Олег Фейгин - Цепная реакция. Неизвестная история создания атомной бомбы Страница 15

Ланжевен широким жестом пригласил Жолио начать выступление. На его худом и бледном, с резкими чертами лице читалось волнение, когда звенящим от внутреннего напряжения голосом он начал доклад «Проникающее излучение атомов под воздействием альфа-лучей».

– Бомбардируя альфа-частицами различные элементы, мы наблюдали излучение протонов, подобное тому, что открыли сотрудники присутствующего здесь сэра Резерфорда, – Фредерик бросил быстрый взгляд на делегацию англичан во главе с благодушно кивающим Крокодилом. Чувствовалось, что он сумел успокоиться и взять себя в руки. – Новым здесь было то, что когда мы взяли легкие элементы, в частности алюминий, то ядра этих элементов выбрасывали не протоны, а частицы иного сорта. После исследования фотографий мы пришли к убеждению, что наблюдали принципиально новый тип излучения, состоящего из нейтронов и позитронов, – Жолио решительно взмахнул рукой, как бы подводя итог сказанному, и быстро сел.

Мария Кюри ободряюще кивнула Фредерику, а Ирен сжала его руку. На своих местах делегаты вовсю обсуждали необычное сообщение Жолио. Например, Резерфорд, размахивая трубкой, требовал немедленно по возвращении подготовить соответствующую аппаратуру для проверки эффекта.

Между тем председательствующий с галантным поклоном дал слово Лизе Мейтнер.

В зале тут же повисла напряженная тишина. Все уже были, в общем-то, готовы услышать что-то необычное, но все равно по рядам участников конгресса пробежал вздох, когда миниатюрная немка в темном платье стала полностью опровергать доклад Фредерика:

– Я повторила всю серию экспериментов четы Жолио, – Мейтнер сухо кивнула поджатыми губами в сторону Ирен и Фредерика, – и ни разу, повторяю, ни разу я не обнаружила ни нейтронного, ни позитронного излучения. Получается, что кроме протонов ничего не существует! Поэтому надо признать, что якобы найденные в Париже новые микрочастицы – нейтроны и позитроны являются лишь результатом некорректной экспериментальной техники, своеобразными парижскими привидениями! – не совсем удачно пошутила Мейтнер.

В зале возник нарастающий шум, прерываемый выкриками Жолио, которого крепко держала за рукав Ирен, не давая вскочить с места. Снова, надрываясь, зазвонил колокольчик председателя. Немного успокоив расходившихся ученых, Ланжевен нарочито бодрым тоном объявил:

– Господа, продолжаем прения… Представлены очень интересные факты, высказаны противоположные мнения, нужно в этом разобраться.

– Уважаемые коллеги, – вечно улыбающийся Лоуренс, казалось, просто сочился отеческим благодушием, – вслед за четой Жолио я тоже провел серию экспериментов, но, увы, – американец театральным жестом развел руками, – несмотря на великолепное оборудование, которое видели многие из здесь присутствующих, тоже не зафиксировал нейтронно-позитронного излучения. Боюсь, что вынужден согласиться с моей берлинской коллегой – парижские опыты явили нам своеобразный призрак нового излучения. – Лоуренс, широко улыбаясь, повернулся к хмурым французам и, еще раз разведя руками, сел на место.

С каждым словом Лоуренса менялось выражение лица Резерфорда, хорошо знавшего Мейтнер и ее берлинского друга Отто Гана, которые неоднократно посещали его лабораторию в Кембридже, ну а точность и педантичность немецких ученых при проведении исследований давно уже стали наивысшим стандартом в экспериментальной работе. Не меньше Крокодил доверял и своему американскому другу Лоуренсу.

– Не будем делать перепроверок, наши французские друзья наверняка ошиблись, – в наступившей тишине голос сэра Эрнеста прозвучал неестественно громко. Присутствующим стало как-то не очень удобно, и они старались не смотреть в сторону французской делегации. Наступившую неловкость прервал Ланжевен, объявив перерыв.

В кулуарах конгресса все только и обсуждали, что неудачный доклад Фредерика. Мария Кюри подошла к удрученной паре:

– Не стоит так переживать, возможно, вы что-то проглядели в своих опытах, а всякая критика всегда полезна.

– Ничего подобного! – Фредерик негодующе вскинул голову. – Наша фрау спутала основательность с мелочной аккуратностью, потратив всю свою энергию на уточнение третьестепенных деталей, но и при этом пропустила главные выводы!

