Владимир Жухрай - Личная спецслужба Сталина Страница 18

По распоряжению Сталина Маленков, Берия и Булганин допросили Вознесенского и пришли к выводу, что он виновен в предъявленных ему обвинениях. В подписанной ими докладной записке на имя Сталина говорилось:

«Товарищ Сталин! По Вашему указанию Вознесенского допросили и считаем, что он виновен».

После того как Сталин лично, в присутствии Абакумова, передопросил Вознесенского и Кузнецова и они полностью признали свою вину, приговор был приведен в исполнение.

Обвиняемые Турко был осужден на 15 лет тюремного заключения, Закржевская и Михеев — на 10 лет.

Охота на Берию

После ареста Абакумова генерал Джуга продолжал негласное наблюдение за работой нового руководства МГБ СССР. Большие сомнения вызывали у него две новые ключевые фигуры министерства, пришедшие на эти посты из ЦК ВКП(б): сам новый министр Государственной безопасности Игнатьев и его заместитель по кадрам Епишев, бывший первый секретарь Одесского обкома партии, человек с весьма сомнительными связями. В продвижении их на эти должности особенно усердствовали Маленков и Берия, с которых Джуга не спускал глаз ни днем, ни ночью, фиксируя каждый их шаг.

Назначение Игнатьева и Епишева в МГБ СССР состоялось вопреки протестам Джуги, который доказывал Сталину, что они, не являясь профессионалами, ничего не смыслят в работе органов государственной безопасности и обязательно превратятся, если уже не превратились, в марионеток в чужих руках. Как когда-то с назначением Абакумова, Сталин не посчитался с мнением Джуги.

Джуга, которому после 1949 г. становилось все более и более трудно работать со Сталиным, начал всерьез подумывать об отставке, тем более что он был абсолютно лишен тщеславия и всегда тяготился своей должностью, мечтал о том времени, когда сможет заняться научной работой. После 1949 г. Сталин стал совершенно другим человеком. Если до этого они с Джугой понимали друг друга с полуслова, в буквальном смысле этого слова, то теперь чуть ли не каждый доклад сталинского любимца приводил к спорам и откровенно конфликтным ситуациям. В результате Сталин стал все меньше и меньше прислушиваться к рекомендациям генерала Джуги, однако расстаться с ним. по одному ему известным причинам, упорно не хотел.

Когда в одну из серьезных размолвок Джуга в девятый раз попросил Сталина разрешить ему оставить должность и, демобилизовавшись, перейти на научную работу, Сталин, по своему обыкновению помолчав, сказал:

— Выбрось это из головы. Вот умру, тогда ты и освободишься. А до этого будешь при мне. — Снова помолчав, добавил: — И чего тебе только не хватает? Кажется, имеешь все: в двадцать три года стал генералом, да еще каким! Побил всех врагов. И все тебе мало? А еще говоришь, что живешь для народа.

Не любивший жаловаться на трудности, всегда плотно застегнутый на все пуговицы, Джуга вдруг разоткровенничался:

— Живу очень плохо, товарищ Сталин. Шестой год не был в отпуске, личной жизни никакой, одна работа без конца и без края. Больше всего на свете люблю розы, а приходится, извините, товарищ Сталин, ковыряться в человеческом дерьме.

Сталин, с удивлением взглянув на так непохожего на себя Джугу, которому всегда все было нипочем, который вообще не признавал трудностей, никогда по-настоящему не волновался и не выходил из себя, произнес:

— Жалуешься, что трудно живем? На то мы и революционеры-первопроходцы, прокладывающие путь народам к коммунизму. Жизнь так коротка, а сделать нужно успеть так много, поэтому и работаем порой без выходных, по 16 часов в сутки. И потом, как же мы, профессиональные революционеры, люди старшего поколения, которых судьба без отдыха и срока гоняла в царские времена по всем этапам и тюрьмам? Разве мы когда-нибудь пожаловались на трудности своей действительно нелегкой жизни? Вот, например, ты. Разве тебе когда-нибудь приходилось за Полярным кругом, как мне, южному человеку, в лютый мороз ловить лосося, чтобы в буквальном смысле не умереть с голоду? Или как мне, в сорокаградусный мороз, со сломанной рукой в один из побегов из ссылки, провалившись в полынью, обледенелому, восемнадцать километров добираться до ближайшего жилья? Вот это действительно трудности. А ведь не жаловались. — И вдруг примирительно сказал: — Ладно, не обижайся. Пойдем обедать, ведь мы, старики, любим поворчать на молодежь. А вообще ты молодец.

