Николай Кирмель - Спецслужбы Белого движения. 1918—1922. Разведка Страница 15

За материальную и политическая поддержку в установлении военных диктатур союзники поставили перед лидерами Белого движения следующие условия: признать независимость государств, образовавшихся на окраинах бывшей империи, и провести ряд демократических реформ. Однако, несмотря на оказываемое давление, белогвардейские лидеры отказывались идти на уступки, что осложняло взаимоотношения между военно-политическим руководством белых армий и интервентами. «Из Парижа нам писали часто: помощь союзников недостаточна потому, что борьба Юга и Востока непопулярна среди европейских демократий; что для приобретения их симпатий необходимо сказать два слова: Республика и Федерация, — свидетельствует в мемуарах А.И. Деникин. — Этих слов мы не сказали»{160}. «Вся группа иностранных представителей чрезвычайно дружно работала над насаждением “истинно-демократических принципов” и над направлением русской правительственной работы в духе “завоеваний революции”», — пишет генерал-лейтенант В.В. Марушевский, при этом задавая вопрос: «Откуда эти люди могли знать, что нужно исстрадавшейся России?»{161} Нежелание белогвардейских правительств идти на уступки по вопросу признания независимости новых государств и уклонение от обещаний провести демократические преобразования постепенно привело Белое движение к международной изоляции (ни одно антибольшевистское правительство не было де-юре признано союзниками) и лишило материальной поддержки из-за рубежа, без которой оно неминуемо должно было «скончаться».

Один из руководителей Белого движения на востоке страны, генерал Д.Л. Хорват, в письме к великому князю Николаю Николаевичу с горечью признавал: «Все наши бывшие союзники преследовали с большевиками собственные эгоистические цели. Никто не помогал России. Сильная, единая Россия никому, кроме русских, не нужна»{162}. Помощник начальника штаба Верховного главнокомандующего генерал А.П. Будберг в своем «Дневнике» пишет, что в июне 1919 года чехи таскали за собой 600 вагонов, которые были «наполнены машинами, станками, ценными металлами, картинами, разной ценной мебелью и утварью и прочим добром, собранным на Урале и в Сибири»{163}.

Если А.И. Деникин и А.В. Колчак еще могли принимать некоторые решения, не оглядываясь на интервентов, то Е.К. Миллер и Н.Н. Юденич оказались в полной зависимости от стран Антанты.

Гражданская война на Севере началась с иностранного вооруженного вмешательства, в результате которого белогвардейская область подпала под полную зависимость англичан. Интервенты, оказывая ей материальную помощь, контролировали все сферы жизни и деятельность правительства{164}. И в то же время, как ни парадоксально, вывод войск союзников с Севера способствовал поражению режима Е.К. Миллера.

На Северо-Западе белогвардейцы с самого начала борьбы оказались на чужой территории и выступали в роли просителей. В Прибалтике, где шла борьба за сферы влияния между различными государствами, глава всех союзных миссий английский генерал Гоф выступал в роли единственного распорядителя края и проявлял недоброжелательное отношение к России, а генерал от инфантерии Н.Н. Юденич вынужден был терпеть его «над» своим штабом{165}.

Курс союзников, прежде всего Англии, свелся к отсечению от России молодых государственных образований в Прибалтике и Закавказье под флагом образования так называемого «санитарного кордона» вокруг РСФСР. Как только эта задача была выполнена, тут же финансовая и материальная поддержка белых армий совершенно прекратилась. Следуя в русле своей прагматической политики, союзники пошли на соглашение с правительством В.И. Ленина.

Даже отношение Франции к белогвардейским режимам, через которых она в случае победы над большевиками намеревалась вернуть прежние долги царской России, оставляло желать лучшего. По мнению свидетеля переписки между А.И. Деникиным и представителями французского оккупационного командования года Н. Трубецкого, «обе стороны думают только о том, как вызвать окончательный разрыв между собой»{166}.

Говоря современным языком, политика двойных стандартов европейских стран и США в отношении Белого движения являлась очевидным фактом и ни для кого не являлась секретом. Видимо, поэтому П.Н. Врангель, став во главе Русской армии, как указывает В.Д. Зимина, придерживался универсального внешнеполитического курса: «Официально ориентируясь на помощь Франции, он не исключал контакты с Германией, хотя старался их не афишировать…»{167} Он был готов вести диалог со всеми ради победы над большевиками.