– Вот что, дети, – мадам Кюри с усмешкой посмотрела на дочь и зятя, – Мейтнер докладывала о тщательно спланированных и выполненных опытах, и опровергнуть их можно только еще более точными экспериментами.

– Что наша молодежь и должна незамедлительно сделать по возвращении в Париж, – к семье Жолио-Кюри подошел Ланжевен. – Кстати, Фредерик, ты говорил мне еще перед докладом, что из ваших опытов следуют какие-то далеко идущие выводы.

Жолио только махнул рукой, но Ланжевен прекрасно знал, как лучше всего рассеять тягостные впечатления от выступления оппонентов:

– Давайте все вместе представим, что контрольные опыты прошли удачно и все ваши выводы подтвердились. Итак, Фредерик, что ты хотел рассказать?

– Говори, Фредерик, говори, – ободряюще улыбнулась Мария Кюри.

– Когда я анализирую следствия из нашего открытия искусственной радиоактивности, – начал молодой французский ученый, – передо мной возникает череда фантастических образов, связанных с поразительной возможностью создавать и разрушать химические элементы по желанию исследователя. Вполне возможно, что однажды физики найдут способ превращать одни элементы в другие, и вполне может быть, что эти превращения будут иметь взрывной характер. Здесь можно попробовать найти непосредственную связь между явлением искусственной радиоактивности, когда некоторые элементы под действием облучения превращаются в радиоактивные изотопы, не существующие в природе, и возможностью практического использования атомной энергии, – Фредерик упрямо поднял взгляд, пытаясь найти на лицах слушателей усмешку, но все воспринимали его мысли вполне серьезно.

– И тут мне пришла в голову мысль, – Жолио с чисто французской экспрессией даже постучал пальцем по лбу, – что подобные превращения взрывного характера одних элементов в другие могут охватить все вещества, из которых состоит наша планета. Если такое случится, то произойдет глобальная катастрофа космического масштаба. И вот тут возникает вопрос, – молодой ученый горящим взором обвел своих слушателей, – а если когда-нибудь исследователь найдет способ вызвать такую катастрофу, то попытается ли он сделать такой опыт? Думаю, что он его все же осуществит, так как по натуре пытлив и любит риск неизведанного…

– Ты знаешь, Фредерик, – Ланжевен задумчиво подкрутил свой мушкетерский ус, – я не в полной мере разделяю твои опасения о возможности подобной катастрофы. Разрушение элементов в таком грандиозном масштабе будет не под силу какому-то маньяку-одиночке, который не остановится перед тем, чтобы взорвать мир из своей лаборатории. Такие работы теперь не составляют тайны одиноких исследователей, а ведутся коллективами научных учреждений в различных странах. Задача будущей науки и техники и заключается в том, чтобы найти способы, как «обуздать» и использовать колоссальную атомную энергию…

Однако есть в твоих мыслях нечто такое, – Ланжевен пощелкал пальцами, – что заставляет меня вспомнить одного моего американского друга, который составил схему действия непрерывной атомной бомбы для известного британского писателя…

Рассуждения Ланжевена прервало громкое восклицание Крокодила, шествовавшего во главе своих «мальчиков», и Резерфорд тут же увлек за собой французского физика.

– Любопытно, кого он имел в виду? – задумчиво произнес Фредерик, с тревогой вглядываясь в побледневшее лицо мадам Кюри, покрытое бисеринками холодного пота.

– Что-то я неважно сегодня себя чувствую, проводите меня, – глухо сказала она, опираясь на руки Ирен и Фредерика, – а Поль говорил о Николе Тесле и Герберте Уэллсе. Ты, конечно же, читал его роман «Освобожденный мир» …

Они медленно пошли к выходу из зала конгресса.

Когда супруги Жолио вернулись в гостиную, их задержал Бор. Вынув изо рта трубку и выпустив в сторону дым, он с сочувствием посмотрел на удрученных французов.

– Не стоит никогда сдаваться, друзья, – великий датский теоретик ободряюще похлопал Фредерика по плечу, – моя интуиция настойчиво подсказывает, что правы вы, а не ваши критики. Поскольку природа выпустила на сцену новых актеров – нейтроны и позитроны, то они обязательно должны играть свои роли, и мы будем встречаться с ними довольно часто. Именно поэтому я уверен в правдивости ваших экспериментальных данных. Вспомните, что те же нейтроны не могли найти целых два десятилетия. Новые опытные данные часто появляются именно в призрачном облачении, лишь впоследствии приобретая телесный вид. Я просто уверен, что ваш «призрак нового излучения» окажется крайне важным научным явлением…