Возвратившись от Сталина, генерал-лейтенант Джуга прошел в свой кабинет. Приласкав радостно встретившего его огромного боксера, который в отсутствие хозяина охранял кабинет, Джуга отключил сигнализацию, открыл дверь несгораемого шкафа, — ее не пробил бы и бронебойный снаряд, и достал объемистую папку.

Немного потеснив красавца кота, сладко спавшего на письменном столе, и удобно устроившись в кресле, Джуга прочитал название папки.

Совершенно секретно. Дело-формуляр.

Кличка фигуранта: «Сексуальный маньяк в калошах».[8]

Окраска «ШП» (шпионаж).

Раскрыв папку, Джуга прочитал:

«Берия Лаврентий Павлович, 1899 года рождения, якобы (не исключено, что это легенда и Берия не то лицо, за которое себя выдает) уроженец селения Мерхеули, Сухумского района, Абхазской АССР. Окончил техническое училище и два курса Бакинского политехнического института.

Якобы в 1919 году вступил в ряды большевистской партии и работал в подполье.

В 1921 при содействии председателя ЧКАзербайджана Багирова назначается начальником секретно-политического отдела и заместителем председателя Азербайджанской ЧК.

С 1923 г. по 1931 год председатель Главного Политического Управления (ГПУ) Грузинской ССР.

С 1931 по 1938 гг. — первый секретарь Закавказского крайкома ВКП(б) и первый секретарь ЦК Коммунистической партии Грузии.

В августе 1938 года назначен заместителем наркома внутренних дел СССР и начальником Главного Управления Государственной безопасности (ГУГБ) НКВД СССР, в ноябре этого же года назначен Народным комиссаром внутренних дел Союза ССР.

В настоящее время член Политбюро ЦК ВКП(б), заместитель Председателя Совета Министров СССР, Председатель Комитета по атомной промышленности.

Герой Социалистического Труда, награжден четырьмя орденами Ленина, двумя орденами Красного Знамени, орденом Суворова первой степени.

В июле 1945 года Берии Указом Президиума Верховного Совета СССР присвоено воинское звание Маршал Советского Союза.

Основанием для заведения дела-формуляра на Берию послужило возникшее подозрение, что он является агентом английской разведки, а затем, якобы, был перевербован эмиссаром американского Нью-Йоркского антисоветского центра, как агент внедрен на длительное оседание с тем, чтобы, добившись со временем высшего поста в партии и государстве, совершить государственный военнофашистский переворот и реставрировать капитализм в Советском Союзе, добиться его распада и превращения во второразрядную державу, сырьевой придаток развитого капиталистического Запада.

По распоряжению товарища Сталина с 1946 года Берия отстранен от руководства органами государственной безопасности страны и с этого времени активно разрабатывается личной стратегической контрразведкой вождя. Однако, поскольку в ходе осуществления многочисленных агентурно-оперативных мероприятий серьезных и заслуживающих доверия подтверждений его вражеской деятельности не получено, продолжает занимать высокие партийные и государственные посты, возглавляя работы, связанные с самыми большими секретами государства.

Выдачи секретов СССР иностранным разведкам со стороны Берии не зафиксировано.

Входе агентурно-оперативной разработки Берии и его ближайшего окружения установлен ряд его связей, представляющих несомненный оперативный интерес.

Так, несколько раз особняк Берии на улице Качалова в Москве посещала жена помощника военного атташе американского посольства в Москве — сотрудника Центрального разведывательного управления США.

Прикрепленный от Главного Управления охраны МГБ СССР к Берии в качестве начальника его личной охраны полковник Саркисов, осуществляющий по личному приказу товарища Сталина повседневное наблюдение за Берией, доложил, что тот не знал, что эта женщина является женой американского дипломата и использовал ее в интимных целях как обыкновенную проститутку. Саркисов познакомился с этой женщиной в Столешниковом переулке Москвы и лично привез ее в особняк Берии».

Перевернув несколько страниц, Джуга прочитал подколотый к справке рапорт полковника Саркисова, в котором говорилось:

«У Берии сотни женщин. В каждом переулке, на каждой улице. Берия специально разъезжает по улицам Москвы, особенно по ул. Горького и Столешникову переулку. Выискивает женщин с привлекательной внешностью, заставляет меня и других сотрудников охраны узнавать фамилии и адреса этих женщин, после чего заводит с ними знакомство, завозит в свой особняк и там сожительствует с ними.