берлине и по всей стране. Приведем такой факт: содержание важнейшего совещания Гитлера с руководителями вермахта от 5 ноября 1937 года, на котором были определены цели предстоящей войны, через месяц (!) стало известно Рузвельту. Информацию для президента собирали его личные эмиссары, в первую очередь Донован. Часто в Германии бывал и канадский мультимиллионер У. Стеффенсон — личный представитель Черчилля и друг Донована. Стеффенсону в Берлине откровенно рассказывали о планах нападения на СССР.

Нельзя забывать: вторая мировая война родилась задолго до того, когда развернулись первые сражения — тогда, когда одни политические деятели не смогли, а другие не захотели воспрепятствовать утверждению гитлеризма у власти в Германии и последующему укреплению его позиций. Прелюдией к трагедии сороковых годов были годы тридцатые, когда ведущие монополистические группировки основных стран Запада пытались осуществить пресловутую политику «канализации» германской агрессии на восток. Ее символом стало Мюнхенское соглашение. Напомню: в сентябре 1938 года Англия и Франция вступили в прямой сговор с державами фашистской «оси» — Германией и Италией. Конкретно он касался судьбы суверенного европейского государства — Чехословакии, к которой гитлеровская Германия предъявила наглые претензии — отдать часть чехословацкого государства. Вслед за аншлюсом Австрии (март 1938 года) претензии к Чехословакии были очередным шагом в осуществлении заговора против мира, разработанного германским империализмом. Тем самым в 1938 году шла речь не только о Чехословакии, а о мире во всей Европе. Будет ли остановлен Гитлер? — спрашивала европейская общественность. К этому призывала и Советская страна, которая была готова выполнить свои союзнические обязательства. Однако западные державы пошли иным путем — путем уступок и сговора. Втайне от СССР было подготовлено и созвано в Мюнхене совещание четырех держав, предавшее Чехословакию и нанесшее непоправимый удар по делу сотрудничества стран Европы против надвигавшейся войны.

США формально не участвовали в сделке. Однако известное послание Рузвельта от 26 сентября 1938 года, в котором он призывал к «мирному урегулированию» вопроса, удовлетворило Чемберлена, а не народ Чехословакии, готовый с оружием в руках защищать свою страну. Американские «умиротворители» были довольны Мюнхеном: поспешно прибывший в Вашингтон Буллит заверил, что у Англии и Франции якобы не было иного выхода, ибо иначе Гитлер «разбомбил бы Париж и Лондон». Однако для Рузвельта были ясны и далеко идущие последствия Мюнхенского соглашения, которое практически открывало путь германской агрессии. Когда из поездки в Лондон вернулся в США ближайший единомышленник президента Бернард Барух, то Рузвельт поручил ему сделать заявление, в котором была поддержана сделанная в эти дни Черчиллем резко критическая оценка Мюнхена как «тотального поражения». Барух добавил:

— Я надеюсь, что мы никогда не окажемся в таком унизительном положении, в котором оказался Чемберлен. Мы должны быть в состоянии защищаться сами…

Увы, далеко не все в Вашингтоне разделяли это мнение. Сложная борьба политических тенденций и острые противоречия как в кругах монополий, так и в правительстве тормозили переход США на позиции открытой и последовательной борьбы с германской агрессией.

В году тридцать девятом

Год 1939-й справедливо считается своеобразным зенитом тайной дипломатии Запада в преддверии второй мировой войны. Не только министры и послы, но десятки тайных и сверх-тайных посланцев сновали между европейскими столицами, пытаясь разгадать замыслы «другой стороны», ввести ее в заблуждение, блефовать, уговаривать, обманывать…

Историческая наука уже подробно исследовала основной «театр действий» буржуазной тайной дипломатии — а именно то, что происходило между Берлином и Лондоном. Здесь были разыграны многочисленные хитроумные партии, в ходе которых как гитлеровская, так и английская стороны пытались перехитрить друг друга. Но были, как ни странно, и общие цели. Они диктовались общими антикоммунистическими интересами — стремлением сделать СССР объектом агрессии. В «англо-французском варианте» эта цель сводилась к тому, чтобы направить Гитлера на Восток и не допустить создания англо-франко-советского военного союза, в «германском варианте» — как максимум добиться создания единого антисоветского блока, как минимум — разобщить СССР и Англию, освободив себе руки для агрессии. С этой целью шли параллельные акции, в которых с немецкой стороны принимали участие Г. Геринг, Г. Вольтат, М. Гогенлоэ, Э. Клейст-Шменцин, Г. Шверин, с английской — Г. Вильсон, Р. Ванситтарт, Г. Эштон-Гуэткин, Л. Рэнсимен, Дж. Конуэлл-Эванс, ряд промышленников и военных. Особое место занимали посредники из нейтральных стран Б. Далерус, А. Веннер-Грен и другие.

Какую роль играли в этой «оргии тайной дипломатии» Соединенные Штаты? Имеющиеся данные свидетельствуют о ряде специфических функций США. Во-первых, они располагали полной информацией о ходе тайных переговоров между другими странами.[12] Во-вторых, они принимали прямое участие в организации ряда контактов между Германией и Англией. Так, в беседе с автором этой книги отставной генерал Герхард фон Шверин, являвшийся в 1939 году сотрудником «отдела иностранных войск Запада» (разведки) генштаба сухопутных сил, сообщил, что его неофициальная поездка в Лондон в мае 1939 года была организована при участии нашего давнего знакомого Трумэна Смита.

В апреле — мае 1939 года в число участников секретных контактов включился весьма влиятельный человек — один из президентов «Дженерал моторе», руководитель европейских филиалов концерна Джеймс Муни.

О прогерманских настроениях Муни было известно давно и в Берлине, и в Вашингтоне. Еще в 1936 году он заявил американскому дипломату Джорджу Мессерсмиту: «Нам бы следовало договориться с Германией на будущее. Я не считаю, что наше недовольство происходящими в этой стране событиями должно этому препятствовать». Муни неоднократно бывал в Германии, даже получил от Гитлера орден «Немецкий орел в золоте» (вместе с Генри Фордом). Посетив весной 1939 года Берлин, он обсуждал такую формулу компромисса с Германией: возвращение последней ее колоний, открытие для нее китайского рынка и, главное, — экономическое оздоровление путем предоставления золотого займа на 0,5 миллиарда долларов. В ответ Германия должна была согласиться Hä ограничение вооружений, заключение договоров о ненападении с западными державами и восстановление свободного валютного курса. Одновременно Муни проконсультировался у главы одной из моргановских фирм «Морган — Гренфелл» и получил совет: заем должен быть предоставлен через Базель, через известный нам БМР.