Евгений Попов - «Венгерская рапсодия» ГРУ Страница 19

«передача данных о немцах была бы самым настоящим предательством, на что ни регент, ни правительство не пойдут, ибо это было бы недостойным их и венгерской нации;

речь идет прежде всего о политических шагах: Венгрия уже сыта этой войной, но она хотела бы честно выйти из договора с Германией, которым связана, и для этого ей требуется помощь;

Венгрия была бы рада вернуть на родину свои войска, находящиеся за ее пределами, но это технически невыполнимо, ибо в случае, если такой приказ будет отдан, немцы не позволят его выполнить;

развернуть партизанское движение мы не можем, поскольку масштабы Венгрии невелики и характер территории не благоприятствует таким действиям. К тому же невозможно найти пригодных для этого надежных людей. Немцы не поверили бы венгерскому правительству, что оно не в состоянии подавить действия партизанских групп».

Хатцу была поставлена задача: не прерывая переговоров, обратиться к американцам с просьбой направить в Будапешт их полномочного представителя для детального ознакомления со спецификой обстановки в Венгрии и для согласования крайне необходимой военной помощи.

Неожиданно возникло серьезное осложнение. Была получена шифровка от венгерского военного атташе в Берлине, который сообщал, что в немецких военных кругах информированы о том, что венгерский представитель ведет переговоры с американцами о подготовке сепаратного мира.

Полковник Дьюла Кадар в своей книге вспоминает: «Что можно было сделать в такой ситуации? Нужно было продолжить переговоры и в то же время как-то отвести подозрения немцев. После продолжительных обсуждений стал вырисовываться план, который получил одобрение руководства. Было решено, что мы с полковником Хатцем поедем к начальнику немецкого абвера адмиралу Канарису[19], чтобы получить разрешение на углубление связей с американцами. Предполагалось склонить немцев к тому, чтобы они дали согласие на эту операцию, имея в виду перспективу получения ценной разведывательной информации от американцев, в частности, относительно времени и места высадки англо-американских сил в Европе. Если такое согласие от Канариса будет получено, то мы будем застрахованы в отношении немцев и можно будет спокойно продолжать переговоры».

Канарис согласился принять своих венгерских коллег. В первых числах января Кадар и Хатц выехали на автомашине в Мюнхен.

Адмирал Вальтер Вильгельм Канарис принял их весьма холодно. Он выглядел утомленным, недоверчиво смотрел то на одного, то на другого собеседника. Атмосферу натянутости до некоторой степени разряжал его заместитель адмирал Бюркнер, который пытался внести в атмосферу встречи элемент доброжелательности. Полковник Хатц четко и убедительно изложил суть дела. Канарис слушал его не перебивая, с каменным выражением лица. Атмосфера встречи не предвещала ничего хорошего. Адмирал снисходительно посмотрел на гостей из-под кустистых бровей. «Американцы, — сказал он, — достаточно умны и хитры, чтобы не выдавать своих намерений. Я по-дружески хочу предостеречь вас, что эти контакты могут привести лишь к тому, что Хатца заподозрят в шпионаже в пользу американцев». Неожиданно адмирал Бюркнер заявил, что он придерживается другого мнения: игру с американцами стоит предпринять, даже если шансы на успех невелики. Но Канарис не изменил своего мнения.

Канарис поужинал в ресторане гостиницы с венгерскими гостями. Ровно в половине десятого он встал из-за стола и, извинившись, попрощался, не желая отступать от укоренившейся привычки рано ложиться спать, чтобы утром на свежую голову приступить к работе. Уходя, адмирал предложил венгерским коллегам продолжить застолье в отдельном номере гостиницы в кругу его ближайших помощников.

После ухода адмирала офицеры, пришедшие на ужин в штатских костюмах, почувствовали себя более раскованно. Кто-то предложил тост за конечную победу германского оружия. Сосед полковника Хатца убеждал своего венгерского коллегу, что Советский Союз крайне истощен войной и не сможет длительное время продолжать военные действия. Другой офицер абвера разглагольствовал о том, что западный рубеж обороны вермахта прочен и союзникам не одолеть его. Раскрасневшийся от выпитого вина солидный немец сел на любимого конька, сказав, что фюрер еще не использовал имеющегося в его резерве козыря — мощное секретное оружие, которое в корне изменит ситуацию на фронтах.

Полковник Кадар переглянулся с Хатцем, давая понять, что пора прощаться с хозяевами. В это время к нему подошел державшийся в стороне офицер с узким интеллигентным лицом. Шеф венгерской разведки отметил про себя аристократическую внешность немца, его умные, внимательные глаза. «Скажите, полковник, — сказал немец негромко, — вы ведь не верите всему, о чем галдят мои коллеги?» Такой неожиданный вопрос застал начальника венгерской разведки врасплох. «Не притворяйтесь, полковник, — продолжал немец, — что вы принимаете на веру всю эту чушь. Войну мы явно проиграли. В лучшем случае сможем продержаться до тех пор, когда начнется высадка англо-американцев на Западе. Если они это сделают, то сдерживать наступление русских мы больше не сможем. Все рухнет в один день. Вы не согласны?»

