Михаил Толочко - Военные разведчики XX века Страница 18

Берлинская же пресса от австрийской цензуры не зависела, и поэтому редактор «Богемии» решил действовать обходным способом.

Слух о том, что полковник Редль занимался шпионажем, был равносилен взрыву.

Шум поднялся прежде всего в заинтересованных военных кругах. Германский генеральный штаб немедленно запросил телеграфом сведения о Редле у военных властей Австро-Венгрии.

Корреспонденты всех больших газет мира засыпали австрийское командование телеграммами, желая выяснить подробности.

Однако и австрийский генеральный штаб был в полной растерянности. Он требовал у следственных органов подробной информации о случившемся.

Не на шутку был обеспокоен и старый император Франц-Иосиф, узнавший о произошедшем от своих приближенных.

Пресса продолжала атаковать австрийские военные власти. Но те упорно молчали. Газетчикам по-прежнему оставалось довольствоваться слухами.

А слухи с каждым днем становились все более ошеломляющими. Согласно им полковник Альфред Редль, руководивший контрразведкой военного министерства Австрии, в течение многих лет состоял на службе у российской разведки и передавал России обширную информацию тайного характера.

Информация эта касалась не только военных секретов Австро-Венгрии, — Редлю были доступны и многие сведения о германской армии.

В то время как мировая пресса сообщала обо всем этом под огромными заголовками на первых страницах, австрийские газеты по-прежнему не смели и обмолвиться о шпионской деятельности Редля. Нравы австрийской военной цензуры были суровы.

Но находчивый редактор «Богемии» и тут проявил изобретательность, сделав следующее. В один из дней он опубликовал в своей газете такое «Опровержение»:

«Из осведомленных сфер мы получили просьбу опровергнуть слухи, будто начальник штаба местного гарнизона Альфред Редль, покончивший с собой в одном из отелей Вены, передавал военные тайны России.

Направленная в Прагу особая комиссия, вскрывшая в присутствии корпусного командира барона Ги-зеля служебный кабинет покойного и произведшая обыск в его бумагах, на основании данных этого обыска предполагает, что причиной самоубийства были мотивы совершенно иного характера».

Умеющие читать прессу в условиях цензуры, превосходно понимали, ради чего публикуется такое «опровержение».

Не нужно было обладать особой проницательностью, чтобы понять: разговор о «мотивах иного характера» велся лишь для отвода глаз. Важно было дать толчок читательскому воображению. В то же время и цензура не могла предъявить газете каких-либо претензий. Ведь заметка отвергала «крамольные» слухи! Да к тому же этот намек на «осведомленные сферы» — мало ли с кем может быть связан бойкий репортер!

Между тем скандал ширился и рос. Постепенно выяснявшиеся подробности убеждали в том, что речь идет о шпионаже, масштабов которого еще не знала Европа.

…Альфред Редль действительно происходил из бедной, заурядной семьи. В молодые годы он вступил в австрийскую армию.

Энергичный, честолюбивый юноша мечтал о карьере, о высоком положении в обществе. Однако рассчитывать на большие успехи он не мог. Его сверстники, выходцы из состоятельных родов, в продвижении по службе легко обгоняли Редля.

И тогда он с головой зарылся в военные науки. Изучал языки, военную историю. Особенно его увлекало все, что связано с деятельностью разведки. В короткое время он стал превосходным знатоком в этой области.

На Редля вскоре обратили внимание руководители австрийской секретной службы. И вслед за этим, будучи в звании майора, он получил назначение на пост начальника военно-сыскного отдела.

Здесь незаурядные способности Редля, его обширные знания наконец-то нашли свое применение. Доклады и донесения Редля всегда были составлены умело и доказательно, со знанием дела. Лучшего знатока законов, преследовавших шпионаж, не было во всей Австро-Венгрии. Всякий, кто по подозрению попадал в руки Редля, знал: обмануть умного и упрямого майора не удастся. Редля побаивались даже сослуживцы.

Его талант не могли не оценить и органы российской военной разведки. Он представлял для них чрезвычайную опасность: русские агенты не один раз попадали в сети, умело расставленные Редлем.

Необходимо было как-то обезвредить Редля, найти способ «перекрыть» его, а в идеале — заставить работать на Россию.

Имя русского агента, которому, несмотря на все, удалось-таки завербовать Редля, до сих пор покрыто мраком тайны.

Многие утверждают, что этот агент лишь ему доступными путями узнал об одной слабости Редля, ко-торую тот должен был скрывать от людских глаз, если хотел по-прежнему носить военный мундир.

