Резидент разведки. Часть 2. Покер с контрразведкой - Виктор Державин Страница 14

Напомню, что норматив военно-спортивного комплекса легендарной и непобедимой армии того времени на стометровку из положения лёжа примерно такой (точно не помню): 12 секунд — отлично, 14 секунд — хорошо, 16 секунд — удовлетворительно. Но это в условиях асфальта, или беговых дорожек, или, по крайней мере, твёрдого грунта. А тут песочек пустыни Регистан. Он в этой части уже не каменистый, а напротив, очень мягкий, с барханами, образованными ветром.

Самому бежать, садиться за наводчика и «мочить»?

И опять страх, но уже в противоположную сторону: если не успею добежать, тогда они меня первым срежут.

С другой стороны, они меня видели, и тут, где я сейчас сидел и рассматривал в бинокль местность, мне хорошо не укрыться, от второй-третьей очереди врага мне точно будет крышка.

Бегу-у-у-у!

«Нужно драться, братцы!» — такую я дал сам себе команду тогда.

Успел добежать, заскочить на место наводчика-оператора БМП, открыть огонь и попутно начал командовать остальными. Думаю, что опередил врага всего-то на несколько секунд, так как получил ответный огонь ДШК почти сразу, но благодаря моей автоматической тридцатимиллиметровой пушке он у них уже был не прицельный…

К тому моменту, как я приземлил свою пятую точку в кресло наводчика-оператора БМП, думал, сердце остановится: я реально задыхался. Вот такая сдача норматива по физической подготовке получилась. Благо, что в училище нас этими лошадиными бегами буквально измучили. Идёшь с кафедры на кафедру не просто так, а обязательно бегом, и такой подход во всём. Спасибо, отцы-командиры! Но в свою курсантскую бытность я их называл совсем другими словами, за что уже тогда начал мысленно извиняться.

Как только открыл огонь, сразу же начал командовать.

Сработали в комплексе все привитые в училище навыки, начиная с физической подготовки до умения делать несколько дел одновременно (вести огонь, видеть обстановку в целом и при этом управлять подчинёнными и выстраивать их огонь, делать его осмысленным).

Но сначала — рискованная, но тем не менее спасительная идея самому добежать и самому всё сделать, остальное уже следствие.

Кстати, этот эпизод был одним из наиболее важных моментов в моих изначально очень тяжёлых отношениях с личным составом взвода. Но «дедушки Советской армии» этот поступок оценили настолько высоко, что после этого мне стало резко легче с личным составом, и дальше всё легче и легче.

Вот и сейчас моя интуиция мне подсказывала действовать самому — драться! Всё успею. Не выпускать инициативу из своих рук.

Но в Афганистане в том боевом эпизоде я всё-таки заметил противника. А здесь я не вижу противника.

Странный какой-то поступок Фила. Поймал себя на мысли о том, что мои сомнения сродни тем, когда я заметил дульный тормоз ДШК. А может, Фил решил с меня потом деньги получить? Это возможно. Он их очень любит. Это хорошо. Люблю продажных агентов ФБР.

Действительно, если у Глена какие-то проблемы, то мне лучше быть от него подальше. Фил меня предупредил, и это, безусловно, стоит хорошей премии. Вроде бы убедительно.

С другой стороны. В любом случае, если меня раскрыли, то никакой Фил не смог бы ко мне подойти с благой целью, он на такие поступки совершенно не мотивирован. Значит, пока ФБР где-то на стадии изучения Глена? То есть у нас есть время?

Этот вариант выглядит слишком оптимистичным. Лучше его не рассматривать.

Перед глазами опять текст записки от Фила: «Глен под наблюдением. Записку сжечь».

Контрразведка противника — это очень серьёзно. Но ещё серьёзнее, когда ты не понимаешь степень наступившего риска.

Подвёл черту под размышлениями.

1. Под наблюдением Глен.

Что это значит?

Скорее всего, это означает, что ФБР обнаружила утечку информации из Федерального резервного банка Бостона. Кстати, ещё не факт, что они подозревают то, что информация передаётся какой-либо иностранной разведке. Ведь подобного рода информация интересна любому участнику мирового финансового рынка, любой финансовой организации. А к ним американское законодательство относит и банки, и страховые компании, и ещё кого-то, неважно кого. Это детали. На самом деле, закрытая информация по тематике ФРС США интересна и китайскому банку, и турецкому, и британскому, и вообще любому спекулянту и продавцу денег и… воздуха. Не смешно.

2. ФБР ищет источник утечки информации.

Это естественно, нормально и правильно.

Раз Глен не задержан, а просто под наблюдением, значит, на него, скорее всего, ничего конкретного пока нет. Но уже есть подозрение. Нет, это слишком оптимистично. Допустим, Глен уже попался и его ведут.

Допустим.

Что делать в этом случае?

На самом деле Глен не отправляет ничего Вильте, хотя думает иначе. Он уверен в обратном и обязательно будет на этом настаивать в случае задержания.

То, что он думает, — это самое слабое звено и очень опасное.

Сто процентов заложит, и пусть на Вильте в итоге фактуры не будет, но с ней шутить не станут. Эти ребята вытрясут всё, что можно, из любого. В конце концов, «химию» вколют, и от неё нет никакой защиты. Вильте всё выложит, хоть это и не будет принято в суде как доказательство.

Плевать мне на их суды. До суда нельзя доводить. Ни в коем случае!

3. Из этого следует, что первое, что нужно сделать, — это предупредить Вильте.

А что дальше?

Дальше даже думать не хочется, но придётся.

Только одно остаётся в этом случае…

Глен — очередная жертва войны разведок, безымянный и безвестный солдат этой никогда не прекращающейся войны.

Как это сделать?

Мне нужно это решить с Вильте. Мне нужны её мозги. Я всё сам, лично могу сделать, в конце концов.

— Время! Время! Выводы?! Какое решение? — орёт мой Ментор.

Всё! Нет больше у меня времени рассусоливать.

Кстати, это одна из особенностей борьбы с контрразведкой противника. На обдумывание и принятие решений времени нет, потому что раз ты заметил какие-то признаки её активизации вокруг тебя, это означает, что они уже очень активно тебя разрабатывают, и ты должен действовать молниеносно. В эти секунды, в лучшем случае минуты ты должен на максимальной концентрации своих умственных способностей и знаний принять единственно правильное решение.

Решено. Не подаю сигнала бедствия и даже тревоги Вильте. Рискую. Поэтому?

Звоню Вильте и прошу её не выезжать на тренировку, я сам заеду за ней. А что тут такого, если муж хочет проехаться вместе с женой и заодно поговорить с ней наедине? Ничего подозрительного. Она, конечно, сразу поймёт, что случилось что-то тревожное. Вот и хорошо. Этого пока достаточно.

Еду спокойно. Присматриваю