Вспоминая в своих мемуарах этот эпизод, полковник Кадар признавался: «Откуда мне было знать, кто этот человек. Немец, офицер абвера. Я решил, пусть лучше считает меня круглым идиотом, чем дать немцам повод для организации “случайной” автомобильной катастрофы, в результате которой я навсегда останусь в Германии. Я пробормотал, что согласен с тем, о чем говорили его коллеги, что убежден в победе немецкого оружия…» Немецкий офицер, рассчитывавший на откровенный разговор, посмотрел на своего собеседника с неприкрытым презрением и отошел в сторону.

Слова офицера вермахта не выходили из головы всю дорогу от Мюнхена до Будапешта. Заговорил ли немецкий разведчик по своей инициативе или выполнял поручение начальства? На провокацию это не было похоже.

Кадар вспомнил этот эпизод, когда узнал о неудачном покушении группы немецких офицеров на жизнь фюрера и казни адмирала Канариса в связи с этим. Но ответа на занимавший его вопрос он так и не нашел.

После доклада Д. Кадара о встрече с Канарисом начальник Генштаба генерал-полковник Сомбатхейи сказал, чтобы Хатц продолжал поддерживать связи с американцами, дабы избежать бомбардировок Венгрии, но не напрямую, а через посредника — Лотара Кёвеша.

Хатц не стал задерживаться в Будапеште, тем более что командованием было принято решение о переводе его из Болгарии в Турцию для удобства поддержания связей с американцами.

Нужно было убедить Делиуса в необходимости не сразу рвать отношения с американцами, а, как говорится, спустить работу с ними «на тормозах». 14 января 1944 г. Отто Хатц прибыл в Софию. При встрече с немецким резидентом он проинформировал его в общих чертах о беседе с Канарисом, сообщил о переводе в Турцию. Узнав о категорическом несогласии начальника немецкой военной разведки с предложением «продолжить игру» с американской разведкой, Делиус иронически усмехнулся, сказав: «Старик, видимо, не доверяет, и поэтому не идет на контршпионаж». Хатц изобразил на лице сожаление и заметил, что не может сразу оборвать связь с американцами, ибо это насторожит их и заставит искать другие каналы для контактов с венгерским руководством, которые окажутся вне поля зрения немецкой контрразведки. Полковник Кадар полагает, добавил он, что было бы правильным постепенно отойти от игры с американцами. Он считает, что одну-две встречи можно провести с ними, мотивируя оттягивание переговоров объективными причинами. Делиус согласился с такими доводами.

В Софии Хатц встретил Гросса, приехавшего ненадолго в Болгарию. Тот доверительно сказал Хатцу, что с ним очень хотел бы познакомиться полковник Рихард Клатт, руководитель действующей в Софии немецкой разведывательной резидентуры, которая работает с территории Болгарии в странах Ближнего и Среднего Востока. Хатц на приемах раньше уже встречался с Клаттом. Знакомство с ним, это Хатц понимал, будет обременительным для него. Избежать сотрудничества с Клаттом можно было только с помощью Делиуса. Но Делиус не был настроен обострять из-за венгерского друга свои отношения с коллегой. Тем не менее он без обиняков предупредил Хатца: «Будьте осторожны с Клаттом. Он скользкий человек: шарлатан, валютчик, спекулянт, очковтиратель. Правда, надо признать, что в то же время он опытный и ловкий разведчик и, кажется, довольно успешно работает. По его словам, он имеет своего агента даже в советском Генштабе, хотя я мало верю в это, зная склонность Клатта к бахвальству».

Отто Хатц шифровкой информировал свое руководство в Будапеште об интересе к его особе со стороны немецкого резидента.

Через некоторое время Клатт пригласил венгерского военного атташе поужинать вместе в ресторане «София». Немец вел себя довольно фамильярно, дав понять, что он рассчитывает в будущем на тесное сотрудничество. Клатт уже знал, что Хатца переводят в Турцию, и решил взять «быка за рога». Он сказал Хатцу, что в Стамбуле в швейцарском консульстве работает его агент «Вилли». Его ценность снижается из-за того, что он не имеет собственной рации и не может оперативно передавать разведывательную информацию. Клатт попросил передавать информацию «Вилли» для немецкого разведцентра в Вене (абверштелле-Вена) по своей связи. Отто Хатц шифровкой доложил о просьбе немецкого резидента своему начальнику полковнику Кадару. Вскоре пришло разрешение передавать немецкую шифрованную информацию по радиосвязи при условии, если немцы будут предоставлять ему содержание информации.