Иван Ковтун - Феномен Локотской республики. Альтернатива советской власти? Страница 14

Мы были мирные люди – добрые хозяева, ласковые отцы, мужья и братья. Немецкие двуногие звери твои бандиты посеяли зло и ненависть. Волки лютые, людишки без чести и совести! Это вы залили кровью нашу землю, опозорили наших жен, сестер, невест, угнали свободных советских людей на немецкую каторгу.

И как ты, палач и злодей, после всего этого вздумал пригласить нас к себе в плен?

Мы народ не из нежных и своей брехней нас не возьмешь, не запугаешь.

Ты всю свою жизнь торговал телом и своей совестью, так, как старая проститутка, содержательница бардаков, торгуешь и теперь жизнью русских людей.

Так как же ты, грязная сволочь, посмел обратиться к нам, смердить наш чистый воздух? Не в предчувствии ли взрыва народного гнева, не в предчувствии ли окончательного разгрома фашистских орд, ты завыл, как шакал?

Короток наш разговор с тобой. Вот тебе последнее слово наше: придем к тебе скоро, скорее, чем ты ожидаешь. Красная армия бьет немецких разбойников на востоке. Америка, Англия – с запада и юга. Так не пеняй, смрадный Иуда, когда на твое приглашение мы, партизаны, двинем вместе с Красной армией с юга и севера, с востока и запада. Мы придем мстить, и месть эта будет беспощадной. Солдат и полицейских, обманутых тобой, мы пригласим в гости, мы их помилуем, если они вовремя опомнятся. А для тебя мы приготовим основной кол и петлю с большим узлом под подбородком.

До скорого свидания, обер-палач! Долизывай, пока еще жив, щетинистые зады твоих немецких генералов.

Партизаны Орловщины».

Таким был ответ предателю в письме. Текст письма был оглашен в боевых подразделениях, ведущих жестокие бои с неравными силами врага, блокирующими партизан.

Кольцо блокады партизаны разорвали. Прорыв блокады был возложен на бригаду «За Родину» (командир Г.Х. Ткаченко, комиссар – Н.П. Костин) и отряд имени Ворошилова (командир П.Г. Катков, комиссар – А.Ф. Князев). Противник с 19 мая по 3 июня 1943 года потерял убитыми 3250 и ранеными 668 солдат и офицеров, много танков, бронемашин, пушек и вынужден был увести свои войска, так как партизаны, прорвав вражеское кольцо, стали громить блокирующие немецкие войска с тыла[86].

Несмотря на это, редактор Октан на страницах продажной лживой немецкой газетки «Речь» заявил, что партизаны уничтожены, захвачены их базы и пушки. На самом же деле партизаны, хотя и понесли значительные потери, но вышли из блокады еще более закаленными. И в последующих боях враг не раз испытывал силу ударов тех партизан, которые, по утверждению Октана, были уничтожены…»

П.Я. Пархоменко[87]. Комаричские подпольщики

Недавно вновь пришлось побывать в местах, знакомых мне с суровых дней 1941–1943 годов. Здесь довелось встретиться с друзьями и товарищами, с которыми свела меня дорога войны в те грозные дни, с кем делил радости побед и лишения, чем были наполнены годы партизанской и подпольной борьбы против немецко-фашистских захватчиков.

Была встреча и в покосившемся от времени домике на Привокзальной улице в Комаричах, где живут пенсионер Гавриил Иванович Незымаев и его жена Анна Ивановна. В этом домике сейчас тихо. А когда-то было многолюдно и шумно.

В первые дни войны отсюда на защиту Родины ушли три сына Незымаевых: Михаил, Акиндин и Владимир. Все они пали смертью героев на разных участках фронта. Четвертому сыну, Павлу, не удалось попасть на фронт, но и он не остался в стороне от борьбы с врагом. Павел Незымаев стал одним из организаторов подпольной борьбы с оккупантами и изменниками Родины в здешних местах.

Перед самой войной Павел окончил Смоленский медицинский институт. В институте он не только отлично учился, но и вел большую общественную работу как секретарь комитета комсомола. Здесь же он стал кандидатом в члены партии. Получив диплом, Незымаев поехал работать в районную больницу родных ему Комаричей.

Началась война, и он должен был почти все дни находиться на призывном пункте, осматривая призывников и добровольцев. Он рвался на фронт, но ему сказали, что он нужен здесь.

Район был внезапно оккупирован фашистскими войсками. Врач оказался на занятой врагами территории, спасая жизнь тяжелобольным, которые оставались в больнице.

Врач им сообщил о приходе гитлеровцев и спросил:

– Что же будем, дорогие, делать? Придется, наверное, расставаться. Давайте адреса своих родственников, постараемся доставить вас к ним. Дадим лекарства и будете долечиваться дома.

