Популярная конспирология. Путеводитель по теориям заговора - Питер Найт Страница 18

Разворачиваясь в рамках теории заговора, роман все же выходит за пределы любого простого понимания заговора или паранойи, достигая новых выразительных возможностей, соответствующих миру, в котором все становится связано.

Возвращаясь к убийству Кеннеди

Убийство президента Кеннеди в 1963 году в Далласе дало самый сильный толчок конспирологическому мышлению в Америке, если сравнивать с любым другим событием истории XX века. Что ни возьми: официальные правительственные расследования или любительские вебсайты, голливудские фильмы или художественные тексты, — эти семь секунд, за которые произошло убийство на Дили-плаза, без устали изучались и изучаются на предмет улик, указывающих не только на заговор с целью убийства президента, но и на скрытые намерения, сопутствовавшие последним четырем десятилетиям американской истории.

В неофициальном Исследовательском центре и архиве материалов по убийству (Вашингтон, округ Колумбия) собрано более двух тысяч книг, посвященных убийству Дж. Ф. К. и связанным с этим событием темам. В связи с выходом фильма Оливера Стоуна «Дж. Ф. К.» (1991) почти половина книг в десятке бестселлеров New York Times в начале 1992 года была посвящена убийству Кеннеди и, что примечательно, во всех этих книгах излагалась та или иная конспирологическая теория.

Убийство Кеннеди стало синонимом самого понятия конспирологическая теория, войдя в культурную ткань повседневной жизни послевоенных Соединенных Штатов. Через такие словосочетания, как «волшебная пуля» и «травяной холм», лексика конспирологии вошла в общеупотребительный язык. Похоже, что убийство и сопутствующая ему культура заговора никогда не исчезали надолго ни из газетных заголовков, ни из массовой культуры.

Создается ощущение, что если и не прямо, то косвенно тема убийства присутствует в очень многих художественных и исторических трудах по новейшей американской истории в качестве смутного, неявного элемента скрытой причинности. Так, в классическом конспирологическом романе Томаса Пинчона «Выкрикивается лот 49» (1966) убийство президента Кеннеди не упомянуто ни разу, но в то же время кажется, что оно постоянно витает где-то рядом, почти как зловещий заговор Тристеро, о котором идет речь в романе.

Написанный через год после убийства, роман Пинчона описывает попытки обычной калифорнийской домохозяйки расследовать загадочную гибель богатого и влиятельного человека со звучащим на ирландский манер именем Пирс Инверарити, наследство которого, похоже, охватывает всю Америку. Как только Эдипа Маас начинает поиски, возникает ощущение, что зловещие знаки разбросаны повсюду: вся Америка оборачивается соблазнительной разгадкой тайны, которую Эдипа не в силах постичь.

После первопроходческого погружения в бездну бесконечных подозрений, проделанного Пинчоном, для многих американцев убийство Кеннеди стало неистощимым источником конспирологических теорий, основным эпизодом, откуда, похоже, берут начало все последующие события, тайные или явные. Многие современные конспирологи бьются об заклад, что вся американская история последнего времени так или иначе связана с теми семью секундами на Дили-плаза и что подробности убийства могут пролить свет на политическую картину более крупного масштаба.

Однако сразу после убийства было вовсе не так очевидно, что конспирологическое отношение к нему станет преобладающим. В сноске, добавленной к опубликованной версии лекции о «параноидальном стиле» (впервые прочитанной вскоре после убийства Кеннеди), Ричард Хофштадтер убеждает себя и своих читателей в том, что «конспирологические толкования убийства Кеннеди значительно более распространены в Европе, чем в Соединенных Штатах», и даже при этом существовала лишь горстка, по-видимому, «антиамериканских» писателей, намекавших на альтернативные версии.

Возникает ощущение, что суровый индивидуализм американской мечты требует, чтобы даже убийцы воспринимались как агенты-одиночки, действующие в духе маккиавелиевских заговоров и последовавших за ними конспирологических теорий, принадлежащих к европейской традиции. Но, несмотря на то что когда-то лишь представители крайних взглядов были убеждены в существовании некоего заговора или сокрытии реальных обстоятельств убийства Дж. Ф. К., сейчас многие американцы считают это само собой разумеющимся. В 1992 году три четверти американцев, включая якобы даже президента Клинтона и вице-президента Ала Гора, считали, что в случае с убийством Кеннеди не обошлось без заговора или официального сокрытия истинного положения дел.

* * *

Для многих американцев новейшая история США разбивается на два периода — до и после убийства Кеннеди. Картина идиллической невинности начала шестидесятых накануне впадения общества в насилие, цинизм и раздробление стала характерной чертой многочисленных голливудских фильмов и телепередач.

Так, в фильме «Поле любви» (1992) Мишель Пфайфер играет жену «синего воротничка», домохозяйку из южного штата, помешанную на чарующей жизни клана Кеннеди. Несмотря на запрет своего мужа, она чувствует, что просто обязана добраться до Вашингтона, чтобы проститься с президентом в тот роковой уикенд. Во время этого путешествия, обернувшегося для нее массой открытий, героиня начинает уважать не только чернокожего, который в конце концов поможет ей, но и саму себя как независимую женщину.

Схожим образом звучащий за кадром голос главной героини «Грязных танцев» (1987) в начале фильма увязывает потерю собственной девственности с утратой невинности всей американской нацией: «Это случилось летом 1963 года, когда все звали меня Бейби, а я над этим не задумывалась. Это было до убийства президента Кеннеди, до Beatles, когда мне не терпелось вступить в Корпус мира и когда я думала, что никогда в жизни не повстречаю такого классного парня, как мой отец. В то лето мы поехали к Келлерманам».

Для целого поколения американцев такие, похожие на вспышку, воспоминания о том, что они делали в момент убийства президента, стали иметь свое значение. Даже те, кто слишком молод, чтобы самим помнить то время, считают убийство Кеннеди поворотным пунктом американской истории, когда Америка сбилась с предназначенного ей пути. В научно-фантастических книгах о путешествиях во времени убийство Дж. Ф.К. действует как исходный троп необратимости. Так, в романе Грегори Бенфорда «Панорама времени» повествование то и дело возвращается к тем семи секундам в Далласе в попытке изменить будущее истории, то есть предотвратить экологическую катастрофу в настоящем.

Даже без фокусов со временем, фигурирующих в подобных романах, убийство Кеннеди нередко становится частью повествования о сожалении, ностальгии и утрате. Эту историю о потерянной невинности можно, к примеру, увидеть в триллере «На линии огня» (1993), где впервые за всю свою кинокарьеру крутой парень Клинт Иствуд плачет на экране. В этом фильме Иствуд играет стареющего агента контрразведки Фрэнка Хорригана. Тридцать лет назад он находился в автомобильном кортеже, сопровождавшем Кеннеди в Далласе, и его долгом было прикрывыть президента своим телом и «взять пулю». Слезы выступают на глазах у Хорригана не только из-за бесконечного сожаления о том, что он заколебался в тот роковой момент, но и из-за ностальгии: он чувствует, что теперешней президент не стоит того, чтобы ради него бросаться