А что же толкало белогвардейских лидеров на тесное сотрудничество с Антантой? Прежде всего, разрушенная экономика, которая не смогла обеспечить нужды войны, требовавшей огромных финансовых и материальных затрат. Не имея возможности обойтись собственными силами, они поставили себя в стратегическую зависимость от интервентов, которые, трудно не согласиться с Н.А. Нарочницкой, в тяжелый момент предали белую армию.

Обратим внимание и на следующий факт: ограниченные контингенты иностранных войск не Столько приносили белым армиям пользы, сколько вреда. Своим присутствием на территории нашей страны они лишь дискредитировали антибольшевистские правительства среди народных масс и давали Советам мощный пропагандистский козырь. Большевистские агитаторы представляли белогвардейцев как ставленников мировой буржуазии, торгующих национальными интересами и природными богатствами, а свою борьбу — патриотической и справедливой.

Вместе с тем следует отметить, что белые воевали и даже одерживали победы, когда их поддерживали интервенты. И наоборот, терпели поражения после ухода войск интервентов. Например, на Севере России, когда после подписания Версальского договора английские войска ушли из Архангельска и Мурманска, через несколько месяцев рухнул белый фронт.

О политике «двойных стандартов» стран Антанты в отношении белых режимов А.И. Деникину и А.В. Колчаку сообщала стратегическая разведка, о чем более подробно пойдет речь в третьей главе настоящего исследования.

Разведорганы стран Антанты, США и Японии, с одной стороны, оказывали поддержку спецслужбам Белого движения в борьбе с большевиками, а с другой — проводили разведывательные мероприятия в основном политического и экономического характера, поддерживали сепаратистские течения, эсеровские выступления и т.д. Особую активность проявляла американская разведка. После высадки войск на Дальнем Востоке в Россию прибыли кадровые офицеры военной разведки, которых распределили по городам, расположенным по Транссибирской железной дороге, где они должны были собирать сведения о военном, политическом и экономическом положении Сибири.

При штабе деникинской армии для связи с американским правительством находился специальный представитель США адмирал М. Келли. Благодаря этому американская военная разведка, важнейшими центрами которой являлись военные миссии США, распространила свои действия на Юг России. Одна миссия находилась при штабе генерала А.И. Деникина, а вторая обосновалась в Одессе. Разведывательная деятельность последней распространилась на всю Украину, Крым, Дон и Северный Кавказ{168}.

Кроме государственных разведорганов на подконтрольных белым территориях действовали неправительственные организации: Комиссия экономической помощи России, Красный Крест, Христианский союз молодых людей (ХСМЛ). Представители ХСМЛ находились в подчинении штаба американских войск, откуда они получали директивные указания и куца направляли разведывательные донесения{169}.

Можно предположить, что находившиеся за рубежом военные агентуры работали под контролем контрразведок западных стран.

Составной частью Гражданской войны была вооруженная борьба национальных окраин бывшей Российской империи за свою независимость, против которой были как красные, так и белые. Историк Ю.Н. Жуков считает, что Гражданская война началась осенью 1917 года на национальных окраинах России, и рассматривает ее как широкомасштабный межнациональный конфликт{170}.

Так или иначе, но попытки провозглашения независимости национальными окраинами вызывали отпор как со стороны красных, увидевших в росте национализма угрозу завоеваниям революции, так и белых, сражавшихся за «единую и неделимую Россию». Лозунг единства и неделимости воспринимался на окраинах как противоречащий любым проявлениям национальной самодеятельности.

С правительствами государств, образовавшихся на окраинах бывшей Российской империи, у лидеров Белого движения складывались непростые взаимоотношения. С одной стороны, серьезным препятствием в национальной политике являлся принцип воссоздания страны в территориальных рамках прежней империи. С другой — стремление национальных элит дистанцироваться от России, их ориентация на западные страны, в которых они видели гарантов своей независимости. Поэтому «самостийные» государства, несмотря на враждебное отношение к большевикам, предпочли уклониться от военной помощи белым, имея все основания опасаться, что в случае победы над Советской Россией А.И. Деникин и А.В. Колчак попытаются силой отнять у них независимость.