Когда же стали выяснять адреса, то оказалось, что большинство прикованных к постелям везти некуда: у одних близкие родственники эвакуировались, другие, после призыва в армию военнообязанных членов семей, остались одиночками. Несколько человек были нездешними. Так, молодая женщина Надя жила с мужем в пограничной зоне. Уезжая оттуда, она в пути тяжело заболела, была снята с поезда и помещена в эту больницу. Ее положение осложнялось еще и тем, что Надя скоро должна была стать матерью.

Фашисты между тем уже хозяйничали в поселке. Вот-вот, видимо, заявятся и сюда. Со стороны станции слышались выстрелы, появились первые жертвы «нового порядка». Стало известно, что гитлеровцы занимают больницы под военные госпитали, а больных, в лучшем случае, выгоняют, чаще же уничтожают.

Куда девать больных? Этот вопрос мучил врача. Теперь все было на его совести. Обращаться за советом и помощью не к кому. Тревожила и судьба, которая ждет его самого. Он ведь кандидат в члены партии. Хорошо, что в Комаричах об этом никто не знает. Но есть же у него самого чувство долга, есть органическая потребность участвовать в борьбе с врагом.

Незымаев слышал, что многие бойцы, попавшие в окружение, перешли через линию фронта. С ними ушли работники военкомата и другой актив. Как хотелось бы Павлу сейчас быть на их месте! Но как быть с этими с надеждой смотрящими на него людьми?

Бросить их? Дескать, все равно им погибать… При этой мысли краска стыда заливала его лицо. Один из больных, видимо, неплохо разбиравшийся в людях, поняв душевное состояние врача, как-то сказал:

– Павел Гаврилович, напрасно вы мучаетесь. Нам отсюда не выбраться, а вы можете спастись. Оставьте нужные лекарства медицинской сестре Ане Борисовой и уходите.

Незымаев ответил:

– Я никуда не уйду от вас. Буду лечить, пока это будет возможно.

Больница была на окраине поселка, и фашисты не сразу туда заявились.

Но через некоторое время лучшая часть больницы была отведена для лечения гитлеровских солдат и офицеров, а худшая оставалась под гражданскую больницу, врачом которой и продолжал работать Незымаев. Он рассчитывал: вот подлечит больных, выпишет их и тогда уйдет в лес, где должны быть партизаны. Но больных не убывало, а приходили все новые и новые, которых нельзя было не принять на стационарное лечение.

Лечил он наших советских людей. Все же совесть мучила за такой образ жизни. Он все яснее понимал, что и в таких условиях можно и нужно быть достойным тех бойцов, которые самоотверженно сражаются на фронте. Стал думать о создании подпольной организации, внимательно присматриваться к окружающим людям.

Близкое общение на работе с комсомолкой медицинской сестрой Аней Борисовой убедило его, что это надежный человек. Муж ее сражался на фронте, а она, не успев эвакуироваться, осталась с маленькой дочкой Олей. В один из вечеров, дольше обычного задержавшись в больнице, Аня сказала ему:

– А знаете, Павел Гаврилович, разобьют фашистов, кончится война, придет с фронта мой муж и спросит: «Ну, Аня, чем ты тут занималась, когда мы фашистов на фронте били?» Что я ему скажу? У фашистов работала?

– Да, – ответил Незымаев, – и Родина спросит…

У Ани были родственники, ушедшие в партизанский отряд. Она знала, что у комсомольца Пети Тикунова двоюродные братья тоже ушли в лес. Говорили даже, что к нему приходили партизаны. Узнав об этом, Незымаев попросил организовать с Петей встречу. Эта встреча состоялась в больнице. Тикунов действительно оказался настоящим советским патриотом. Договорились работать сообща.

Вскоре случай свел Незымаева с коммунистом Александром Енюковым. По состоянию здоровья он не подлежал призыву в армию. Когда гитлеровцы подходили к Бежице, где он работал в горфинотделе, Енюков эвакуировал свою семью, а сам продолжал выполнять задание горкома партии по отправке в советский тыл ценностей из города. Здесь его и застала оккупация. Пройти через линию фронта не удалось. Возвращаться в город было нельзя. Тогда он пришел к родственникам в Комаричи. Скрыл свою принадлежность к партии. Старался не показываться на глаза соседям.

Неподалеку жила семья рабочего железнодорожника Максакова. У него был сын комсомолец Володя. Енюков заметил, что Володя доверяется ему, резко высказывается против гитлеровских порядков. В ноябре советские самолеты, пролетая над Комаричским районом, разбросали листовки, сообщавшие вести с Советской Родины. Попала листовка и в руки Енюкова! Он поручил Володе размножить ее, что тот охотно и сделал.