Операция «Пилот» - Ирина Владимировна Дегтярева Страница 18

— Тут где-то были раскладушки на непредвиденный случай, — вспомнил он, оглядываясь.

Кабир удовлетворенно кивнул и занял единственный в комнате диван, отвернувшись к стене и отключившись от окружающего мира легко и безмятежно. Игорь только головой покачал, глядя на его спину, прикрытую камуфляжной курткой, араб так и не продел руки в рукава. Отыскав пледы в шкафу, один из них разведчик накинул на Кабира. Тот хмыкнул удовлетворенно и засопел громче.

Одна раскладушка стояла на балконе, укрытая пленкой и отсыревшая неимоверно. Вторая обнаружилась за шкафом.

Рано утром Игорь проснулся еще затемно, что-то разбудило его в половине четвертого. Он понял, что именно, когда на кухне снова звякнула чашка. По привычке пошарил около себя по полу, опасаясь наступить на кота, но, вспомнив, что серый остался в киевской квартире на Крещатике, смело поднялся, хрустнув коленками. Заметил, что диван уже пуст, с кухни тянуло табачным дымом и запахом растворимого кофе.

— Ранняя пташка, — хриплым спросонья голосом поприветствовал араба Игорь, выйдя на кухню. Холодный линолеум под ногами заставил обхватить себя руками за плечи. Спал он в одежде, только разулся и по привычке снял носки. Теперь стоял босой и переминался с ноги на ногу. — Ты, смотрю, совсем бодрячком…

Кабир поглядел на окно и к чему-то прислушался. Через секунду чашка, которую он держал в руке, полетела на пол, а следом и сам араб, перед этим накрыв собой Игоря. Жуткий вой, грохот, звон стекол и снова вой, как будто иерихонские трубы, упомянутые в Библии, подали голос, как минимум квартет из этих труб.

Завывало и взрывалось, звуки смешивались с сиреной воздушной тревоги. Лежащих на полу мужчин засыпало осколками стекла, а взрывы не прекращались.

— ПВО? — с надеждой из-под Кабира спросил Игорь.

Но тот только прорычал что-то по-арабски. Как видно, высказал все, что думает об украинской ПВО.

В соседней комнате доктор только проснулся, стряхнул с одеяла осколки и ошалело огляделся по сторонам. В следующую минуту раздался новый взрыв такой силы, что затрясся старый дом, готовый схлопнуться, как сверхновая во Вселенной, образовав черную дыру. Док скатился с раскладушки, чудом не порезавшись о стекла, и стал отползать в коридор, где хотя бы не было окон.

Игорь мысленно считал, и ему показалось, что прозвучало восемь взрывов. Наконец воцарилась тишина. Мягкая, как туман, окутавший Старичи этим ранним утром. В разбитое окно сквозняком потянуло дымом, едким, как от горящих шин.

— Что за… — На карачках из коридора выполз доктор. — Чего происходит-то?

Игорь выбрался из-под Кабира. Тот со стоном поднялся, облокотившись о столешницу обеденного стола.

— Чего ты? Стеклом порезался? — отреагировал на кряхтение араба Игорь.

— Дренаж выскочил, — заметил доктор хмуро.

Кабир снова разразился очередью из ругательств — смеси английских и арабских.

— Ну ты даешь! — Игорь потер шею, за которую схватил его Кабир железной рукой, когда повалил на линолеум. — У тебя реакция, как у мангуста. Как ты понял, что начался обстрел?

Араб взглянул на него снисходительно. Игорь осознал наивность вопроса. Кабир ведь жил в Ираке под бомбежками американцев и коалиции, торчал в Эр-Ракке бог знает сколько… Уж он-то знает, что такое воздушная тревога. «Теперь предстоит узнать и нам», — вздохнул Игорь, догадавшись, куда русские могли метить в этом районе.

Его прошиб холодный пот при мысли о том, что осталось от казарм после прилета восьми ракет. И что случилось бы, если бы старые раны не потревожили Кабира и тот не настоял бы на ночевке на конспиративной квартире.

…Черная дыра образовалась на месте казарм в Международном центре миротворчества и безопасности Национальной академии Сухопутных войск ВСУ имени гетмана Петра Сагайдачного.

Игоря в последнее время начинала бесить дутая патетика в длинных фанатично-комичных новых названиях на Украине. Вначале он воспринимал это с гордостью за украинскую самобытность, но довольно быстро морок развеялся или качество переросло в количество, вязнущее на зубах слащавой глупостью. Игорь видел Украину совсем другой и внешне, и внутренне. Слишком много рыб-прилипал на ее теле. В такой ситуации даже самая могучая рыба теряет сперва маневренность, а затем может и погибнуть. Рыбы-прилипалы поначалу чистят рыбе-хозяйке зубы, довольствуются объедками с хозяйского стола, а затем начинают выхватывать куски пожирнее, прямо изо рта, заставляя большую рыбу жить впроголодь. Начиная с мелких чиновников и кончая всеми президентами «незалежной», рассовывали по карманам все, что приходило в казну. Сперва брали с оглядкой, потом, когда поняли, что по рукам никто не даст, выгребли все подчистую. Потому и бинтов, и йода в больницах нет. Вместо нормальной медицины, к какой привыкли с советских времен, семейные доктора — очередная красивая вывеска, а ничего не функционирует.

Над крышей одной из казарм возносилось пламя, будто огненные волосы встали дыбом и шевелились. При безветренной погоде это выглядело мистически, да еще потрескивание, резкое, как выстрелы, било по нервам. Наемники, инструкторы, а их тут находилось на момент обстрела человек двести, те из них, кто уцелел, разбежались по близлежащим кустам. А уцелели очень немногие. Среди чудом спасшихся был и араб.

Игорь поглядел на воронку на плацу, где уместилась бы пара легковых машин, и покачал головой.

Кабир дожидался его в машине, стоявшей на обочине на полдороге к полигону. После того как утром доктор снова воткнул ему в плечо дренажную трубку, араб был бледный и злой. Пил какие-то пилюли из коробочки с надписями на арабском и курил бесконечно. Подъехавший Игорь пересел к нему в машину, оставив доктора в своей, и едва не задохнулся, сразу же принялся опускать стекло на дверце.

— Кончай дымить!

— Зря ты на полигоне околачивался, — упрекнул Кабир. — Могут отбомбить повторно. Я теперь туда ни ногой. Аль-хамду ли-Ллях[10], мы уцелели. И довольно с меня. Может, вообще обратно в Сирию умотать? — Он мечтательно поглядел сквозь пыльное лобовое стекло. Туман рассеялся, выглянуло солнце, и пыль на стекле заискрилась.

— Соскочить хочешь? — ласково спросил Игорь. — Это ты брось. У нас на тебя планы.

Он задался вопросом: насколько лояльным к его сегодняшнему решению насчет араба будет Тарасов и какие контрактные обязательства нарушит Кабир, если сейчас уедет с полигона без предупреждения, если то, что осталось от этого места, можно назвать полигоном? И кто из его коллег вообще в здравом уме останется тут?

И все-таки на свой страх и риск решил было не звонить, не нервировать начальство раньше времени. Однако Тарасов потревожил его сам в ту же