На служебном посту Редля встречалось множество женщин, так или иначе связанных с делами, которые он расследовал. Были среди них и блестящие красавицы, не однажды пытавшиеся его обольстить. Но майор был непоколебимо тверд и не поддавался женским чарам. Во всем этом была какая-то тайна. Ее-то и разгадал русский агент.

Оказалось, что равнодушие Редля к женщинам объяснялось вовсе не стойкостью его характера. Тайна его состояла в том, что страстью майора были лица его собственного пола.

Жертвой этой страсти он и пал.

Вместо женщин его стали «ловить» мужчины. Эта «ловля» продолжалась несколько месяцев, и, когда у русского агента накопилось достаточно неопровержимых улик, он приказал доложить о себе майору Редлю.

Кабинет, в котором Редль принял русского агента, описан в очерке журналиста Эгона Эрвина Киша.

25 февраля 1924 года этот очерк был опубликован в очередном номере «Новой берлинской газеты».

«Каждый секретный посетитель этого кабинета, того не подозревая, подвергался фотографированию в профиль и анфас с помощью объективов, расположенных в рамках картин, висевших на стене, — пишет Эгон Эрвин Киш. — Точно так же каждый оставлял дактилоскопические оттиски на сигарном ящике, из коего майор предлагал гостю сигару, или на коробке конфет, которыми он любезно угощал посетительниц, на спичечнице, пепельнице, — словом, на всем, до чего гость мог лишь дотронуться рукой. Поверхность всех этих предметов была покрыта специальным составом.

Если пришедший не курил или дама отказывалась от конфет, майор Редль извинялся и просил разрешения выйти на несколько минут — якобы по неотложному делу.

Посетитель оставался в одиночестве и, если он был причастен к шпионажу, прежде всего, разумеется, поддавался искушению заглянуть в папку, оставленную майором на столе. Конечно же, на ней стоял гриф «совершенно секретно», — предусмотрительный Редль знал, как поймать своего гостя. Поверхность папки также была обработана. Любопытствовавший, естественно, оставлял на ней следы.

На стене кабинета висел небольшой ящик, похожий с виду на домашнюю аптечку. В этом ящике помещалась слуховая трубка: с ее помощью происходящий в кабинете разговор записывался на фонограф, который был в соседней комнате. Там же сидел стенографист, ведший письменный протокол».

Что за разговор происходил между этими двумя людьми, никто не знает: Редль отключил слуховую трубку.

Известно лишь одно: через несколько часов австрийский офицер, дотоле верный слову присяги, стал русским шпионом.

За это агент передал ему кипу бумаг, в которых подробно описывались его гомосексуальные похождения за последние месяцы.

Почему Редль не приказал тотчас же арестовать своего гостя?

Ответить на этот вопрос не так уж и сложно: майор прекрасно понимал, что информация о его «странных» склонностях все равно рано или поздно выплывет наружу и ему придется распроститься с военной карьерой. А это уже было выше его сил: слишком владели им честолюбие, азарт, жажда власти. Да и деньги, предложенные ему за сотрудничество с Россией, были не малые. Проживший всю жизнь в бедности, Редль сгорал от зависти к сослуживцам, позволявшим себе траты, о которых он не мог и мечтать.

С этого дня Редль стал поставлять русской военной разведке все сведения, которые она запрашивала.

Работая в генеральном штабе, он имел доступ к планам австрийских крепостей, пограничных и полевых укреплений. Тщательно фотографируя все это, он делал копии и пересылал их в Россию.

Одна из страниц шпионской деятельности Редля заслуживает отдельного рассказа. В 1903 году русская разведка потребовала у него выдать план мобилизации австро-венгерской армии, разработанный генеральным штабом на случай войны. План держался в особой тайне, и неспроста: имея его на руках, Россия могла нанести противнику ошеломляющий удар.

Редль сумел сфотографировать этот секретнейший документ и за огромную сумму передал его русской агентуре. Однако дальнейшие события развернулись для него самым неожиданнейшим образом.

Дело в том, что на службе у австро-венгерской разведки давно находился русский офицер, работа которого отличалась особой ловкостью и находчивостью. От него-то из Варшавы в Вену и поступили сведения о том, что в руки русских попал детальный план мобилизации австро-венгерской армии. Новость эта. как гром с ясного неба, поразила армейское командование. Если этот сверхсекретный документ попал в руки противника, то это может говорить лишь об одном: где-то здесь, под боком, в самом генеральном штабе находится шпион, предатель, имеющий доступ в тайная тайных штаба.