Владимир Жухрай - Личная спецслужба Сталина Страница 16

Все чаще и чаще Сталин обращал внимание на непонятные странности в поведении дочери: то она на удивление застенчива, то впадала в беспричинную тоску, то ее охватывали приступы неудержимого бешенства и гнева. Ни с одним человеком она не могла долго поддерживать дружеские отношения, по пустякам без конца вступала в конфликты с окружающими.

Когда Сталин рассказал о своих сомнениях в поведении дочери Джуге, который по его приказу негласно лично осуществлял наблюдение за ее жизнью и лучше чем кто-либо знал о присущих ей странностях, тот посоветовал показать ее, под чужой фамилией, психиатрам. После долгих колебаний Сталин согласился. Светлану, под видом диспансеризации, показали шести разным психиатрам. Диагноз всех шестерых был неутешительным: тяжелая форма шизофрении. Когда Джуга доложил Сталину заключение врачей, тот с горечью сказал: «И здесь больные гены жены, матери Светланы, достали меня».

Этот факт объясняет многие поступки Светланы Иосифовны Сталиной, сменившей фамилию на фамилию матери — Аллилуевой, которые она совершила после смерти отца.

Ну какая настоящая мать на земле, находясь в здравом уме, оставит навсегда своих несовершеннолетних детей, чтобы отправиться в Индию? Попав же оттуда в США, она поставит свое имя, как автора, под сфабрикованными Центральным разведывательным управлением США антисоветскими, антисталинскими книгами «Двадцать писем к другу» (1967 г.), «Всего один год» (1970 г.) и «Далекие звуки» (1984 г.), в которых выльет ушат помоев на своего великого отца.

В то же время есть все основания полагать, что хрущевцы умышленно вытолкнули Светлану Сталину, больного человека, из страны, отпустив ее в Индию, с тем, чтобы ЦРУ выкрало ее там и в дальнейшем использовало для компрометации коммунизма, заставив подписаться под гнусными фальшивками под видом «воспоминаний». Не случайно выход ее «воспоминаний» в свет совпал с подготовкой прихода к руководству в СССР злейшего врага советского народа, жалкой американской марионетки — Михаила Горбачева.

Таким образом, Светлана Иосифовна Сталина-Аллилуева никакая не изменница Родины, никакая не диссидентка, а просто тяжело больная и глубоко несчастная женщина, попавшая в руки международных мерзавцев и провокаторов.

6 середине июля 1949 года генерал Лавров доложил Сталину о полученном из Лондона сообщении о том, что второй секретарь Ленинградского горкома партии Яков Федорович Капустин, находившийся в Англии в служебной командировке, якобы завербован английской разведкой.

Сталин спросил:

— Источник сообщения надежный?

— До сих пор не подводил, товарищ Сталин, — ответил Лавров.

Сталин поднял трубку телефона, при помощи которого был напрямую связан с Абакумовым. Услышав ответ и по своему обыкновению не здороваясь, спросил:

— Что у вас есть на ленинградцев? В частности на секретаря горкома Капустина?

Выслушав ответ Абакумова, Сталин приказал:

— Заинтересуйтесь Капустиным и его окружением.

После разговора с Абакумовым Сталин сидел молча, не нарушал установившееся молчание и Лавров. После продолжительного молчания Сталин продолжил беседу с Лавровым:

— Абакумов доложил, что он тоже по линии 2-го Главного Управления МГБ имеет кой-какие сигналы о Капустине, пока что непроверенные, и поэтому он мне об этом не докладывал. Капустин же, оказывается, близкий друг секретаря ЦК Кузнецова и первого секретаря Ленинградского обкома и горкома партии Попкова. Интересно, — задумчиво проговорил Сталин, — зачем Капустин понадобился англичанам? Навряд ли он нужен им как обычный шпион. Тут что-то кроется явно другое. Приезжай сегодня к восьми часам вечера вместе с Джугой ко мне ужинать в Волынское. Пусть он захватит все, что у него есть на ленинградских руководителей и особенно на Кузнецова и Вознесенского. Подумаем.

Ровно в восемь часов вечера Лавров и Джуга были на ближней даче Сталина в Волынском. Сталин встретил их у входа и провел в зал напротив входа, в котором стоял длинный стол, покрытый белой скатертью. Одновременно этот зал, находившийся рядом со спальней Сталина, служил местом заседаний Политбюро и столовой. Здесь уже все было приготовлено для трапезы. Во время ужина каждый обслуживал себя сам: клал на тарелку то, что выбрал. Никого из посторонних при беседах Сталина с Лавровым и Джугой никогда не было. Ни личная охрана Сталина, ни старшая сестра-хозяйка дачи Валентина Ивановна Истомина во время таких ужинов в зал не входили: таков был порядок, заведенный Сталиным. Лавров и Джуга незаметно приезжали в машине, стекла которой были наглухо закрыты шторами и так же незаметно уезжали. Впрочем, бывало это крайне редко: Сталин, в целях конспирации, предпочитал еженедельно встречаться с ними в другом месте, большей частью в своем кремлевском кабинете.

