Коллектив авторов - Великая Отечественная война: правда и вымысел. Выпуск 10 Страница 2

По вопросам оборонительной операции выступил командующий Московским военным округом генерал И.В. Тюленев, который отметил, что «мы не имеем современной обоснованной теории обороны, которую могли бы противопоставить современной теории и практике глубокой армейской наступательной операции» [1, с. 209]. Таким образом, вопросы оборонительной операции накануне войны не были решены ни в оперативном, ни в стратегическом отношениях.

В этой связи закономерен вопрос, как виделась война высшему командному составу Красной Армии в ее начальном периоде? Начальник Генерального штаба генерал Г.К. Жуков писал: «При переработке оперативных планов весной 1941 года <…> не были полностью учтены новые способы ведения войны в начальном периоде. Наркомат обороны и Генштаб считали, что война между такими крупными державами, как Германия и Советский Союз, может начаться по ранее существовавшей схеме: главные силы вступают в сражение через несколько дней после приграничных сражений» [4, с. 224]. Начало грядущей войны виделось военному руководству страны по схеме Первой мировой: начинается малыми силами на границе, что позволяет провести мобилизацию и развертывание войск, после этого боевые действия переносятся на территорию врага, где достигается «малой кровью» победа. Таким образом, командование Красной Армии совершило одну из тех ошибок, которая самым роковым образом сказалась в начале войны.

Для прикрытия государственной границы и последующего развертывания главных сил было начато масштабное оборонное строительство, развернувшееся в приграничных районах. Укрепленные районы, вытянутые в линию вдоль государственной границы, не стали, да и не могли стать, теми бастионами, где должен был быть остановлен враг. Незначительная глубина обороны укрепленных районов, значительные промежутки между ними, не заполненные живой силой, близость расположения к границе, делали их крайне уязвимыми для артиллерии врага.

Генеральный штаб считал, что в случае начала войны немецкие войска могут нанести главный удар либо к северу, либо к югу от Бреста. Окончательно решить эту задачу должен был И. В. Сталин, который выбрал южное направление. Заметим, эту точку зрения разделяли и Народный комиссар обороны маршал Советского Союза С.К. Тимошенко, и Начальник Генерального штаба генерал армии Г.К. Жуков. Таким образом, высшее военное руководство страны не сумело правильно определить место нанесения врагом главного удара.

Означало ли это, что Красная Армия изначально была обречена на тяжелейшие поражения в 1941–1942 годах, которые поставили страну на грань катастрофы? Силы и средства для отпора агрессору имелись, требовалось грамотно распорядиться ими. Иначе говоря, речь идет о способности командного состава Красной Армии в полной мере использовать силы и возможности войск, то есть об овладении командным составом разного уровня военным искусством. Огромную негативную роль в этом отношении сыграли репрессии в Красной Армии – как в моральном плане, так и в овладении военным делом. На совещаниях самого высокого уровня неоднократно отмечалось, что командный состав армии мало читает специальной военной литературы, не изучает иностранные языки… Всем этим пришлось овладевать в ходе войны и платить большой кровью.

Восемнадцатого декабря 1940 года А. Гитлер подписал Директиву № 21, более известную как план «Барбаросса» – план нападения на СССР. Этот документ разрабатывался около одиннадцати месяцев, для него характерны необычайная тщательность в проработке всех этапов операции, от внезапности нападения до полного разгрома Красной Армии. При этом решающее значение отводилось первому удару. Признавая превосходство Красной Армии в количестве танков, артиллерии, агрессор строил свои расчеты и на том, что в своем подавляющем большинстве эта техника была старой, а выучка командного состава на всех уровнях низкой.

План «Барбаросса» не стал «быстро» достоянием советской разведки, о чем пишут некоторые авторы [6, с. 32].Об этом плане мы узнали в полном объеме лишь на Нюрнбергском судебном процессе, который начал работу 20 ноября 1945 года. Разведка не сумела своевременно узнать дату начала нападения германских войск на СССР, хотя при этом некоторые сроки и были названы, они не соответствовали действительности. Не удалось установить численность вражеских войск, сосредоточенных на западной границе, а также направление главного удара.

Скрыть развертывание армии вторжения на территорию нашей страны было невозможно. В Генеральный штаб пошли сообщения о сосредоточении на западных границах СССР крупных воинских контингентов, резко активизировалась разведывательная деятельность германских разведслужб [9, с. 2–21]. По мере приближения дня начала войны сообщения становились все более тревожными.

Было бы ошибочно утверждать, что командующие западными военными округами бездействовали. В войсках шла напряженная учеба, командующие округами оперативно докладывали Народному комиссару обороны С. К. Тимошенко и начальнику Генерального штаба Г. К. Жукову о тревожном положении дел на границе. Москва либо молчала, либо советовала «не поддаваться на провокации». В целом в столице крайне болезненно реагировали на инициативы командующих округами, предпринимаемые последними без консультаций с высшим руководством.

Анализируя ситуацию последних предвоенных месяцев, крайне затруднительно однозначно определить позицию политического руководства страны в этот решающий период времени. Мы полагаем, что она была нацелена на всяческое оттягивание начала войны: «не допустить провокаций», могущих перерасти в войну, – так определялась главная задача войск приграничных округов.

В ночь на 22 июня 1941 года в Кремле собралось высшее политическое и военное руководство страны. Факты говорили о том, что война может начаться в ближайшие часы. И. В. Сталин полагал, что со стороны Германии возможна провокация, поэтому приведение войск приграничных округов в боевую готовность даст повод Германии для нападения на СССР. В директиве, направленной в округа в половине первого ночи, говорилось о возможности провокаций и приказывалось рассредоточить войска, авиацию, скрытно занять на границе укрепленные районы. Другие мероприятия без особых распоряжений проводить не разрешалось.

Эта директива поступила в западные военные округа в разное время. В Прибалтийском округе приказ о приведении войск в боевую готовность был отдан 22 июня в 2 часа 15 минут, Белорусском – 22 июня в 3 часа 30 минут, в Киевском директиву расшифровали только в 12 часов 35 минут 22 июня, когда на территории округа уже несколько часов бушевала война [10, с. 314]. Двойственность указаний, вытекающих из директивы Народного комиссара обороны о приведении войск в полную боевую готовность и задачах войск, привела к тому, что для большинства командиров она оказалась внезапной.

Противнику в полной мере удалось использовать фактор внезапности. Ударные группировки, используя разрывы в обороне советских войск, уже в первый день войны сумели прорвать линию укрепленных районов, вытянувшихся вдоль границы. Ожесточенное сопротивление отдельных соединений, частей, гарнизонов, бойцов оборонительных сооружений изменить общей ситуации не могли, немецкие войска вырвались на оперативный простор.

Каковы причины исключительно неудачного для Красной Армии начала войны? Достаточно емкий ответ дал маршал Г.К. Жуков: «Надо ясно сказать, что немецкая армия к началу войны была лучше нашей армии, лучше подготовлена, выучена, вооружена, психологически более готова к войне, втянута в нее. Она имела опыт войны, и притом войны победоносной. Это играет огромную роль. Надо также признать, что немецкий генеральный штаб и вообще немецкие штабы тогда лучше работали, чем наш Генеральный штаб и вообще наши штабы, немецкие командующие в тот период лучше и глубже думали, чем наши командующие. Мы учились в ходе войны, и выучились, и стали бить немцев, но это был длительный процесс. И начался этот процесс с того, что на стороне немцев было преимущество во всех отношениях» [7, с. 131]. К этому следует добавить и просчеты высшего военного руководства страны, о чем мы уже говорили.

1. Русский архив: великая отечественная. т. 12(1): материалы совещания высшего руководящего состава РККА 23–31 декабря 1940 г. / ин-т воен. истории м-ва обороны РФ; под общ ред. ген. – майора в. а. Золотарева. м.: Терра, 1993. 408 с. URL: http://soldat.ru/fles/4/6/15/111 (дата обращения: 01.11.2016).

2. Деборин Г. А., Тельпуховский Б. С. в идейном плену фальсификаторов истории // вопросы истории кПСС. 1967. № 9. С. 127–140.

3. «Зимняя война»: работа над ошибками (апрель – май 1940 г.): материалы комиссии главного военного совета красной армии по обобщению опыта финской кампании. м.: летний сад, 2004. 558 с.

4. Жуков Г. К. воспоминания и размышления. м.: изд-во агентства печати «новости», 1969. 751 с.