Как всегда, за ужином завязалась неторопливая беседа.

— Подтвердились сведения, что Молотов знал о крупных недостатках в авиационной промышленности и покрывал их? — спросил Джугу Сталин.

— На общем фоне успехов нашей авиации на фронтах он просто не придал им значения, — ответил Джуга.

— Значит, все-таки знал, — задумчиво проговорил Сталин. — Удивительно, почему Вячеслав не доложил мне об этом?..

Джуга положил вилку на тарелку с бараниной:

— Думаю, что, зная вашу любовь к авиационной промышленности, не хотел расстраивать.

Сталин усмехнулся:

— Скажи, какой филантроп нашелся!

Джуга возразил:

— Молотов, пожалуй, единственный до конца верный вам человек в Политбюро.

Сталин недовольно протянул:

— Верный, а о Шахурине и Новикове не доложил… Что с его женой?

Собравшийся продолжить ужин, Джуга вновь положил вилку на тарелку:

— Абакумов по-прежнему добивается от нее показаний о вражеской деятельности. Однако показаний такого рода Полина Жемчужина не дает.

— Значит, не признается? — спросил Сталин. — А что ты сам думаешь об этой даме?

Джуга ответил не задумываясь:

— Думаю, что была бы очень рада, если бы ее муж стал первым лицом в партии и государстве. Я же данными об участии ее в каком-либо антиправительственном заговоре пока не располагаю.

— Ну, ладно, — проговорил Сталин, — пусть действительно с ней разбирается Абакумов. С Молотова же глаз не спускайте, что-то он мне последнее время перестал нравиться, особенно после дела с авиаторами. Что есть о Кузнецове и Вознесенском?

До сих пор не принимавший участия в разговоре Лавров раскрыл папку и, перебирая записи, начал доклад:

— В Ленинграде, товарищ Сталин, сложилась крепко спаянная между собой группа, в которую входят Попков, Капустин, Лазутин, Турко, Закржевская, Михеев. В Москве им покровительствуют и всячески их поддерживают выходцы из Ленинградской партийной организации Вознесенский, Кузнецов и Родионов. На квартире Попкова, по случаю открытия в Ленинграде торговой ярмарки, было застолье, на котором помимо вышеуказанных лиц присутствовали и приехавшие из Москвы Вознесенский, Кузнецов и Родионов. Если вы разрешите, товарищ Сталин, я зачитаю наиболее характерные выдержки из высказываний собравшихся у Попкова.

Сталин в знак согласия кивнул головой.

Попков, находившийся в сильной стадии опьянения: «В последнее время товарищ Сталин, судя по всему, очень плохо себя чувствует. Похоже, что в скором времени он, по состоянию здоровья, отойдет от дел. Надо бы подумать, кого будем выдвигать ему на замену».

Капустин: «А чего тут долго думать? У нас есть готовый Председатель Совета Министров СССР — наш дорогой Николай Алексеевич Вознесенский».

Попков: «Правильно говоришь. И кандидатура на пост Генерального секретаря ЦК ВКП(б) среди нас тоже есть. Предлагаю тост за будущего председателя Совета Министров Советского Союза Николая Алексеевича Вознесенского и будущего Генерального секретаря ЦК ВКП(б), нашего дорогого и любимого Алексея Александровича Кузнецова».

— И что же Вознесенский и Кузнецов? — перебил Лаврова Сталин.

— Промолчали, товарищ Сталин, но за предложенный тост выпили.

Попков: «Я давно хочу сказать об одной исторической несправедливости: почему нет Коммунистической партии РСФСР? Во всех республиках партии есть, а в РСФСР нет. Почему такая несправедливость?»

Кузнецов: «Конечно, это неправильно. Тем более и кандидатура на пост Первого секретаря ЦК Компартии РСФСР у нас в лице товарища Попкова есть. Да и пора уже давно объявить столицей РСФСР город Ленина».

Вознесенский: «Надо будет выйти с таким предложением на Политбюро».

Сталин задумчиво произнес:

— По-видимому, хотят вытащить основу из-под союзного правительства.

Джуга заметил:

— Пока это всего пьяная болтовня.

Постучав ножом по бокалу с боржомом, Сталин, недовольно посмотрев на Джугу, приказал: